В Хельсинки Туве ждал Атос, который в то время путешествовал и работал, переполненный ответственностью за благополучие нации, как саркастически комментировала Туве. Атос все же успел один раз за все лето побывать на острове, правда, провел там всего одно воскресенье. Тем не менее, день удался.

Еще зимой Туве предложила Атосу расстаться, поскольку между ними, как ей казалось, больше не было любви — их связывали только дружба и привычка. И в то же время, несмотря ни на что, они прекрасно уживались вместе и хорошо проводили время, что Туве крайне ценила. Атос ничего не ответил на предложение расстаться и отбыл в Польшу с рабочей поездкой. Туве обдумала свои чувства и пришла к выводу, что жизнь — странная штука. Когда в конце концов приходит понимание, что стоит быть искренним и только искренним, то становится совершенно непонятно, что именно можно назвать искренностью и честностью.

Вивика вернулась в Хельсинки, и они встретились вновь, однако впечатление от встречи было испорчено ссорами, недопониманием и недоверием. Туве размышляла, не является ли причиной этого отсутствие противодействия в отношениях двух женщин. Однотипные реакции обеих только накладывались друг на друга, усиливая само действие и раздувая огонь непонимания. Туве хотела избавиться от этих отношений, и в то же время она не готова была предать их дружбу, которая была слишком крепкой. Она смирилась даже с переживаниями и то, что ее жизнь стала богаче и насыщенней, считала заслугой Вивики. Туве писала Еве: «Что с того, что я несчастна? Несчастные видят, чувствуют и мыслят ярче».

В конце концов Туве устала грустить. Она отправила Вивике письмо с предложением прекратить встречаться, несмотря на то что ее любовь все еще не исчерпала себя. В то же время она писала, что больше не может быть несчастной. Вместе с этим письмом она отослала Вивике стопку посвященных ей стихотворений.

Очевидно, после принятого решения о разрыве с Вивикой Туве искала утешения у старого возлюбленного и сделала Атосу предложение. Если бы он согласился и пара сочеталась браком, то Туве навсегда закрыла бы для себя дверь в другой мир. На «левый берег» ходу больше не было бы, и впредь она не завязывала бы отношений с женщинами. Туве хотела внести ясность в свою жизнь и эмоции, поскольку, по ее словам, было бесконечно трудно находиться в постоянном выборе между мужчиной и женщиной. Письмо, которое она завершила предложением руки и сердца, началось с рассказа о том, как обстоят дела с книгами о муми-троллях. Туве только-только передала рукопись в издательство и писала, что теперь занята живописью и размышлениями. О возможной женитьбе она пишет, как о внезапно пришедшей к ней идее: «Я подумала, может быть, хорошей идеей будет пожениться. Скорее всего, женитьба не изменит наш быт. Если ты не хочешь говорить об этом, поговорим о чем-нибудь другом, когда ты вернешься».

Свое письмо Туве закончила словами: «Ты мне очень, очень нравишься». Звучит довольно практично, однако слишком далеко от того, чтобы это можно было назвать страстью. Брак был важен для Туве; это был институт, который, как она надеялась, помог бы разрешить терзавшие ее внутренние противоречия. «Для меня это символ или нечто гораздо большее, нежели для него, не знаю почему. Но в браке я, наверное, присмирела бы и вновь была бы способна работать. И не нуждалась бы больше в „Рив Гош“. Точка», — писала она Еве.

Вернувшись из поездки, Атос притворился, что не понял ситуацию. «Разве мы уже не женаты? Я именно так и думал… Давай сделаем с этим что-нибудь, иначе люди начнут подозревать, что нам не ужиться друг с другом» — так передавала его слова Туве в очередном послании к Еве в Америку. Туве начала подготовку к свадьбе. На роли свидетелей она выбрала свою лучшую подругу писательницу Еву Викман, брата Лассе и, конечно же, Хам. Но не отца, поскольку знала, что тот, заполучив практически «красного» зятя, вряд ли одобрит выбор дочери. В своем письме Туве спрашивала у Евы, выйдет ли из нее «забавная женушка политика». В то же время она подозревала, что Атос вовсе не жаждет связать себя узами брака. Он, собственно, никак не способствовал продвижению свадебных планов, даже не запросил с Аландских островов, откуда он был родом, выписку из приходской книги, необходимую для заключения брака.

Свадьба была назначена весной 1948 года, но так никогда и не состоялась.

Туве отнеслась к этому с пониманием и позже говорила, что к Атосу нельзя было подходить с теми же мерками, что и к обычному человеку, настолько особенным и необычным он был. Его первая жена умерла при неясных обстоятельствах в Париже. Несмотря на то что их брак продлился всего несколько месяцев, эта внезапная смерть потрясла Атоса. Весьма возможно, что это печальное происшествие повлияло на нежелание Атоса повторно вступать в брак. В своих письмах Туве не выражала разочарования по поводу расстроившихся планов, хотя подобного можно было ожидать. Она пыталась снова начать работать и заново увлечься живописью.

В 1948 году Туве отправилась в Италию в путешествие в компании Сама и Майи Ванни, пытаясь вновь обрести силы и, прежде всего, внутреннее желание вновь взять в руки кисть. Сам всегда был для Туве другом, умевшим вдохновить ее. Туве надеялась, что и на этот раз он поможет ей обрести радость творчества. Так и вышло. Они не мешали друг другу, работали порознь и прилежно трудились. И все же их духовная близость отчетливо проявляется во многих похожих друг на друга полотнах, созданных во время этой поездки. Подчас трудно определить, чьей кисти принадлежит та или иная картина.

Путешествовать с семейной парой и быть «третьей лишней» было нелегко, в особенности если вспомнить связывавшие Туве и Сама в прошлом отношения. Когда-то объединившая их любовь никогда не умирала, она лишь принимала новые формы. Между ними всегда существовала духовная близость чувств, и они наслаждались обществом друг друга. Туве и Сам любили вести бесконечные разговоры об искусстве. Туве высоко ценила как полученную от Сама критику, так и поддержку, и ей нравилось прогуливаться с ним по городским улицам. Сам имел привычку покупать в уличных лавках вино и колбасы, и Туве это занятие тоже пришлось по душе. Майя же была сдержанна и не участвовала в совместных пирушках. И все же эмоции, связывавшие троицу, били через край, оставаясь весьма противоречивыми. Постепенно стало ясно, что находиться втроем им слишком сложно, и Туве продолжила свой путь в Бретань уже одна.

Во Франции ее догнало письмо от Вивики, и Туве чуть не сошла с ума от счастья. Вивика обратилась к ней со смелым предложением поставить на сцене Шведского театра в Хельсинки пьесу о муми-троллях по книге «Муми-тролль и комета».

Во время и после поездки Туве писала Атосу и даже поздравила его с победой на выборах. Но прошлые чувства ушли, и эти письма по-дружески деловые. Туве писала, что надеется увидеться с Атосом, и одновременно сообщала, что по возвращении собирается отправиться на свой остров как можно скорее. Она писала о том, что скучает по острову, но о тоске по Атосу в письмах нет ни слова. Отношения с Атосом потихоньку продолжались, но вопрос о свадьбе больше, очевидно, не поднимался. В конце 1948 года Туве рассказала в одном из писем, как Атос объяснил ей хитросплетения своей эмоциональной жизни. В молодости он страдал от сильной депрессии, и жизнь казалась ему скроенной сплошь из несчастья и отчаяния. Все страдания, свойственные молодым мужчинам, он испытал на себе: тоска, одиночество, несчастная любовь и ужас смерти управляли его жизнью. Тогда он решил, что не может и не хочет жить «субъективно». Страдания — это расплата за чувства и эмоциональность. Его депрессия была бесконечной, и он решил покончить с жизнью. Но к счастью, в итоге он решил лишить жизни только «субъект», собственное «я». По его словам, он прокричал в ночь: «Я, я — это ничто». Тогда он поверил, что этого было достаточно для умерщвления своего эго. Его новое «я» не нуждалось ни в любви, ни в ответственности за кого-то. Так он начал жить «объективно» и больше не позволял ничему личному, никаким эмоциям управлять его жизнью. Любить он хотел все человечество, а не какую-то отдельную женщину.