* * *

Лицо болело. Страшно болело. По-другому и быть не могло после того, как сквозь него прошел клинок, рассекающий любые препятствия. В тот день оно просто развалилось надвое по диагонали от левого уха через нос до зубов мудрости нижней челюсти. Хирург и одновременно специалист по артефактам Зоны потом говорил, что он такого за всю практику не видел, и что от подобных ранений не выживают…

Раненого тогда и сочли мертвым, даже в спецмешок запаковали и в морг «Вектора» привезли, чтоб похоронить с почестями – гетман все-таки, не «отмычка», по дурости нашедшая свою смерть.

Но в морге он очнулся. От адской боли и страшного, всепоглощающего желания отомстить! С удивительной ясностью он помнил о том, что произошло – короткий росчерк знаменитой «Бритвы» и следом ощущение, что половина лица поехала вниз. И после – чернота, откуда его выдернула та самая боль.

У любого продвинутого сталкера в одежде всегда спрятаны обломки бритвенных лезвий, проволочки, булавки и прочий мусор, при помощи которого однажды можно спасти себе жизнь.

Кричать он не мог, зато мог двигаться, придерживая одной рукой онемевшую нижнюю половину лица, а второй – работая. Действовать приходилось очень осторожно, чтобы новый взрыв боли не отправил в небытие, поэтому разрезать мешок для перевозки трупов и вылезти из него заняло вечность и примерно столько же ушло, чтобы открыть замок морга. На самом деле прошло не более трех часов, но ему казалось, что вселенная успела погибнуть, возродиться и умереть вновь, прежде чем он открыл дверь холодной кладовой, заменявшей морг, и вышел в коридор.

Охранник, увидевший его, не выстрелил лишь чудом, так как все бойцы «Воли» имеют строгий приказ уничтожать зомби вблизи базы, а уж внутри и подавно. Но у бойца рука не поднялась палить в чудовище, залитое кровью и несущее в одной руке нижнюю часть своего лица, – он узнал гетмана и чуть-чуть не дожал спусковой крючок, возможно, не оказав непосредственному начальству самую ценную услугу в его жизни.

Потому что потом Безнос не раз страстно желал умереть. Ведь когда один твой глаз плотно затянут кровавым бельмом, дыхание доставляет невыразимые страдания, а рассеченный и потом сшитый язык ни на мгновение не дает забыть о том, что он есть, жизнь превращается в одну сплошную пытку.

Он очень хотел умереть, но желание отомстить было сильнее.

И оно пересилило.

Бойцы «Воли» нашли на Большой земле гениального челюстно-лицевого хирурга, использующего в своей практике артефакты Зоны, и доставили его на «Вектор», где тот провел несколько успешных операций. В результате них Безнос вновь стал самостоятельно есть и более-менее членораздельного говорить, что было уже немало. Правда, смотреть на него было страшно, и люди отводили глаза. Хирург предлагал попозже подправить уродство, так как больше оперировать пока что было нельзя – чтобы кости и ткани срастались быстрее, были использованы сильно фонящие артефакты, и пациент хапнул порядочную дозу радиации.

Но Безнос от коррекции лица отказался, впервые после ранения произнеся, с трудом ворочая языком и нижней челюстью:

– Мои шрамы… это… часть меня.

Гетман группировки «Воля» был доволен результатом операций, хирург – тем более. Ему было обещано столько, что хватило бы до конца жизни и детям еще осталось. Он ждал награды – и получил ее в полной мере.

Его убили быстро и безболезненно, так, что он даже ничего не понял и не почувствовал – выстрелили в затылок из двенадцатого калибра, чтоб наверняка, ибо не дело, когда хороший специалист мучается. Для Зоны, да и для Большой земли хорошая награда за отлично проделанную работу – мгновенная смерть без страданий, и это ценный подарок, который получает далеко не каждый на этой земле. А в Зоне так его вообще заслужить надо, очень сильно постараться, чтоб заработать настолько ценный хабар!

Тело закопали на территории пункта захоронения радиоактивных отходов «Буряковка», засыпав глубокую могилу содержимым бочек с «пропеллером смерти» на боку, которые привезли из Европы. В наследство от боргов «зеленым» достался их бизнес по захоронению в Зоне радиоактивных отходов других государств. А что лучше скроет труп, чем могильник, фонящий как открытый реактор?

Кто-то скажет, мол, как же жестоко! Но Безнос просто не хотел, чтобы в Зоне и на Большой земле знали, что он выжил. Всегда хорошо, когда враги считают тебя мертвым, думая, что группировкой теперь заправляет туповатый Коваль. Потому убийство хирурга было просто печальной необходимостью, совершенной для блага группировки.

И прием сработал!

Прослышав о смерти гетмана, борги спешно организовали налет на «Вектор», полагая, что «зеленые» остались без лидера.

И круто обломились!

Раны Безноса благодаря артефакт-терапии заросли в течение нескольких дней, и меньше чем через неделю смертельно раненный гетман уже вновь руководил группировкой.

В результате борги, оставив возле «Вектора» четверть личного состава, откатились назад в Припять зализывать раны. У «зеленых» потери, конечно, тоже были – надо отдать должное боргам, бойцы они отменные, – но все же намного меньше.

Группировка «Воля» праздновала победу, а ее гетман сидел один в дальнем кабинете «Вектора» и глушил боль самогоном, настоянном на артефактах. Причем алкоголь не брал совершенно, пился как вода, но адские ощущения в лице притуплял, и на том спасибо.

А после второй бутылки пришел мертвый хирург с окровавленными осколками костей, торчащими из шеи вместо головы. Пришел, сел на край стола и замер, направив на Безноса отсутствующие глаза и улыбаясь остатками губ – от верхней почти ничего не осталось, а вот нижняя хорошо сохранилась, и в мерзкой ухмылке растянулась вполне доходчиво.

– Ухо…ди, – с трудом ворочая искалеченным языком, произнес Безнос.

Он уже давно не боялся ни живых мертвецов, ни мертвых призраков, ни галлюцинаций, порожденных то ли алкоголем, то ли остатками совести. Бояться не боялся, но глаза отвел от виде´ния. Когда живые приходят по твою душу, их можно просто убить. Но когда тем же занимаются мертвые, приходится терпеть и отворачиваться, потому что являются они неспроста, чисто напомнить тебе о себе самом. И очень неприятно это, ощущать себя в такие моменты тем, кто ты есть на самом деле.

Но вечно так продолжаться не могло, потому Безнос просто выдернул пистолет из кобуры и пальнул во врача не глядя. Конечно, он осознавал, что это не зомби пришел к нему в гости, и пристрелить свою совесть можно, только если развернуть ствол на сто восемьдесят градусов. Но все же грохот выстрела и пламя, вырывающееся из ствола, лучше, чем тишина кабинета, висящая над головой словно дамоклов меч возмездия…

Ординарец, приоткрывший дверь кабинета, невольно присел, когда над его головой просвистела пуля. А следом – пустая бутылка, разбившаяся о стальной косяк. Гетман был явно не в духе и видеть точно никого не хотел, но доложить о происшествии было необходимо.

– Батька, не серчай, – скороговоркой оттарабанил ординарец. – Но там наши Снайпера поймали возле базы. Того самого, что лицо тебе располосовал. Появился, паскуда, из ниоткуда, и поперся прям на наш пост. Мы как его узнали, хотели сами на части порвать, но Коваль сказал, что ты сто пудов лично захочешь его на ремни порезать. Ну так как? Мы сами все решим или ты им займешься? Если чо, ты только скажи, а сам отдыхай, уж мы о нем позаботимся.