Каждый раз, слыша столь глупые обвинения, Элизабет едва сдерживалась, чтобы не спросить: почему тогда они не привлекут к этому делу церковь?

Но если она посмеет высказаться вслух, Филиппа сгорит от стыда и снова разозлится на нее. Она и без того расстроена тем, что муж не сможет приехать ко двору в этом месяце: что-то случилось с его коровами.

Филиппа даже расплакалась, жалуясь, что для Криспина важнее всего в жизни Брайарвуд, но когда дядя Томас сухо заметил: если так, то ей очень повезло, — она замолчала.

Элизабет вошла в дом и сразу направилась в зал. Там было тихо и спокойно. Она облегченно вздохнула. Полмесяца уже прошло. Ей казалось, что она находится здесь целую вечность, но, как выяснилось, впустую. Как ей хотелось вновь очутиться во Фрайарсгейте!

Но к ее удивлению, оказалось, что она не одна.

— Уилл! За высокой спинкой стула я тебя не заметила!

— Как мне хочется в Оттерли! — вздохнул он. — Когда ваш дядюшка прибывает ко двору, он, подобно бабочке, перепархивает с одного места на другое. Я его почти не вижу. А вот в Оттерли мы целые дни проводим вместе, беседуем о делах поместья и торговле шерстью.

— Почему же вы не бываете с ним при дворе? — спросила Элизабет.

— Мне не пристало сопровождать вашего дядю, тем более что когда-то я был в услужении короля. А лорд Кембридж иногда возвращается чуть не под утро, — пожаловался Уилл.

— Он очень общителен, но Филиппа утверждает, что раньше дядюшка был более энергичен. Теперь он почти не танцует и в основном проводит время за карточным столом.

— Он очень удачливый игрок. Впрочем, он удачлив во всем, за что берется, — заметил Уилл.

— Я тоже хочу домой, — призналась Элизабет. — Но мы должны остаться до конца мая, тем более что мистрис Болейн устраивает маскарад в мою честь. Мне очень жаль, Уилл.

— Это большая честь. Странно, что при ваших семейных связях и дружбе с королевой вы сблизились с мистрис Болейн. И похоже, она вам нравится. Говорят, она умна и сообразительна, чем заслужила любовь короля.

— Так оно и есть, — кивнула Элизабет, — но она еще и очень боится. Ее дядя, герцог Норфолк, словно злой волшебник, старается ею манипулировать, чтобы заполучить власть. Я все гадаю, женится ли на ней король. А те, кто окружает ее, ищут лишь собственной выгоды. Собственно говоря, у нее больше врагов, чем друзей. Все это очень грустно. Я счастлива, что живу на севере и у меня есть Фрайарсгейт.

— И все же вы с нетерпением ждете праздника, — улыбнулся Уилл. — Хозяин рассказывал о масках и костюмах, которые велел сделать для вас.

— Костюмах? — ахнула Элизабет. — Я думала, что просто надену маску и нарядное платье.

Она рассмеялась. Ей следовало бы помнить, что Томас Болтон обязательно придумает нечто занимательное!

— Что это за костюмы?

— Костюмы поразительные, мистрис Элизабет, но думаю, вам лучше спросить дядю. Не хочу испортить ему сюрприз.

— Тогда я подожду его возвращения, — решила Элизабет.

Уильям почувствовал себя лучше, как всегда в присутствии Элизабет.

— Сказать повару, чтобы приготовил ужин? — спросил он.

— Да. Мы поедим вместе, — решила Элизабет.

— Но учтите: вы ничего больше из меня не вытянете, — усмехнулся Уилл.

Вернувшись домой перед полуночью, Томас застал секретаря и племянницу за увлекательной игрой в "Зайца и собак" [4] .

— Так вот ты где, дорогая. Твое отсутствие этим вечером было замечено, да и Флинна Стюарта нигде нет. Боюсь, твоя репутация сильно пострадала. Я слышал, сегодня он обнимал и целовал тебя на берегу реки.

Он швырнул перчатки на стол и налил себе вина.

— Кто выигрывает?

— Я! — объявил Уильям. — Вы же знаете, как я поднаторел в этой игре! Хотя мистрис Элизабет — куда лучший игрок, чем вы.

Лорд Кембридж слегка нахмурился, но, сообразив, что так и не получил соответствующего объяснения, повернулся к Элизабет:

— Дорогая?

— Флинн Стюарт учил меня стрелять излука, поскольку в день маскарада будут соревнования лучников, и я не хотела опозориться. Он не обнимал меня. Просто показывал, как лучше вложить стрелу в лук. Неужели даже самое невинное из занятий не может ускользнуть от бдительных глаз сплетников? — раздраженно процедила Элизабет.

— А поцелуй, дорогая? — не унимался он.

Раздражение Элизабет было красноречивее всякого ответа.

— Да, когда мне удалось несколько раз попасть в мишень, а не в реку. Но вряд ли мы вкладывали что-то в этот поцелуй, который даже не достоин упоминания!

— А вот сам джентльмен краснел, когда его стали поддразнивать. И не отрицал, и не подтверждал обвинения.

— Потому что это сущие пустяки, дядюшка. Просто мы поздравили друг друга. И ничего такого в этом нет, что бы ни плели злые языки, — заверила Элизабет.

— И все же потом ты ушла домой, — покачал головой Томас.

— Потому что мне стало скучно. Король очарователен, мистрис Болейн восхитительна, но я здесь чужая и не хочу стать своей. Люди удивляются, почему мистрис Болейн дает праздник в мою честь. А я не удивляюсь. Ей так же скучно, как и мне. Останься я, и пришлось бы весь вечер слушать Филиппу и ее друзей. Мне все это надоело. Поэтому я вернулась домой, съела вкусный ужин, выпила вина и провела время в хорошей компании. Но дождалась тебя, дядюшка. Потому что хотела расспросить о костюмах, которые ты заказал к маскараду.

Лорд Кембридж фыркнул:

— Дорогая, думаю, после этого маскарада мы станем темой для пересудов на много месяцев. По размышлении я решил, что масок овец недостаточно. Ты ведь таешь, многие смеются над твоим происхождением. Не в присутствии короля, разумеется, а в тесном кругу. Узколобые, злобные создания с благородными именами и без единого пенни в кошельке считают себя лучше остальных. И чувствуют угрозу от новых лиц, которые могут предложить королю свой ум и образованность, а не только фамильное древо. Поэтому я решил, что неплохо бы утереть носы всем этим аристократам. Король и мистрис Анна поймут шутку и немного развлекутся. Наши костюмы будут почти одинаковыми: безрукавки из овечьих шкур шерстью наружу. Камзолы из шелка с клочками шерсти, выглядывающими из разрезов рукавов. У тебя будет кремово-белая безрукавка, а у меня — черная. Потому что я буду черной овцой [5] . Из разрезов штанов тоже будут выглядывать клочки шерсти. Шелковые чулки и туфли из черной кожи в форме овечьих копыт. Маски — твоя золотая, моя серебряная — в виде овечьих морд. Мою украсят к тому же великолепные изогнутые рога, а ты, дорогая, повяжешь два банта.

— Дядюшка! Это просто великолепно! И ты прав, о нас будут сплетничать много месяцев. Но ничего не говори Филиппе. В конце концов она смягчится и наденет костюм павлина. Она поймет шутку, но все же будет недовольна, что я показываю ноги. С твоей стороны весьма смело предложить все это, но я соглашаюсь!