— Внимание! Меня зовут мадам Бриссо. Обращаться ко мне следует: «мадам Бриссо». Я — помощница шефа, мсье Анри Леконта…

Жаклин опустила руку со свистком, вдохнула поглубже.

— Я задаю простые вопросы и хочу слышать простые ответы. В моем присутствии всегда говорит только кто-то один: или я, или тот, кому разрешу. Хора не будет…

Один из рабочих, не из пришлых, а музейный, попытался улизнуть за приоткрытую дверь, однако новая трель свистка пригвоздила его к месту.

— Сейчас руководители подразделений подойдут ко мне для получения инструкций. Говорить следует коротко и четко, эпитеты и метафоры не использовать… Вы, мсье!

Рука со свистком метнулась в сторону коменданта. Тот поспешил принять строевую стойку.

— Капитан Гарнье, мадам Бриссо…

Анри Леконт наконец-то решился выдохнуть. Страха не было, и не такое видывал. Воробушек обернулся гарпией? Бывает! Нет, не страшно, конечно, но… страшновато.

* * *

— Сейчас проведем совещание, — озабочено молвила Мари-Жаклин. — Не думала, что все так запущено… Новички пусть пока пишут резюме, все равно размещать их негде. Кстати, вам уже выделили кабинет?

Бывший учитель прикинул, что не отказался бы от стаканчика красного. Дела, как ни крути, куда-то движутся, а куда именно, можно будет разобраться потом.

— Вы в лицее какое-то общество организовали, — вспомнил он. — Против разводов.

Мари-Жаклин вздохнула.

— ЛиБоРоРа — Лига по Борьбе с Родительскими Разводами. До министра дошли. Нет, он не посмеялся, напротив, прочитал целую лекцию о том, что развод — атрибут цивилизованного общества. А в результате и я в разводе, и вы…

Махнула рукой, попыталась улыбнуться.

— Вы пьете, я следую заветам доктора Фрейда и честно сублимируюсь. Мсье Леконт! Откройте тайну, чем вы тут занимаетесь? Мой папа — человек влиятельный, но едва ли меня пустили бы на настоящий военный объект.

Свисток в руке, мокрое пальто, и шляпка мокрая, ботинки в грязи, на щеках капли дождя. Маленькая. Некрасивая. И очень умная.

* * *

Капитан Гарнье дочитал бумагу, отдал и вновь взялся за бутылку. Здешнее красное оказалось не очень, но — терпимо.

— Ерунда это, шеф, у меня почти такая же есть. В День М следует зачитать перед строем, офицерам — лично и под роспись.

Анри Леконт, махнув рукой на секретность, решил познакомить коменданта с инструкцией по поводу тех, кто хуже бошей.

Плеснули в глиняные стаканчики, взятые у мадам Делис, отсалютовали друг другу…

— Противник должен быть назван, — продолжал капитан, нанизывая на вилку кусок брынзы. — Иначе он покажется втрое страшнее. Беда в том, шеф, что о «них» никто толком не знает, даже военный министр…

Красное под брынзу — не худшее занятие, когда на дворе дождь. Тем более, самые трудные вопросы удалось если не решить, то отложить на время. Приехавших не без труда, но разместили в двух комнатах (даму отдельно, мужчин пока втроем), их резюме изучает мадам помощница, ей же было велено вручить обещанные вчера документы. Личный состав под руководством сержанта учит уставы, а музейные работники, тяжкое вздыхая, освобождают две комнаты на втором этаже. В одной из них и будет кабинет шефа Леконта.

Так почему бы не выпить?

— Точно знаю одно, шеф. Уничтожена секретная база севернее Парижа, удар нанесен с воздуха, из гарнизона никто не уцелел. Что за база неведомо, на то она и секретная. Известно лишь, что подчинялась лично министру. Кто удар нанес — молчок, хотя выбор не так и велик. Несколько сотен тонн тротила минимум, такое по силам только немцам и англичанам. Американцам тоже, но у них нет бомбардировщиков в Восточном полушарии.

Анри Леконт задумался. Разговор с дядей убедил, что дело серьезное. Но вот насколько?

— Капитан, вы в инопланетян верите?

Гарнье, рассмеявшись, вновь взял в руки бутылку.

— Смотря сколько выпью, шеф. Пока еще — нет. Капитан Астероид обычно прилетает после третьего стакана.

— Если бы напали немцы, началась война. Англичане наши союзники и трясутся над своим нейтралитетом, в Штатах правят бал изоляционисты. Есть Сталин, но пока он сюда не дотянется. Кто остался?

Комендант покосился на запертую дверь.

— Не намекайте, шеф, все наши об этом толкуют. Свои ударили! Попытка военного переворота, второе пришествие генерала Буланже. Называют даже фамилию — полковник де Голль, он как-то связан с русскими…

* * *

Возле двери в свою комнату Анри Леконт оглянулся. Непогода загнала всех под крышу, только у ворот сиротливо мокли караульные. Внезапно он ощутил странную нелепость происходящего. В армии он не служил, но догадывался, что таких секретных объектов не бывает. В любом случае здесь творится нечто очень странное.

И что теперь делать? Караулы удвоить? Ввести в Клошмерле комендантский час?

Рядом послышался шум. Бывший учитель кинул взгляд на галерею и лишь головой покачал. Мадемуазель экскурсовод деловито затаскивала в комнату одного из приехавших.

— Откуда у него граната? Откуда, спрашиваю? И нож, кто принес нож?

Слова доносились, словно сквозь вату, гасли, теряясь в пространстве. Тела он не чувствовал, даже боль существовала отдельно, лишь иногда напоминая о себе. Доктор Иоганн Фест не слишком волновался. Такое с ним уже бывало — под Амьеном, после очередной атаки на упрямых «лайми». И ничего, обошлось, это не Дахау и не обещанный ему Бухенвальд.

— Часового у входа! Никого не пускать, никого!

Голос стал громче, его уже можно было узнать. Штандартенфюрер Брандт, кажется, весьма недоволен. Граната? Не воевал очкарик из Аненербе, нет, не воевал. Граната бы все тут разворотила, превратив его в фарш. А нож из столовой, им никого не убьешь, зато чтобы резать свечи пополам пригодился.

— Бригадефюрер! Здесь самая настоящая диверсия!..

Доктор Фест настолько удивился, что открыл глаза. Мир вернулся не сразу, потолок в черной копоти неспешно вращался, стены то надвигались, то уходили вдаль, люди же (и люди ли это?) казались размытым тенями.

— Поднимите его! Поднимите, говорю!..

Резкий запах нашатыря помог, мир вновь обрел материальность. Тело захлестнуло запоздалой волной боли. Соленый привкус крови во рту, обгорелый рукав пиджака, разбросанные повсюду свечи, брошенный на пол матрац… Сам он лежит… Нет, сидит, кто-то поддерживает сзади за плечи.

Лица. Брандт слева, Олендорф справа. Доктор Иоганн Фест улыбнулся окровавленными губами.

Понравилось?

* * *

— За ваши фокусы вы ответите, Фест! И не на том свете, на этом. Здесь, сейчас!..