* * *

— Покажи ее, — голос глубокий и звучный, запоминающийся. А вот лицо его обладатель прячет за иллюзией. Черты текут, смазываются, расплываются в плоский невыразительный блин и снова собираются — каждый раз чуть-чуть другие.

Любимый пихает меня вперед. Пробегаю несколько шагов и оборачиваюсь на него — потерянная, еще не верящая до конца, что меня предали и продали.

— Дантар?! — мой жалкий писк повисает в воздухе. — Что происходит? Кто это?

Он отворачивается, словно ему стыдно.

— Прости… — голос демона звучит глухо. — Я должен кучу денег, они сказали, что убьют меня, если я этого не сделаю. У меня не было выбора.

— Какая хорошенькая анхелос с рожками. Говоришь, она девственница? — смуглые пальцы полный нечеловеческой силы хватают меня за подбородок, давят на щеки.

— Дантар… — шепчу я, все еще цепляясь за надежду, что это шутка, нелепая ошибка. Два демона за спиной безликого разражаются гоготом.

Всхлипываю, губы трясутся. Мне страшно. Страшно, как никогда в жизни. Я боюсь этого помещения, боюсь безликого незнакомца с жесткими пальцами. И до последнего надеюсь, что не случится, пронесет, убережет. Проснусь в своей кровати, пойму, что это был всего лишь страшный сон, и мы вместе с любимым посмеемся над моей глупой мнительностью…

Совсем недавно, всего полчаса назад я была счастлива, горда и чуточку пьяна от собственной смелости. Я сделала это! Сбежала из мрачноватого дворца от занудных наставников, вечно недовольного отца и братьев, которым не было до меня дело. Свобода, любимый мужчина рядом — что еще нужно для счастья?

Ноздри незнакомца сыто раздуваются.

— Да, хороша. Этот кусочек сладкого белого мясца стоит тридцати миллионов, — палец пытается проникнуть мне в рот, я мотаю головой и кричу, уже кричу в ужасе имя возлюбленного, не понимая — почему он медлит? Почему не пытается меня защитить?!

Пощечина обрывает крик, и все вокруг застилают слезы.

— Ну… — демон, который привел меня сюда, смущенно кашляет. — Можно расписку, и я пойду?

— Как, ты уже уходишь, Дантар? — в интонациях безликого за светской вежливостью скользит издевка. — Куда же ты? Смотри, как она зовет тебя, как хочет, чтобы ты был рядом. Неужели тебе не интересно, что будет с ней дальше?

— Вы обещали не причинять ей вреда. Я верю вашему слову, — сдавленно отзывается демон, и я падаю. Лечу в пропасть, где нет ни просвета, ни надежды. Только страх, боль и безграничное отчаяние.

— А мы и не будем, гы-гы, — весело отзывается кто-то еще из демонов. Не безликий, один из тех, кто стоит за его спиной. — Это еще ни одной девке не вредило.

— Ты можешь уйти, — вкрадчиво добавляет безликий, стирая с моих щек слезы. — Но не спеши. Я дам тебе кредит на десять миллионов, если ты останешься, Дантар. Пожалуй, я даже разрешу тебе участвовать, девочка ведь так мечтала о твоих объятиях, — он издает гадкий смешок. — После нас, разумеется.

И Дантар остается.

* * *

Не знаю каким нечеловеческим усилием мне удалось сохранить лицо в тот миг. Губы улыбались, произносили заученные фразы вежливости, а внутри все кипело от ярости и страха. Мне хотелось орать, крушить, вынуть анам и зарубить этого ублюдка прямо здесь на глазах у толпы придворных. И неважно, что последствием станет война, которая унесет десятки тысяч жизней, такие твари просто не должны дышать! Почему он все еще жив, если остальные мертвы?

Если только это действительно он. Прошло столько лет. И я ни разу так и не видела его лица. Только голос, всегда издевательски-вежливый, спокойный. Двое его приспешников были просто похоливыми животными, но он владел собой каждое мгновение. Когда мне казалось, что я дошла до предела и хуже уже быть не может, безликий улыбался и предлагал что-то, бросавшее меня на новый уровень унижений, боли и отчаяния.

Вспышки спектрограферов слепили, многоглазая, многоголосая толпа жадно вглядывалась в нас, с нетерпением ожидая окончания торжественной официальной части, а мне казалось, что еще мгновение и меня разорвет от невыносимых воспоминаний. Я закричу — так громко, что лопнут стекла, осыпятся хрустальные подвески на люстре, в парадную залу ворвется шквальный ветер и выметет отсюда всю эту разряженную толпу.

— …я надеюсь, что союз между нашими государствами не ограничится только торговым и военным…

— Ваше Величество! — перебила я императора странно высоким звенящим голосом. — Можно мне с вами поговорить?

Отец нахмурился, и я почти физически ощутила его недовольство. То, что я сейчас сделала было возмутительным нарушением протокола и всех возможных норм. Но спорить со мной под прицелами камер, в окружении вассалов и на глазах чужаков, означало превратить мою мимолетную невоспитанность в скандал, о котором будут говорить месяцами.

— Хорошо, дорогая. Чуть позже я уделю тебе вре…

— Сейчас! — я знала, что перехожу границы, но это стало неважным. Ничто на свете не было важным, кроме знания, которое больно жгло внутри, просилось наружу, требовало действий. — Немедленно!

Император развел руками, изобразил вполне убедительную улыбку заботливого родителя.

— Простите, господа, мне надо уделить внимание дочери.

Стоило за нами захлопнуться двери, как маска доброго папочки сползла с его лица.

— Ты что творишь?! — голос императора звучал негромко и ровно. Он очень редко кричит или явно демонстрирует ярость, но по сузившимся глазам и чуть подрагивающим крыльям носа я видела, что отец именно в ярости. В детстве до ужаса боялась, когда он становился таким.

Будем честны: до сих пор боюсь.

— Я не могу выйти за него, — выдохнула я. — Это он!

— Что значит “не могу выйти”?! — в ровном голосе прорезалось змеиное шипение. — Ты считаешь, что мы тут в игрушки играем?!

— Отец, послушайте! — больше всего я боялась, что не выдержу и разрыдаюсь. Мне хотелось плакать, биться в истерике, выкрикнуть ему в лицо все, что копила в себе столько лет, и тем самым окончательно прекратиться в его глазах в неотвечающую за себя психопатку.

Но я смогла. Сдержала все внутри, снова. И заговорила так, как любит император. Спокойно и четко, по делу.

— Он один из тех, кто держал меня там… Тогда… Он делал это, был главным. Это Хопеш… — выговорила я, и с надеждой посмотрела в его лицо.

Защити меня! Пожалуйста! Один раз в жизни встань на мою сторону, разве много я прошу?

Его лицо на мгновение омрачилось, а потом император раздосадовано дернул плечом.

— Что за чушь?! Они мертвы, Риана. Этой истории уже семь лет, пора все забыть и жить настоящим.