Все эти развлечения, которые были мне в новинку и которые все больше и больше влюбляли меня в этот город, все это время держали меня на плаву, несмотря на плачевную ситуацию с работой, деньгами и личной жизнью. Но солнечные дни этого аномально жаркого лета сменились привычной парижской серостью и дождями. Закончились беззаботные посиделки на террасах, и теперь, чтобы куда-то выйти, надо было закутаться в пальто и шарф, а еще не забыть взять зонт. А у меня осенний гардероб был никуда не годен, да и обновлять его было не на что.

Если раньше меня пугала Москва, то теперь стал пугать и Париж. Когда-то милый город, полный шарма, превратился в серого монстра, давящего своим бешеным ритмом и шумом, засасывающего в систему, где общество потребления навязывает свои законы. Работать в поте лица, чтобы потом все потратить на отдых и развлечения. Быть постоянно недовольным. Ведь удовлетворение от приобретенных благ такое временное, и всегда найдется что-то еще лучше.

Когда начинаешь присматриваться к этим, как раньше казалось, беззаботным людям на террасах, вдруг понимаешь, что половина разговоров состоит из жалоб на жизнь, на парня, на девушку, на работу, на пробки, на погоду… «Ça me fait chier!»33, – недовольно шипят они.

И начинаешь забывать, кто ты, и что тебе действительно нужно.

А между тем, я уже год жила в Париже. Казалось, что этот год пролетел, как один день. Время неумолимо бежало вперед, оставляя за собой все радости и разочарования. Год – это было так мало, и в то же время меня не покидало чувство, что я здесь уже лет сто. Я была уже чужой на своей родине, но и здесь я еще не прижилась. Я как будто зависла между двух миров.

С первых минут моего пребывания здесь меня не покидало ощущение, что я наблюдаю за происходящим со мной, словно на экране. Вот уже год я смотрю на эту белку в колесе, которая, свесив язык через плечо, старательно бежит по замкнутому кругу. Какой-то бесконечный сериал, где зритель все никак не дождется главного – положительной развязки.

Все тот же офис. Все та же неопределенность. Все то же довольное загорелое лицо Кристофа.

– Перестань грустить, тебе так идет улыбка!

Ему-то легко говорить. Он вернулся из отпуска, у него рабочий контракт и отличная зарплата, его все любят. Да еще он, как назло, нашел себе какую-то новую девицу, и похоже у них все серьезно.

Я абсолютно бессильна и никчемна по сравнению с ним. Да по сравнению со всеми вокруг. В этой стране или в другой. Я потерпела поражение по всем фронтам. У меня нигде не получилось: ни сделать карьеру, ни построить отношения. Видимо, проблема во мне, а не в месте нахождения, ведь везде наблюдался один и тот же результат. От перемены мест слагаемых сумма не меняется…

Мое сердце мучительно билось в ожидании решения относительно продления моего контракта. Ведь мне оставалось всего три месяца до окончания моей визы, а дальше… Всякий раз мой директор говорил, что он должен посмотреть на итоги года, прежде чем принять решение. Неужели, все мои старания прошли даром? Может быть, надо было тоже провести эти месяцы в болтовне с коллегами, было бы больше толку?

Нервная система не выдерживала всего этого груза эмоций и напряжения. Понимая, что в своем нынешнем состоянии я все равно не смогу ни с кем нормально общаться, я просто превратилась в затворницу. Я больше никуда не выходила по вечерам, потеряла интерес ко всему, что происходит вокруг, а главное – интерес к самой себе. Мне казалось, что я неудачница, и даже если мне по окончании визы в конце года придется покинуть Париж, то и скатертью мне дорожка – значит это все, чего я достойна.

Я машинально ездила на работу и выполняла свои обязанности, вечером возвращалась домой, залезала под одеяло с бокальчиком красненького и смотрела сериалы. Я предпочла уйти с головой в мир вымышленных героев фэнтези-сериалов, и это отвлекало меня от мира реального, где все, казалось, были против меня.

Возможно, это был единственный сценарий для меня, и я должна была пройти через этот период. Должна была повариться в своей депрессии, чтобы последующая компенсация не стала такой пугающей. Ведь когда удача заслужена, можно не бояться ее спугнуть.

Это был своеобразный уход в себя, необходимый для отдыха от периода небывалой активности, для переосмысления, успокоения.

2

Я была готова и дальше сидеть в своем укрытии, пока в один прекрасный день не поняла, что у меня больше нет денег. Нужно было отдавать накопившиеся долги и кредиты, а зарплаты катастрофически не хватало. После долгих сомнений я все-таки решила пасть в ноги «Старичку», у которого я жила прошлой осенью, и просить его приять меня обратно, и таким образом сэкономить на оплате квартиры.

Я приехала к нему с кучей вкусностей и глазами, полными слез, и начала взахлеб рассказывать о всех своих проблемах и неудачах. Он был очень рад меня видеть, сказал, что после меня никого больше не принимал у себя, и ему было очень одиноко, пожалел меня и согласился, чтобы я снова переехала к нему, не преминув сообщить, что все мои злоключения – это, конечно же, оттого, что я когда-то уехала от него.

Итак, прошел целый год, а я вернулась к тому, с чего начала.

И хотя мне ужасно надоел мой сосед по квартире, который пользовался кухней в любое удобное для него время, и мог, например, в час ночи бесцеремонно прийти разогревать пиццу, пробуждая меня ото сна, но перспектива снова жить у «Старичка» и терпеть его закидоны была еще хуже. Но другого выхода не было.

Я сообщила соседу, что переезжаю, ужасно боясь его реакции – вдруг еще потребует какую-нибудь неустойку. Но в Париже свято место пусто не бывает, и он в считанные дни нашел себе нового сожителя.

Я сидела, смотря на свой жалкий чемодан с вещами, в который спустя год все так же умещалась моя никчемная жизнь. Переезд опять выбил меня из колеи. Он заставил меня вытащить голову из своего панциря и опять столкнуться с нелицеприятной действительностью. Опять возвращение на несколько шагов назад. Опять жизнь в скверных условиях и ожидание решения по моей ситуации. Опять это подвешенное состояние.

Год назад я переживала свой первый кризис иммиграции, а теперь меня явно атаковал второй. Я плакала из-за любой мелочи и постоянно была на грани нервного срыва. На работе я как раз занималась одним серьезным проектом – крупным клиентским мероприятием. Это была идея Кристофа – собрать молодых менеджеров на вечеринку в ночном клубе, чтобы привлечь их внимание к услугам нашей компании. Как и на прошлом мероприятии, он опять делал ставку на людей, отдача от которых была крайне мала в данный конкретный момент, но он смог убедить директора в их перспективности и согласовать баснословный, по моим меркам, бюджет на вечеринку.

Кристоф явно был любимчиком нашего директора, ведь тот слушался его во всем, поэтому мне оставалось лишь стать молчаливым исполнителем. Меня ужасно раздражало самодовольство Кристофа и его рассказы на каждом углу о своей новой девушке. Я представляла, как они скоро поженятся и заживут долго и счастливо в огромной квартире, подаренной его родителями, а я так и буду одна. Как-то раз мы с ним сильно повздорили по поводу мероприятия. В моем нынешнем состоянии мне было все сложнее держать себя в руках. Я сорвалась на него и, на удивление окружающих коллег, ушла из офиса, обещая больше ничего не делать для их дурацкой фирмы, где работают одни болтуны.