«Я» – то есть мой энергетический двойник – взялась рукой, напоминающей густой солнечный свет, принявший форму пальцев, за одну из огненных нитей и сильно дернула. Та вырвалась со звуком, напоминающим треск горящей ветки, а откуда-то пришло удивление наравне со злостью. На миг все замерло, а потом я ощутила, что еще немного – и случится что-то непоправимое. Выдернуть все «нити» я не успею…

Впрочем, есть один шанс.

У каждого человека есть свой резерв биоэнергии, который иногда восполняется откуда-то свыше. Если человек сам по себе энергетик, то он постоянно «подсоединен» к некоему источнику силы, откуда, собственно, и берет силы на то, чтобы «колдовать». И вот если его найти…

«Я» оглянулась, ища свой собственный источник…

…Золотой столб света, возникающий из ниоткуда и уходящий в никуда. Бесконечно длинная солнечная игла, пронизывающая пространство. Просто источник чистой силы, не замутненный ничем.

Что ж, раз манилиху нужна эта сила, то пусть он ее получит! И подавится!

«Я» шагнула в этот поток света, и огненные нити, ощутив гораздо более мощный источник, отцепились от моей души и потянулись к этому свету, поглощая и впитывая его, разрастаясь на глазах, стремясь заполучить как можно больше…

Я вздрогнула и открыла глаза. Над головой раскинулось глубокое темно-синее, почти черное небо, усыпанное звездами. И ни одного знакомого созвездия. Прохладный ветерок скользнул по моим обнаженным ногам, пощекотал бедра, шевельнул задранный подол ночной рубашки. – Ой, господи…

Руки сами одернули ткань, а я моментально села и провела рукой по чуть саднящей шее, повязка на которой была нетронута. Так-так, и что же со мной делали? Как говорила одна моя подруга, ощущения, что поимели, не было, но чувство случившейся гадости присутствовало. Тихий стон в двух шагах от меня заставил меня подскочить от неожиданности и обернуться с такой скоростью, что я сама себе позавидовала.

Я увидела обнаженного до пояса молодого мужчину, из-за полуприкрытых век которого еле заметно пробивалось тусклое зеленоватое сияние. Добротные шерстяные штаны развязаны, но, слава богу, не сняты. Значит, до самого главного мы так и не добрались, что радует. Не хотелось бы очнуться изнасилованной, пусть даже самого процесса я и не запомнила бы.

Манилих неохотно шевельнулся и застонал, причем похоже было, что у него что-то вроде наркотического кайфа – таким сладостным был этот стон. Так-так, девушка, ну-ка, признавайтесь, что вы сделали, если Огненный Змей сейчас находится в состоянии, в котором его можно брать голыми руками, а он и сопротивляться-то толком не станет? Перед глазами промелькнуло видение золотистого столба света, пронизывающего собой бесконечное пространство, и огненные нити, впитывающие его, разбухающие, как пиявки, насосавшиеся крови, а затем лениво отпадающие одна за другой, – похоже, они вобрали уже в себя столько, сколько могли и даже гораздо больше… В глазах на миг потемнело, и перед ними мелькнуло видение. Даже не видение – просто калейдоскоп запахов и звуков. Как будто я на несколько секунд оказалась в звериной шкуре. В звериной?

…Бревенчатые стенки избы, пульсирующие в такт биению крови в жилах. Крик, заполняющий слух и резко обрывающийся. Щемящий запах опасности, смешанный с ароматом свежего хлеба и вчерашнего молока. Шорохи мышей и сопение спящих хозяев избы, дуновение ветра и сонное квохтанье кур… Опасность!!! Хозяйке. Уже. Иду. Холод.

Вперед, выход – в окно! С треском распахнутые ставни, хруст дерева под сжатыми пальцами. Моими пальцами. Прекрасная ночь… Небо, усыпанное алмазами? Звездами. И вновь тягучий запах опасности, смешанный с ароматом свежего воздуха и Хозяйки.

Оттуда. Из леса. Вперед! По следу! О безумно-пьянящее ощущение скорости и жалость к тем, кто за всю свою жизнь не сможет ощутить подобного – пространства, прокалываемого иглой собственного тела и поцелуев ветра на коже! Ветер рвется, пытается остановить, уже заранее зная, что ему это не под силу, здесь и сейчас он слабее. Здесь Сила – это Я.

Деревенский частокол… Был. Бревна так забавно кружились в воздухе! Дорога… Не было. Будет! Дороги делают для тех, кто по ним ходит! Тем, у кого свой Путь, чужие дороги не нужны! Треск дерева. Как же медленно они падают! У меня нет времени ждать завершения их падения! Падение-разложение-тление.. Забвение… Потянуться-развернуться-превратиться-опуститься… С тихим шелестом расправляемого плаща дерево разлетелось щепками. Жаль, я думал, у меня получится Буратино.

Щепки падали на землю вместе с листьями. Щепкопад? Листопад? Древопад. Вперед, оставляя за собой просеку, достаточную для прохода ИХ. Кого ИХ? Другая память, не имеет значения. Треск ломаемых сучьев. Кустов. Но они уже позади. А где я? Что я? Не имеет значения, запахи перешибают остатки сознания.

Времени нет. Оно течет назад, показывая тех, кто прошел-прошествовал-проследовал здесь раньше. Я не воспринимаю запахи, это запахи воспринимают меня и доносят себя до моего сознания? Подсознания? Предсознания? Тепло ночи. Терпкий запах коры и древесного сока. Немного соленый – травы. Щемяще-сладкий – Хозяйки. Теплый, раскаленный? Расправленный – раздавленный? Опасный. Гад-гадюка-полоз. Полоса разделяет. Вперед. Добрался. Опасность – Хозяйке. Прошлое-будущее, – не сейчас… Было и будет. Устранять. Устранять?

Последний рывок, последнее дерево, последний куст, последняя травинка. Последняя прогалина. Хозяйка. Ползучий. Откинулся. Хозяйка. Запах прошедшего возбуждения. Шок. Устранять? Устранять…

Я едва успела встать на пути Рейна, за спиной которого полоскался черный призрачный шелк невероятно длинного плаща, рваные края которого плыли над низкой травой, и там, где они касались тонких стеблей, травинки опадали, срезанные начисто. Почему – так и не поняла. Скорее всего, мне не хотелось видеть кровавую расправу над манилихом, который здесь и сейчас вызывал во мне только жалость. Как красивый зверь, попавший в ловушку, чья вина была лишь в том, что он следовал своему инстинкту, который шептал лишь одно: «Выживи». Выживи в этом мире людей, где ты – чужой и непонятный, чье существование зависит от жизненной силы женщин, где на тебя охотятся и убивают при первой возможности.

– Рейн, Рейн, стой!! – Я обхватила его за плечи, прижимаясь к нему всем телом, всматриваясь в потемневшие глаза с узким вертикальным зрачком. – Остановись, я здесь, он со мной ничего не сделал, слышишь? Ре-е-е-ейн!!

Тонкие пальцы моего друга, из глаз которого смотрел дикий и необузданный хищник, почуявший добычу и опьяненный обретенной свободой, который пришел на зов разбудившей его хозяйки, впились в мои плечи, сильно, почти до боли стискивая меня в своих объятиях. Черный плащ взвился острыми лезвиями крыльев, ограждая нас непроницаемой стеной мрака.

– Рейн…

Нет, не друг. Уже не друг. Боюсь, с этой ночи я уже не смогу воспринимать его как друга. И если раньше я еще как-то могла говорить себе, что это все неправильно и не нужно, то теперь – нет. Потому что в темных глазах с вертикальными зрачками плескалось нечто, почти граничащее с безумной радостью обладания. И – принадлежности. А еще – ярости, направленной в сторону откинувшегося на траву оборотня, который, кажется, начал приходить в себя. Зеленое сияние изумрудных глаз чуть потухло, когда он медленно сел, шатаясь, словно пьяный. Впрочем, так оно и есть. Сейчас он опьянен Силой, которую я вбила в него по принципу «да подавись ты, скотина!». И этого оказалось слишком много для Огненного Змея.