«Фаханы» и «патлы» не должны произноситься таким голосом», – подумала я, но вслух сказала:

– Как можно, миледи. Ваши прекрасные волосы…

– Пусти меня, – велел Болтун и потянул стебельки за моими руками, я наклонилась, чтоб ему было удобнее и вскоре зловредная булавка звякнула обломками на полу.

– Уффф… – Леди Дидиан помассировала голову обеими руками и плюхнулась спиной на кровать. – Благодарю за службу, солдат!

Что на это отвечать, я не знала, поэтому просто поклонилась, сложив перед грудью руки.

– Патрик лорд Уолес предоставил мне свои личные покoи, – продолжала леди доверительно. – Я, оказывается, примчалась в Блюр гораздо раньше намеченного срока и несколько спутала достойным лордам все карты… Как зовут?

– Простите, леди? – переспросила я после паузы и тычка за ухом от Болтуна.

Дело в том, что я не слушала будущую леди ван Харт, рассматривая ее. Она действительно была великолепна. Без всяких но. Высокая, соразмерено сложенная, с выдающейся грудью и прекрасной осанкой, которая, как я предположила, выработалась годами усердных тренировок. Еще у нее были высокие дювалийские скулы и голубые глаза, чуть более светлые, чем предписано романтичным каноном, но так же как и скулы намекающие на происхoждение дювалийской леди.

– Как тебя зовут? – повторила леди Дидиан громче и медленнее.

– Басти…нда, – с запинкой ответила я.

– Откуда?

Я лихорадочно подумала, что представившись местной пейзанкой, рискую. Я не выучила ни одного здешнего названия, и не буду узнана предполагаемыми односельчанами, если дойдет до расспросов, поэтому с поклоном сообщила:

– Лорд Уолес привез меня из столицы, чтоб вы, миледи, пользовались мною на свое усмотрение.

– Чудесно, Бастинда! – Она поставила ударение на последней «а», что заставило меня сдерживать рвущийся наружу смешок.

– Назначаю тебя своим личным адьютантом! Нет! Фах-хан!

Горничной! Нет! Фрейлиной!

От обилия свалившихся на меня должностей впору было растеряться.

– Меня, знаешь ли, с детства окружают одни мальчишки… А то, что они выросли… Не все, разумеется, а только те, кто выжил… Мужчины, знаешь ли, имеют дурацкую привычку гибнуть в сражениях… – Леди Дидиан широко зевнула. – Ты умеешь шить?

Я кивнула.

– А одевать настоящих женщин и причесывать их?

Я опять кивнула.

– Ты немногословна, – леди ван Сол пошевелила босыми ногами и посмотрела на свои пальцы, будто советуясь с ними.

– Твой шрам, Бастинда, он получен в бою?

– Вследствие несчастного случай, миледи.

– Вследствие, – протянула она, – надо же… Столичная ты штучка. Шрам так шрам. Если тебя кто-нибудь будет им дразнить, скажи мне.

– И чтo тогда прoизойдет? – уточнила я на всякий случай.

– Я нарисую обидчику точно такой же своим клинком… – она опять зевнула.

Я почтительно ждала продолжения фразы, но услышала лишь спокойное размеренное дыхание.

– Она, кажется, уснула, Бастинда! – Болтун тоже нажал на последнюю «а» и злорадно захихикал. – Поздравляю с повышением. Личная прислуга жены колдунишки. Как удобно.

Я бы даже сказал, вдвойне удобно, и ему и тебе. Будете наставлять воинственной леди рога, далеко не отходя от супружеского ложа.

Я посмотрела в спокойное лицо Дидиан. Она была как дитя, наивное и безмятежное. И этого ребенка я собиралась обвести вокруг пальца? Стыдитесь, Шерези!

– О чем задумалась? – спросил меня Болтун, когда я, выйдя из спальни, присела в первое попавшееся кресло у окна.

Теперь я могла ему отвечать.

– О том, чтo мне хочется защитить леди ван Сол от фахановых интриганов. И о том, что она достойна лучшего, чем служить разменной монетой в политической сделке.

А еще меня посетила мысль, что молниеносные перемены моих настроений абсолютно точно связаны с приближающимся полнолунием Нобу и женскими неудобствами, которые мне оно сулит.

Группа беглецов во главе с канцлером ван Хорном продвигалась в направлении Блюра гораздо медленнее, чем ему хотелось.

– Очередной привал? – вскричал опальный канцлер, когда на исходе третьей недели путешествия, леди Сoрента велела отряду остановиться.

– Ее величеству стало хуже, – пояснила фрейлина, поджав губы. – Ей требуется отдых от бесконечной тряски.

– Неужели ничего нельзя сделать? Мы уже отстали от плана почти на неделю!

– Выбирайте, милорд, либо мы разбиваем лагерь немедленно и продолжаем путешествие на рассвете, либо в замок прибудет тело покойной королевы!

Ван Хорну послышался серебристый смешок, донесшийся из закрытой повозки ее величества.

– Ее величество бредит, – грустно покачала головой леди Сорента. – Она часто смеется или напевает песни, не приходя в себя.

Канцлер подумал, что кончина королевы Ардерской в его планы не входит.

– На рассвете, Сорента? Вы обещаете?

Фрейлина уверена кивнула, и ван Хорн велел отряду спускаться в лощину, где в излучине неширокой реки виднелось ветхое строение.

– Прекрасный выбор, милорд, – одобрила его решение фрейлина, рассматривая вывеску придорожного трактира, которым это строение оказалось при приближении. – Под крышей, защищенная от сквозняков, наша любезная Аврора отдохнет и наберется сил.

К вечеру Гэбриел лорд ван Харт был раздражен просто до предела. Ван Диормод смог прочувствовать это в полной мере, когда наследник хозяина отловил несчастного секретаря в коридоре замка и, бранясь как плoщадной забияка, затолкал его в ближайшие покои.

– Быстро, Диормод, – заявил Гэбриел за закрытой и запертой на ключ дверью, – у меня нет ни времени, ни сил на политес.

Зачем?

– Что именно вас интересует, милорд?

– Зачем ты притащил сюда старикана? Спящий, храни моего достойного родителя!

– Это было его решение, – испуганно возразил секретарь.

– В этом у меня нет ни малейших сомнений. Ты, кажется, испрашиваешь его соизволения даже на посещение клозета.

Ван Диормод мог оскорбиться и, к примеру, вызвать наглого аристократа на дуэль. Хотя нет, не мог. Дуэль имела бы предсказуемый и печальный для секретаря финал. Поэтому он не оскорбился, и даже не обиделся.

– Может быть, при всем моем почтении, милорд, вам стоило бы задать вопрос канцлеру лично?

– Я задал! – ван Харт опять выругался. – А потом битый час приводил в чувство старого комедианта. С ним стало трудно, Диормод. Он в полной мере умеет извлекать выгоду из своей болезни.

Секретарь кивнул, соглашаясь. А потом подумал, что, вполне вероятно, видит сейчас перед собою будущего монарха.