А еще непонятно, откуда у меня самой такой повышенный интерес к этому, безусловно, занимательному виду биоэнергетических вампиров-оборотней? Очень хочется надеяться, что это чисто научный интерес, а не взбесившиеся невовремя гормоны. И даже если так, то лечить это гормональное буйство с помощью Огненного Змея я не намерена.

«Что, с помощью Рейна лучше?» – А вот внутренний голос мог бы и заткнуться. Даже если он и прав. Я подняла взгляд и увидела, что у порога дома Меланьи уже стоит мой друг. Если бы его часы не испарились в никуда вместе с современной одеждой, оставив вместо себя прочные защитные браслеты на обоих запястьях, он бы многозначительно посмотрел на них. А так Рейн просто облокотился на резной столб у крыльца и выразительно, чуточку с укором смотрел в мою сторону. Ветер трепал его и без того уже спутавшиеся волосы, и я решила, что вот прямо сейчас выпрошу у Меланьи частый гребень – если оного не найдется в моей сумке – и приведу шевелюру товарища по несчастью в порядок. Поблагодарив Родомира за познавательную лекцию, я подошла к Рейну и, не давая тому времени на возмущение, потащила его в дом со словами: «А вот сейчас состоится пытка гребнем, готовься!»

Рейн только страдальчески вздохнул…

Меня разбудило негромкое постукивание в окно. Вернее, ритмично вздрагивающие от ударов ставни, которые я закрыла с вечера, наплевав на тот факт, что ночь была теплой. После встречи с Белой Невестой я стала перестраховщицей и окна старалась закрывать. И вот сейчас, с трудом оторвав взлохмаченную голову от подушки, я прислушалась к тихому звуку, который все усиливался. Рейну, что ли, приспичило посреди ночи? Да нет, он бы в дверь стучал, а не в окно. На нежить тоже не похоже, та больше скребется.

– Да кого там леший принес?! – прошипела я сквозь зубы, неохотно садясь на кровати и в темноте нащупывая один из коротких клинков, затем машинально вынимая его наполовину из ножен. Ничего не видно. В смысле, что гравировка на лезвии не светится, значит, за окном точно не нежить. Ладно, открою. Но только для того, чтобы радостно обматерить стукача.

Я встала и на цыпочках подобравшись к окну, резко распахнула ставни в тот момент, когда стук возобновился. Я говорила, что местные ставни раскрываются наружу? А высота окна чуть ниже обычного первого этажа? Нет? Теперь говорю. Потому что я с нескрываемым злорадством услышала вначале глухой звук удара, а потом как кто-то позволил себе пару заковыристых словечек, значения которых не поняла даже я. Секунду спустя в оконном проеме возникла чья-то плохо различимая в лунном свете физиономия. Впрочем, Рейном этот человек явно не был – волосы незнакомца оказались светлыми и куда как длиннее, чем у моего товарища.

– Ну, и чего надо? – довольно невежливо поинтересовалась я, пытаясь разглядеть лицо незнакомца. Нет, не совсем незнакомца – это был тот самый златовласый музыкант с площади.

– Прекрасная госпожа, – начал тот, вытягивая из рукава тускло блеснувшую в лунном свете флейту. – Позвольте выказать восхищение вашей красотой и посвятить вам лучшую из моих мелодий…

И он, не дожидаясь моего ответа, поднес флейту к губам. Глаза его сверкнули в темноте двумя изумрудами, перечеркнутыми трещинами вертикального зрачка и я отшатнулась в глубь комнаты. В памяти моментально всплыл дневной разговор о том, как именно Огненный Змей призывает к себе «возлюбленных», и тотчас до меня дошло, кто стоит по ту сторону окна.

Манилих.

Я метнулась к кровати, надеясь нащупать оружие раньше, чем он заиграет, но не успела. С первыми же звуками флейты сила загрохотала по мне товарным поездом и каждый удар сердца слышался эхом стучащих по рельсам колес. Колени подогнулись и я упала на пол, обнимая себя руками и стараясь хоть как-то заглушить эту силу, от которой мысли съезжали в одну строго определенную плоскость, и, что самое страшное, мне это нравилось. Мне было приятно, что сердце сладко щемит в груди, а по всему телу разливается горячечное тепло, и все, что я сейчас хочу, чтобы этот златовласый музыкант меня поцеловал. И не только если быть правдивой…

Музыка прекратилась и манилих легко перемахнул через подоконник, оказавшись в комнате. Тонкие горячие пальцы скользнули по моему подбородку, разворачивая лицо так, что горящие изумрудным огнем глаза с вертикальным змеиным зрачком оказались напротив моих. Гость улыбнулся торжествующей улыбкой победителя и еле слышно шепнул:

– Похоже, на этот раз мне повезло. Красавица с такими необычными волосами… У тебя ведь один из родителей эльф, да, возлюбленная моя леди?

– Не эльф, – врать ему не хотелось совершенно. – Я седая.

– Даже так? – Золотые брови удивленно приподнялись, а на талию мне легла горячая ладонь, уверенно скользнувшая по моему телу. – Красивая, хорошо сложена… Ты прекрасна, моя возлюбленная. Пойдешь со мной?

НЕТ!!!

– Да. – Короткое слово, сорвавшееся с моих губ помимо воли, заставило похолодеть от страха. Еще хуже пришлось, когда я поняла, что иду за манилихом сама, почти без принуждения. Нет, не иду – только перелезаю вслед за ним через подоконник, а потом он берет меня на руки и, коснувшись губ легким, но уже многообещающим поцелуем, скрывается вместе со мной в сумерках лунной ночи, покидая деревню.

…Воля, бьющаяся в сверкающей клетке чар манилиха, словно пойманная птица. Безмолвный крик, которым кричит душа, запертая в не подчиняющемся ей теле. И мое второе «я», сверкающая расплавленным золотом солнечного света фигура в свободном серебристом балахоне, к которой протянулись десятки пульсирующих ярко-рыжих, словно горящих огнем, нитей. И с каждой секундой мой свет становится чуточку тусклее, а огненные нити словно разбухают как насыщающиеся пиявки, становясь все прочнее. Еще немного – и их уже не оборвать. Они врастут в мою душу, пустят корни так глубоко, что избавиться от них будет уже невозможно.

Так вот почему жертвы манилиха не уходили от своего похитителя. И вовсе не любовь или вожделение тут виной. А почти наркотическая зависимость на энергетическом уровне, что страшнее любой физиологии. Душевная ломка страшнее героиновой, а если она подкреплена еще и особым видом магии…

Но я не хочу становиться подобной им наркоманкой, не хочу!!

«Нити» вгрызлись сильнее, став ярче. «Я» оглянулась вокруг в поисках выхода и, кажется, нашла его. Ярко-алая с золотистыми проблесками нить, соединявшая меня с Рейном, потускнела, но не пропала. Коснувшись ее, я ощутила, как где-то далеко беспокойно зашевелился потревоженный Зверь, как сильнее забилось сердце Рейна на другом конце нити. Зов о помощи понесся по кровавой нити к Зверю, стряхнув с него остатки сна, и в ответ мне послышалось эхо его торжествующего и одновременно яростного воя. Я услышана, помощь непременно придет… Только лишь бы не слишком поздно…

Огненные отблески становились все ярче, там, где они впивались в серебристый балахон моего энергетического двойника – зеркала моей души – появлялись темные пятна, проступало нечто, похожее на варикозные звездочки под кожей. Зверь уже спешил на помощь, но этого было недостаточно для того, чтобы появиться прежде, чем наступит тот момент, после которого торопиться уже некуда.