Регистраторша не ответила, только неловко повернулась боком и задела при этом компьютерную мышку.

– Ой, – одновременно вскрикнули мы с ней.

Я быстро вернула мышку на место и взглянула на монитор. И никакой это не отчет, как я вначале подумала, регистраторша раскладывала пасьянс. Вот почему у нее был такой сосредоточенный вид. Надо же, как развлекаются на рабочем месте сотрудники психоневрологического диспансера.

– Ой, мне тоже нравится пасьянсы раскладывать, – решила я навести к ней мосты.

– И что, получается? – повернулась она ко мне.

– Иногда получается, иногда нет.

– А вот у меня редко когда сходится.

– Да тут ничего такого уж сложного нет. Вот смотрите, – начала я ей объяснять, – мышка – это ваш автоматический помощник. Щелкаете правой кнопкой, и открытые карты на столе, которые должны попасть в дом, сами туда полетят. Например, в доме лежит туз, а на столе есть открытая двойка. Мы щелкаем правой кнопкой мышки, и двойка улетает в дом и ложится на туза. Понимаете?

Она кивнула.

– Теперь идем дальше. Берем с верхушки колоды четыре любые карты. Затем раскладываем эти карты в один ряд, так чтобы картинки были наверху. Потом ищем карты одинаковой масти. Вот они: король, дама и бубновая семерка. Значит, нашли три карты одной масти, поэтому кладем поверх них карты из колоды. Потом еще раз ищем карты одной масти и опять кладем поверх них карты из колоды. Потом еще и еще, и еще… Раскладываем таким образом, пока не закончатся карты. Видите, карты закончились, стало быть, пасьянс разложен. Вот и все премудрости.

– Действительно, просто, а я-то как мучилась! Спасибо вам. – Она заметно подобрела. – Так кого вы ищете?

– Дядю, дядю своего. Яковлева Вячеслава Афанасьевича.

– Есть такой. Только… – Она замялась.

– Что с ним, что, скажите!

– Доступ к нему ограничен.

– А почему? Он что, совсем… того?

– Да, состояние его легким не назовешь.

Значит, все-таки довели Яковлева до нужной им кондиции. Но все равно я должна с ним увидеться во что бы то ни стало. Ведь другой зацепки у меня нет.

– Мне очень надо увидеть дядю. – Я умоляющим взглядом посмотрела на регистраторшу. – Понимаете, он сделал для меня много хорошего. Я была совсем маленькая, когда мои родители погибли в автокатастрофе, – начала я самозабвенно врать, – а дядя Слава, можно сказать, вырастил меня, платил за обучение, потом отправил за границу, – вдруг ни с того ни с сего ляпнула я.

– Но я ничего не решаю, все распоряжения отдает главврач.

– А где его кабинет, скажите, пожалуйста! Я сейчас пойду к нему и упрошу повидать дядю Славу.

– Боюсь, что у вас ничего не получится, – покачала она головой.

– Да почему же? – почти вскричала я. – Неужели ваш главврач такой бездушный, что не понимает, каково это, столько лет не видеть дядю!

– А сколько времени вы не виделись?

– Ой, много, много. Лет… Пять, наверное, или шесть, в общем, целую вечность. Я уж и забыла даже, как он выглядит. Ну, пожалуйста, помогите.

– Вы сказали, что он ваш дядя… по матери или по отцу? – почему-то продолжала допытываться она.

Что это, обычное любопытство или сложившееся свойство психики человека, учитывая профиль этого учреждения? Как бы то ни было, мне обязательно надо уговорить ее. По-другому к Яковлеву просто не попасть. Я же не могу силой ворваться в больницу, это совершенно исключено. Здесь все окна зарешечены, на первом этаже палат нет, стало быть, они находятся на втором. А как туда попасть? Ага, вон в конце коридора есть лестница на второй этаж. Но там дверь наверняка заперта. В общем, голыми руками такую со всех сторон укрепленную крепость не взять. А если я попытаюсь это сделать, будет такой шум, что лучше даже и не думать об этом. Поэтому единственная возможность увидеть Яковлева – это уговорить регистраторшу.

– Как вы сказали? – переспросила я ее.

– По матери или по отцу он вам дядя?

– А-а… по отцу. А что, почему вы спрашиваете?

– Просто не совсем понятны ваши родственные связи. Вячеслав Афанасьевич приходится родным братом нашему профессору, он его и лечит. Вы, что же, совсем не общаетесь со своими родственниками?

– Нет, почему же, общаюсь. Только как бы вам объяснить, здесь такая история… – начала я придумывать на ходу, – в общем, когда мои родители поженились, все, абсолютно все родственники были против их брака, представляете? Прямо как у Ромео и Джульетты. Ну и вот… Короче, все к чертовой матери перессорились, – выдохнула я в изнеможении, поскольку мне уже порядком надоело нести этот вздор.

– Ну, я вас очень прошу, помогите мне увидеть дядю, – снова начала ныть я. – Я вас отблагодарю.

Вынув заранее припасенную ассигнацию зеленого цвета, я подложила ее под коврик для мыши.

Скорее всего, именно этот аргумент и возымел решающее действие. Регистраторша молниеносно (как будто всю жизнь только этим и занималась) подхватила деньги и встала из-за стола.

– Ну, ладно, пойдемте, – сказала она мне.

– А у вас здесь… особо опасных нет? Ну, которые могут наброситься, – пояснила я, продолжая оставаться в роли пугливой сельской жительницы.

– Не волнуйтесь, у нас диспансер. Буйные, как вы их называете, находятся в больнице.

Мы вышли из регистратуры, служительница закрыла ее на ключ, и мы пошли по коридору. У выхода на лестницу регистратор открыла дверь ключом, вытащив целую связку из кармана халата. Я увидела людей в больничной одежде: мужчин в пижамах или спортивных костюмах, женщин в халатах или тоже в спортивном одеянии. Как неприкаянные, с бессмысленным выражением лица, они ходили взад и вперед. Одни шли мелкими, семенящими шажками, другие, наоборот, маршировали. Некоторые из них что-то бормотали себе под нос, другие двигались молча, как роботы. Мне стало не по себе. Бессмысленные пустые глаза, лица как маски, лишенные мимики. Каждый больной как будто был погружен в себя и находился наедине со своими переживаниями и ощущениями. Похоже, многие из них не ориентировались во времени и в пространстве.

К нам приблизилась, размахивая руками, совсем молоденькая девушка. Она подошла почти вплотную и уставилась на меня безумными глазами. От неожиданности я отшатнулась.

– Катюнь, ты иди себе, иди, – сказала ей служительница, и девушка, как механизм, зашагала в обратном направлении.

Как зомби, подумала я. Не дай бог такого никому.

В палате, куда мы пришли, было сумрачно, но и того света, который проникал через неплотно прикрытые жалюзи, хватило, чтобы рассмотреть лежащего на кровати мужчину. Надо же, подумала я, существует полный тезка разыскиваемого мной бизнесмена.

С первого взгляда я поняла, что это не тот Яковлев, который мне нужен. Передо мной был глубокий старик. Даже если представить себе, что психотропные вещества могут превратить сорокапятилетнего человека в восьмидесятилетнего, все равно искомый бизнесмен и этот старец не могли быть одним человеком. Но надо было довести представление до конца, чтобы у сотрудницы диспансера не возникло и тени сомнения.