Себастиан начал выстраивать временной график — он отметил дату первого письма: 9 декабря 1979 года. Второе письмо было датировано 18 декабря. Он отсчитал девять месяцев назад от декабря. Это привело его к марту 1979 года.

Он прибыл в Чейпл-Хилл в Северной Каролине в самом начале ноября 1979-го. Значит, период приходился на март — октябрь, восемь возможных месяцев. Скорее всего, она написала первое письмо, как только обнаружила беременность. Сентябрь — октябрь казались самыми вероятными месяцами. Себастиан попытался восстановить в памяти максимум своих сексуальных контактов осенью 1979 года. Это оказалось непросто — именно в тот период пребывания в университете он особенно широко злоупотреблял сексом. Отчасти стресс от бесконечных проверок на кафедре только усугубил его потребность в самоутверждении, отчасти после нескольких лет экспериментов он достиг почти совершенства в роли соблазнителя. Неуклюжесть, боязнь и неловкость исчезли. За несколько лихорадочных лет он преодолел все барьеры и просто наслаждался своими навыками. Позже, оглядываясь на это время, он лишь поражался собственному поведению. Когда в начале 1980-х всех стал охватывать страх перед ВИЧ и СПИДом, Себастиан с испугом осознал опасность злоупотребления сексом. Он принялся искать пути противостояния, черпал большую часть сил в углубленном изучении серийных убийц в США. Ему помнился миг, когда он, сидя в Куантико — учебном центре ФБР, сотрудничавшем с Университетом Северной Каролины, — сообразил, что мотивы его поведения очень напоминали силы, движущие серийным убийцей. Конечно, их действия имели совершенно разные последствия, как если бы он играл в покер на спички, а серийные убийцы — на золотые слитки. Но основа была одинаковой. Трудное детство с нехваткой сочувствия и любви, низкая самооценка, надежно прикрытая потребностью демонстрировать силу. И вечный, непрерывно крутящийся цикл: фантазия — осуществление — страх. Индивидуум нуждается в самоутверждении и фантазиях, связанных с контролем, в его случае — с сексуальным, в случае же серийного убийцы речь идет о жизни и смерти других людей. Фантазия разрастается с такой силой, что под конец человек не может противостоять желанию ее осуществить. Потом приходит страх по поводу содеянного. Самоутверждение, оказывается, того не стоило. Ты плохой. Плохой человек. Сомнение возвращает фантазии, те уменьшают страх и довольно быстро настолько разрастаются, что вновь возникает потребность их осуществить. И так далее, по кругу. Осознание этого напугало Себастиана, но и вооружило его для оказания помощи полиции в поимке серийных убийц. Он немного глубже анализировал. Обладал несколько большими знаниями в своей области. У него словно бы присутствовало нечто дополнительное, позволявшее ему необычайно точно разбираться в психологии преступника. Все правильно: в глубине души, за налетом академичности, обширными знаниями и умными высказываниями, он был, по сути, таким же, как те, кого он ловил.

Артур перезвонил ему часом позже. К этому времени Себастиан успел позвонить в справочную службу компании «Эниро» и узнать, что в Швеции так много женщин по имени Анна Эрикссон, что компьютеры выдают: «Слишком много ответов». Он попробовал ограничить поиск Стокгольмом и получил цифру 463, а он ведь даже не знал, по-прежнему ли она проживает в Стокгольме. Или не вышла ли она замуж и не сменила ли фамилию.

У Артура были две новости: хорошая и плохая. Плохая заключалась в том, что, согласно сохранившимся у него записям, в 1979 году никакая Анна Эрикссон на кафедре психологии не училась. Одна, правда, поступила в 1980 году, но это явно не могла быть она.

Хорошая новость состояла в том, что ему удалось получить доступ к компьютерной базе данных «Ладок».

Ну конечно, как Себастиан не подумал об этом сам? Когда он уходил из университета, эта система документирования оценок студентов существовала еще всего несколько лет, но он помнил, что одним из ее многочисленных плюсов являлось то, что адреса, смены фамилий и тому подобное автоматически сопоставлялось с регистрацией по месту жительства и обновлялось. И главное, сведения считались открытыми. Тем не менее по телефону они обычно не выдавались, но один из сотрудников университетского отдела кадров сделал в это раннее утро для бывшего заведующего исключение. В результате тот смог узнать адреса и телефоны трех женщин по имени Анна Эрикссон, которые числились в университете в интересующий Себастиана период.

Себастиан просто не знал, как ему отблагодарить Артура. Он положил трубку, пообещав пригласить того на ужин в один из лучших ресторанов Стокгольма, как только вернется в город. Сердце колотилось. Три Анны Эрикссон.

Неужели одна из них та самая?

Первой Анне из короткого списка в актуальное время был сорок один год, и ее Себастиан быстро отмел. Не потому, что она не смогла бы забеременеть, просто секс с «мамашами» его не интересовал. Во всяком случае тогда. Позднее, сейчас, возраст имел для него меньшее значение.

Значит, оставались двое. Две возможных Анны Эрикссон. Давно уже Себастиан не ощущал подобной смеси энергии, страха и надежды, как когда поднял трубку и позвонил первой. Сейчас она жила в Хесслехольме, а в то время изучала теорию кино. Себастиан застал ее, когда она собиралась идти на работу. Он решил действовать в открытую и рассказал ей всю историю о письмах, найденных чуть раньше утром. Столь неожиданный и личный разговор с утра пораньше явно застал ее врасплох, но она тем не менее любезно объяснила, что представления не имеет, кто он такой, и уж точно не рожала от него детей. Дети у нее есть, но они родились в 1984 и 1987 годах. Себастиан поблагодарил ее и вычеркнул из списка.

Осталась одна.

Себастиан позвонил ей. Разбудил ее. Наверное, поэтому она соображала куда более медленно. Сказала, что не знает его. Признала, что училась в университете на социального работника и окончила его в 1980 году, но не спала ни с кем из аспирантов кафедры психологии. Она бы это помнила. Если бы она к тому же забеременела, то уж точно бы запомнила. Нет, детей у нее нет. Если ему через столько лет удалось разыскать ее и раздобыть ее номер телефона, то он наверняка мог бы проверить и это. И положила трубку.

Себастиан вычеркнул из списка последнюю Анну Эрикссон.

Он выдохнул так, будто последние часы задерживал дыхание. Поддерживавшая его энергия исчезла. Он тяжело опустился на стул на кухне. Мысли путались. Требовалось навести в них порядок.

Значит, Анна Эрикссон, которую он разыскивает, не училась тогда в университете. Это усложняло дело. Однако какое-то отношение к университету она имела. Она ведь написала, что они познакомились там. Но какое? Она преподавала или просто дружила с кем-то, кто учился в университете, и они познакомились на какой-нибудь вечеринке?

Масса возможностей.

Никаких ответов.

Имя, адрес, год и привязка ко времени его работы в Стокгольмском университете — все. Он не знал даже ее возраста — это могло бы немного помочь. Но ему необходимо узнать. Больше. Все. Впервые за очень долгое время Себастиан чувствовал нечто иное, чем вечную усталость, так давно сопровождавшую его. Не надежду, но что-то подобное. Маленькую связь с жизнью. Это чувство было ему знакомо. Его в свое время дала ему Лили — чувство сопричастности. Принадлежности к чему-то. До того Себастиан всегда чувствовал себя одиноким. Будто он жил в стороне от жизни и других людей, ходил с ними рядом, бок о бок, но не вместе. Лили все изменила. Она достучалась до него, проникла сквозь стену его позиции и рационализма и прикоснулась к нему так, как не прикасался никто другой. Она видела его насквозь. Прощала его любовные связи, но предъявляла требования. Ему это было в новинку.