Флинн выдержал взгляд старика:

— Это было необходимо с юридической точки зрения. У меня появилось больше шансов получить опекунство. Это была единственная причина.

Его тщательно продуманные слова отозвались волной боли в сердце Бел.

— Ты считаешь, Флинн, что мы способны смириться со всей этой ложью? — взорвалась Дениз.

— Мама… — попытался возразить он.

— Ты предал нас, поступил хуже, чем брат. Он покинул нас из-за тебя, а теперь тебе хватило совести привезти сюда…

Она перевела обезумевшие глаза на Бел, но не решилась закончить фразу. Флинн побледнел.

— Именно поэтому мы не стали называть ее настоящую фамилию. Вам нравилась Белинда Клюни.

— Я любила Белинду Клюни. — Голос Дениз дрожал от горя. Сердце Бел кровоточило. — Но все это оказалось ложью. Хоть что-нибудь за последние восемь месяцев было правдой?

— Правда в том, что эти дети — ваши внуки, — сказала Бел. — В вашей гостиной находятся сыновья Дрю. Именно ради этого мы с Флинном так поступили.

— Хотите за это медаль? — горько усмехнулась Дениз. — Это не вернет мне сына.

— В тот день мы все кого-то потеряли, Дениз, но у вас остался еще один сын. Живой и невредимый. Вы должны держаться за него, а не пытаться прогнать за то, что он попытался защитить вас.

— Бел… — Голос Флинна был слаб.

Дениз перевела глаза на него:

— О чем она говорит?

— Он пошел на это ради вас, Дениз, — заявила Бел. — Флинн считал, что вам будет слишком больно, потому что вы так и не смирились со смертью Дрю. Любимый сын покинул вас навсегда, в то время как оставшийся сын изо всех сил старался завоевать ваше внимание.

Флинн встал между Бел и матерью:

— Бел, хватит.

— Это неправда, — запротестовала Дениз. — Я чуть с ума не сошла, когда погиб мой старший сын, но я сумела пережить потерю.

— Это так, Бел, — пробормотала Элис. — Все мы смогли смириться.

То, что она услышала, не укладывалось в ее мозгу. Почему?..

— Так в чем же дело? — спросила Бел.

Все взгляды сосредоточились на самом молодом мужчине в комнате. Он выглядел как зверь, загнанный в ловушку.

— Я не одна врала? — мягко поинтересовалась она.

— Я не… С нами или вдали от нас мой брат всегда оставался важной частью нашей семьи, — простонал Флинн. — Его гибель изменила нашу жизнь навсегда.

Волна сострадания накрыла Бел с головой. Все, что сделал Флинн, было связано с его непомерным чувством вины перед семьей, которой он нанес удар в возрасте четырнадцати лет. А еще с потерей брата, которому он ни на секунду не прекращал поклоняться.

— И ты решил, что искупишь свою вину, если воспитаешь его детей? — продолжала она расспросы.

— Он бросил нас.

— Он умер, Флинн.

— Он бросил нас задолго до этого.

Бел заговорила мягче:

— Ты имеешь в виду, что он бросил тебя? Ты обожал старшего брата, поэтому постоянно испытывал обиду. А потом он погиб, и стало слишком поздно. — Бел подошла к нему и прошептала: — Тебе нужны были эти дети, потому что они — сыновья Дрю. — Они принесли ему исцеление. Как она не заметила этого раньше? — Ты так и не смог отпустить его.

Голос Флинна сорвался.

— Он был моим старшим братом…

— Конечно, — прошептала Бел. Она очень хорошо знала, что значит быть вторым номером для людей, которых сильно любишь. — Но пришло время проститься. Отпусти его.

Так они и стояли, глядя друг другу в глаза, в комнате полной людей.

Но вдруг раздался голос Дениз:

— Факт остается фактом: ты врала нам с того момента, как переступила порог этого дома. А теперь ты используешь двух малышей для того, чтобы растрогать нас и добиться разрешения остаться с нами.

— Ничего подобного, Дениз, — вмешалась Элис. — Белинда, объясни им, как все обстоит на самом деле.

«Объясни, что ты собираешься оставить одного малыша с ними, забрав другого в Англию. Скажи, что бюрократы приняли решение, которое перечеркнуло все, ради чего вы с Флинном проделали этот трудный путь». Но как?

Бел посмотрела на Элис, затем на малышей. И помотала головой:

— Нет. Я не пытаюсь прикрываться детьми. Но должна признаться, для меня они тоже были средством достижения цели. Флинн, я была такой несчастной. Я жила одна, родители постоянно заставляли меня чувствовать себя ничтожеством. Мне казалось, что моя собственная жизнь закончилась в тот ужасный день, когда пришло сообщение из Таиланда. Для меня эти малыши стали единственным смыслом жизни, а борьба за подсадку эмбрионов помогла мне осознать свое предназначение. Идея родить и воспитать детей Гвен и Дрю крепла во мне с маниакальным упорством. Я не задумывалась о своей некомпетентности. О том, насколько не подходит для воспитания детей моя квартира. Как мне будет одиноко без помощи и поддержки сестры. Ничто не имело значения, кроме страстного желания удержать их при себе. Теперь я понимаю, насколько эгоистично вела себя. Наверное, горе заставило мой разум помутиться. Но в главном я остаюсь непоколебимой: мальчики никогда не будут разделены.

Флинн уставился на нее не мигая:

— Ты намерена продолжить борьбу?

— Я больше не воюю. Я оставляю их вам.

— Бел, — выдохнула Элис.

Стон сорвался с губ Дениз.

— Но ты их мама! Ты им нужна, — сказал Флинн.

— И я поступаю, как мать. Не важно, что именно я чувствую. Эти мальчики не будут воспитываться вдали друг от друга, общаясь по Интернету.

— Тогда останься, — предложил он. — Воспитывай их здесь.

— Ты же знаешь, что ничего не получится, Флинн.

— Мы постараемся.

— Брак, основанный на лжи, ранит детей, которых я пытаюсь защитить.

— Мы постараемся, — тупо твердил он.

— Без любви? — Боже, как больно произносить эти слова.

— Я… — Он не смел смотреть ей в глаза.

— Ей не будут здесь рады, — вмешалась Дениз. — Она проявила неуважение к нашей семье.

Флинн повернулся к матери:

— Она сделала это ради меня.

Бел вскочила:

— Это не имеет значения, Флинн. Я не останусь в доме, где мне не рады. Я не смогу вынести то, через что прошла Гвен.

Артур уставился в пол.

— Значит, мы уедем вместе, — бросил Флинн. — Будем воспитывать детей сами. В другом месте.

— Нет! — Теперь кричала Элис. — Я не позволю тебе разбивать семью.

— Но ты останешься совсем одна, Бел…