— Гулял.

Он отвернулся и взял со спинки стула полотенце. От вида его тела у нее пересохло во рту. Она не могла отвести взгляд от влажной смуглой кожи, туго обтягивающей мускулы, от темных волосков на груди. Он растирал себе полотенцем руки, а она пыталась подавить приступ возникшего желания. Наконец он отбросил полотенце, и Лорен сказала хрипловато:

— Волосы совсем мокрые.

— Не имеет значения, — ответил Соломон и повернулся к двери.

Но Лорен взяла полотенце.

— Сядь, пожалуйста. — Глаза его сощурились, лицо замерло. Он медленно сел, и Лорен сказала раздраженно: — Совсем с ума сошел! Так и воспаление легких получить недолго!

Сердитый голос должен был скрыть ее непреодолимое желание дотронуться до него, дрожь рук. Лорен начала энергично сушить полотенцем его волосы.

Глаза непроизвольно скользили по голой мускулистой спине, она вспомнила ночь, проведенную у него в спальне, и ощущение его кожи под пальцами. Как ей хотелось погладить ее сейчас! Руки запутались у него в волосах, и Лорен закрыла глаза. Но тотчас открыла: он ничего не должен заметить.

— Неужели ты все это время ходил по дождю!

— Сначала я поехал на машине, ездил долго, но когда вернулся, понял, что мне нужно еще подумать. И пошел вдоль берега. Зашел куда-то далеко, за мыс Хамелеон. А вернуться не успел, разразился шторм…

Лорен догадывалась, о чем были его мысли. Интересно, к каким выводам он пришел? Она убрала с его лба спутанные черные пряди. Заметив, что Соломон наблюдает за ней, очень жалела, что поддалась искушению. Опасный блеск появился в его глазах, инстинкт никогда не обманывает его. Она отстранилась, лицо стало холодным.

— Тебе нужно сменить одежду.

— Я и собирался это сделать.

Он встал и оказался совсем близко. Нет, не надо ей было спускаться, не следовало видеть красоту его тела, такого неотразимого в движении. Соломон обладал сильной мужской привлекательностью, которая действовала на нее всегда безотказно.

— Мне нужно выпить чего-нибудь горячего, — сказал он. — Промерз до костей.

Лорен. взглянула на него сквозь ресницы, лицо ее по-прежнему было замкнутым и холодным.

— Пойди переоденься в сухое, я приготовлю тебе горячий чай. Может быть, виски?

— Не откажусь…

Он улыбнулся, и сердце у нее дрогнуло. Когда Соломон вышел, она взяла его мокрые рубашку и свитер и, стиснув их руками, уловила исходящий от них запах. Пахло дождем и туманом с легким оттенком свойственного только Соломону горьковато-терпкого аромата кожи. Лорен поставила чайник на огонь, достала чашки. Из буфета она извлекла початую бутылку виски и добрую порцию плеснула в высокий тонкостенный стакан.

Соломон вернулся в чистом свитере и сухих брюках. Лорен заметила, что он причесался. От дождя и ветра кожа на лице у него разгорелась, но глаза под черными бровями по-прежнему смотрели мрачно.

— Ты поел?

— Я не голоден. — Он бесшумно подошел и встал за спиной. — Извини, что разбудил тебя.

— Нет, не разбудил. — Лорен пожала плечами, но не повернулась. — Я проснулась из-за шторма. Озеро совсем разбушевалось.

— Да, волны как горы. Около причала они поднимаются выше домов.

— Не хотела бы я сейчас оказаться на озере.

— Пожалуй, — согласился он.

— Сделай глоток, — протянула она ему стакан с виски.

Соломон выпил все содержимое стакана и, задержав дыхание, слегка поморщился.

Когда вскипел чайник, она заварила чай. Движения ее были автоматическими, голова была занята совсем другим. Соломон наблюдал за ней, и Лорен угадывала, что он чувствует: его душа откликалась на то, что происходило с ней. Они вели вежливый разговор, как люди малознакомые, а тем временем сильный порыв физического влечения заставлял их тела дрожать и тянуться друг к другу.

— Ты должен что-нибудь поесть, — бросила она коротко. — Я приготовлю сандвичи с ветчиной.

Соломон внимательно смотрел, как ловко она режет хлеб, мажет его маслом и накладывает ветчину, сдабривает ее горчицей. Закончив, Лорен пододвинула ему тарелку. Он сел за кухонный стол и пробормотал:

— Я действительно не хочу есть.

— Ешь.

Она налила ему чашку чаю. Соломон неохотно начал жевать сандвич.

— Лорен, что ты собираешься делать дальше?

Она села напротив и, не отвечая на вопрос, тоже стала прихлебывать чай. Соломон заглянул ей в глаза. Она не отвела взгляда.

— Мы с Чесси уже говорили об этом сегодня. Я думаю вернуться в музыкальный колледж и окончить курс.

Соломон посмотрел в тарелку и отодвинул ее от себя.

— Понятно.

Она никогда не видела его таким подавленным. Сильный внутренний свет его личности потух. Даже линия рта, обычно такая волевая, сейчас демонстрировала покорность судьбе. Он опустил глаза, но ресницы подрагивали. Когда Соломон взял чашку, стало заметно, что руки у него тоже дрожат. Он сжал чашку двумя руками и отпил, стараясь не глядеть на Лорен. А в ней еще кипели обиды. Нет, Соломон не имеет права на ее жалость!

— Ты права, — сказал он слегка осипшим голосом. — Я был слеп и эгоистичен, не давал себе труда подумать, в каком ты положении. Помнил только о себе…

— Уж мне-то незачем так подробно об этом рассказывать!.. — заметила она с горечью.

— Подожди. — Он еще ниже склонил голову. — Ты меня презираешь, и я это заслужил. Признаю, что был эгоистом. — Он быстро поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Но в тот день, когда ты неожиданно вошла в квартиру и увидела меня и Барбару, это не я целовал ее, а она меня. Войди ты на минуту позже, ничего бы не произошло. Я не хотел, чтобы она меня целовала. Черт возьми, я давно к ней охладел!.. Мы не встречались с тех пор, как я заметил тебя и того мальчика в театре, клянусь честью!

— Честью? — рассмеялась она, и Соломон поморщился.

— Этого я не заслужил, — сказал он с укором. — Я не стану тебе врать. Ты должна мне поверить!..

Лорен знала, что он говорит правду. Само поведение Барбары, ее ярость и страсть в сцене на обочине дороги подсказывали, что у Соломона с ней все кончено. По ее лицу он понял, что она ему верит, и торопливо продолжал:

— Я сидел над своими бумагами, торопясь все закончить и поехать к тебе. Боже мой, Лорен, как я хотел увидеть тебя. А о Барбаре даже не думал. Она пришла совершенно неожиданно, прослышав, что я в городе один. — Лицо его передернулось, темная краска залила щеки. — Барбара думала…

— Я знаю, что она думала, — ответила Лорен сухо.

Барбара пришла, надеясь, что Соломону успела надоесть его молодая неопытная жена и можно возобновить их прежние отношения. Скоротечные романы, в обилии бывшие у него в прошлом, давали ей основания для такой надежды. Бедная Барбара, подумалось Лорен, тяжело любить без ответа, а ведь она, без сомнения, любила — может, и сейчас любит — его.