А лошадью восхищаются. Лошадь – это красота. Восторг. Это полет. Символ гордой свободы, сама грация. Если кто покусится на лошадь, захочет ее убить – злодея мигом изничтожат и проклянут.

– Чего молчишь? – спросила устало Маша, разливая вино по бокалам.

– Так… задумалась. Я же видела эту его новую, я тебе рассказывала, – задумчиво произнесла Ида. – А сейчас вдруг поняла, кто она.

– Катаевская возлюбленная?

– Да какая возлюбленная, жена!

– Да что ты! – всплеснула руками Маша. – Они уже поженились? Так стремительно?

– Да! И Катаев кольцо носит, такой важный! Я его совершенно не узнаю… Словно другой человек. Но сейчас поняла… Да, за тебя, Машенька, моя дорогая, моя единственная подруженька! Ты единственный человек в моей жизни… – Ида всхлипнула, но сумела сдержаться. – За тебя.

– Спасибо.

– Так вот, Машунь, я поняла, эта Алиса его так изменила. Если сравнивать человека с животным, то Алиса – лисица. И внешне похожа, я тебе говорила. Типичная рыжая: и характер, и взгляд, и поведение как у всех рыжих. Себе на уме, взгляд настороженный. На людях тихоня, а дома помыкает всеми. Лиса Алиса! И носик у нее такой тоненький, остренький. Чем-то Николь Кидман напоминает в молодости.

– Ну, главное, чтобы она мужу своему нравилась, эта Алиса… – пробормотала Маша. – Я, Ида, давно людей по внешности не оцениваю. Что мне какая-то Алиса или какая-то Анфиса… Они не родня мне. Да и к родне я не полезла бы семейные дрязги обсуждать, сами разберутся.

– А я? Тебе на меня наплевать? – с горечью спросила Ида. – Я же не просто так об этом обо всем рассказываю, я пытаюсь разобраться в ситуации, понять, из-за чего все это произошло!

– А какая разница? Смысл разбираться, если уж все развалилось.

– Как нет смысла?! – возмутилась Ида. – Мне следует разобраться, чтобы в будущем новых ошибок не наделать!

– Давай, за мудрость… Я вот что думаю – надо в первую очередь самой измениться. Стать другим человеком. Лучше того, прежнего. Тогда и жизнь изменится, и отношения с людьми.

– Господи, Маша, ты прелесть. Сразу видно – домохозяйка, и сидишь дома сутками, бабские ток-шоу смотришь…

– Я и в Интернете сижу еще. Знаешь, слышала об одном докторе, очень известном. Он гипнозом занимается. И, говорят, очень успешно помогает людям с лишним весом. Доктор Карташов, не слышала?

– Маша, ну перестань, тебе только гипнотизера не хватало! Лучше скажи, как мне теперь жить после такого унижения. Мне кажется, я теперь ни одному мужчине не смогу довериться…

Они так сидели долго, и лишь в одиннадцатом часу Маша ушла, оставив Иду одну.

Ида же потом долго бродила по квартире от окна к окну – хмельная, с беспокойством в душе. Она чувствовала свое абсолютное, беспросветное одиночество, и даже подруга Маша не смогла ей помочь.

* * *

– Привет, Лисичка… Вот и я, твой медведь. – Роман вошел в прихожую, сразу потянулся к Алисе – обнять.

– Погоди! Ну как? Ты видел ее? Что? – Алиса увильнула в сторону, сцепив на груди руки.

– Да что ж ты так всерьез волнуешься… Она сказала, что не беременна, что все придумала. И даже деньги мне вернула. Видимо, совесть ее замучила, – засмеялся Роман. Он в эти минуты чувствовал себя чрезвычайно счастливым и довольным. – Наверное, сама поняла, что нехорошо шутить подобными вещами.

– А вдруг она специально? – не унималась Алиса. – Сказала, что пошутила, а на самом деле нет, и действительно ждет ребенка?

– Тогда она гениальная актриса, вот что я тебе скажу. Ой, и пожалуйста, перестань нагнетать. Я тебе сразу сказал, что не верю Иде. Я знаю ее наизусть, и только не вздумай обижаться на эти слова… Есть же люди без второго дна, все на виду, которые понятны, как фильм категории «Б», где все построено на штампах и шаблонах и сразу ясно, что случится в следующем эпизоде.

Роман разделся, пошел в ванную мыть руки.

Алиса встала за ним в дверях, опершись плечом о косяк. Пробормотала со странной интонацией:

– Ты выглядишь таким довольным…

– Еще бы. Я только что узнал, что мне амнистия вышла! Я снова на свободе! Ура! Надо отметить.

– Ты воспринимаешь родительство как тюрьму? – усмехнулась Алиса. Что-то продолжало беспокоить жену, но Роман пока не понимал что.

– Я воспринимаю все, чем не хочу заниматься, как несвободу. И сам выбираю, что мне надо и не надо, я сам для себя расставляю приоритеты, понимаешь? Это мне нужно, важно, это я хочу сделать и буду делать с удовольствием и радостью, а вон то – нет. Не хочу, не буду, это для меня каторга.

Роман прошел на кухню.

– Кофе? Сам сварю. Я ликеру еще в напиток капну…

– Давай, – вздохнула Алиса и села за стол, склонив голову и сцепив руки пред собой.

– Что тебя мучает, а? – серьезно спросил Роман, насыпав кофе в турку.

– Я сначала очень расстроилась, узнав о том, что Ида, возможно, ждет от тебя ребенка. Но потом подумала: а может, оно и к лучшему. У тебя будет свой родной ребенок, которого я тебе не могу подарить… Да и не хочу, если честно, даже если бы и могла… Так что с беременностью Иды, получалось, что и волки сыты, и овцы целы.

Роман оглянулся – на лице Алисы нарисовалась та самая нелюбимая им гримаса, так портившая ее.

– Какая ты расчетливая, – весело произнес он. Вновь повернулся к плите.

– Да. А теперь я и не знаю, что думать.

– А ты не думай.

– Ты тоже не думал, что женишься когда-нибудь, однако…

– Но это не значит, что я по каждому вопросу теперь начну менять свое мнение!

– Есть вещи, которые можно просчитать заранее, некие правила и законы, общие для всех людей…

– Ну что ты кликушествуешь! – рассердился Роман. – Еще ничего не случилось, а ты трагедию разводишь на пустом месте. Живи здесь и сейчас, живи сегодняшним днем! На вот…

– Спасибо. – Алиса придвинула к себе чашку с горячим кофе.

– Шоколадный ликер…

– Хватит-хватит!

– Лисичка, я мужчина. У мужчин немного другое отношение к деторождению, не столь трепетное. Я не люблю детей, не хочу детей, мне все эти репродуктивные процессы кажутся тягостными и ненужными. Лишними. Для меня, лично для меня! Кому-то это надо, кто-то без детей жить не может, но… только не я.

Алиса пожала плечами, осторожно отпила из чашки. Кажется, жена немного успокоилась, складка между ее бровей разгладилась.

– Может, мы и не доживем до тех времен, о которых ты все время твердишь, – тихим, вкрадчивым тоном добавил Роман.

– Рома… ну зачем ты так! – в ужасе закричала Алиса. Отодвинула от себя чашку, расплескав кофе по столу, бросилась к Роману и, усевшись у него на коленях, обняла изо всех сил.