— Твой друг? Тот, с которым ты связана?

— Нет... Другой пользователь духа.

— Другой? Скольких же ты знаешь?

— Формально троих. Теперь четверых, включая Оксану.

Марк отвернулся, с отсутствующим видом глядя на куст срозовыми цветами.

— Так много... просто невероятно. Я встретил лишь еще одногопользователя духа, и это произошло много лет назад. Он тоже был связан со своимстражем. Страж умер, и это нанесло ему тяжелейший удар. Он по-прежнему помогаетнам, когда мы с Оксаной пытаемся в чем-то разобраться.

Я всегда боялась умереть и страшилась смерти Лиссы, хотявсерьез никогда не задумывалась, каково это будет — при наличии связи. Какскажется уход на оставшемся? На что это похоже — иметь зияющую дыру там, гдераньше была теснейшая связь с другим?

— Он тоже никогда не говорил о проникновении во сны, —продолжал Марк и дружелюбно засмеялся; вокруг его голубых глаз собралисьморщинки. — Я думал, что смогу помочь тебе, но, может, ты здесь, чтобы помочьмне.

— Не знаю, — с сомнением сказала я. — Думаю, вы с Оксанойгораздо опытнее во всем этом, чем мы.

— Где тот, с кем ты связана?

— В Америке. — Я не собиралась вдаваться в подробности, нопочему-то чувствовала, что должна сказать ему правду. — Я... Я бросила ее.

— Что значит бросила? Ради этой поездки? Или совсемотказалась от нее?

Отказалась. Это слово было как пощечина, и внезапно передмоим внутренним взором возник последний день, когда я видела ее, всю в слезах.

— Я должна кое-что сделать, — уклончиво ответила я.

— Да, знаю. Оксана говорила мне.

— Говорила вам что?

Он явно заколебался.

— Она не должна была делать этого... Она пыталась не делатьэтого.

— Не делать чего? — Воскликнула я, охваченная тревогой попричине, которой не понимала.

— Она, ну... Она проникла в твое сознание. Во времязавтрака.

Внезапно я вспомнила свои ощущения — покалывание в голове,жар и холод, прокатившиеся по телу.

— Что это означает точно?

— Пользователь духа может судить о человеке по его ауре.Однако Оксана способна проникать дальше, вглубь, и считывать более конкретнуюинформацию. Иногда она вплетает в эту способность принуждение... но, как бы тони было, результаты очень, очень значительные. Это плохо. Неправильно поступатьтак с тем, с кем ты не связан.

Мне понадобилось время, чтобы в полной мере осознать, о чемречь. Ни Лисса, ни Адриан не могут читать мысли других. Самое большее, чтоАдриан может сделать с точки зрения внедрения в сознание, это проникнуть в сондругого человека. Лисса и этого не может, даже в отношении меня. Я еевоспринимаю, она меня нет.

— Оксана почувствовала... Ох, не знаю, как объяснить. В тебеесть какое-то безрассудство. Ты в поисках чего-то. Твою душу переполняет жаждамести. — Внезапно он протянул руку и приподнял мои волосы. — Как я и думал. Тыотказница.

Я тряхнула головой, отбросив его руку.

— Подумаешь, большое дело! В вашем городе полно дампиров, нежелающих быть стражами.

Марк по-прежнему казался мне приятным человеком, но я всегдатерпеть не могла нравоучений.

— Да, но это потому, что они решили остаться дома. Ты... идругие вроде тебя... вы становитесь в некотором роде вершителями судеб. Выодержимы охотой на стригоев на свой страх и риск и намерены лично исправить всезло, которое обрушила на нас целая раса. Это ни к чему хорошему не приводит. Янаблюдаю это все время.

— Все время? — Вздрогнув, спросила я.

— Как ты думаешь, почему число стражей убывает? Они уходят,чтобы иметь дома и семьи. Или сбегают, как ты, продолжая сражаться, но ни передкем не держа ответа — если только не нанимаются телохранителями или охотникамина стригоев.

— Наемные дампиры...

Внезапно до меня дошло, откуда у некоролевских мороев вродеЭйба берутся стражи. Деньги могут все.

— Никогда не слышала ни о чем таком.

— Конечно. Думаешь, морои и другие стражи хотят, чтобы это сталошироко известно? Хотят, чтобы это маячило перед вами как возможный и весьмасоблазнительный вариант?

— Не понимаю, что плохого в охоте на стригоев. Сейчас, имеяс ними дело, мы всегда защищаемся, не нападаем. Может, если бы дампиры самиотлавливали их, они не выросли бы в такую проблему.

— Может быть, но существуют разные способы, одни лучше,другие хуже. И когда ты выходишь на охоту такая, какая есть... с сердцем,переполненным печалью и местью... это не лучшее решение. Когда человек охваченодной идеей, он небрежен к мелочам, а они зачастую очень важны. И то, что ты«поцелованная тьмой», лишь усложняет все.

Я скрестила на груди руки, с каменным выражением лицаустремив взгляд вперед.

— Да, хорошо, но с этим я ничего не могу поделать.

И снова на его лице возникло удивленное выражение.

— Почему бы тебе просто не попросить ту, с кем ты связана,исцелить тебя от этой тьмы?

Я смотрела на Марка несколько бесконечно долгих мгновений.

— Как вы сказали... исцелить?

Лицо Марка вытянулось, глаза полезли на лоб.

— Да, конечно. Она же может лечить всякие болезни? Почему неэто?

— Потому что... — Я нахмурилась. — Это не имеет смысла.Тьма... то есть все эти побочные эффекты... она исходит от самой Лиссы. Если быэту тьму можно было просто исцелить, почему она не избавилась от нее сама?

— Потому что когда она в ней, то слишком глубоко проникает,слишком связана со всем ее существом. Она не может вылечить себя в точноститак, как вылечивает других. Но поскольку ваша связь затягивает эту тьму втебя...

Сердце бешено заколотилось. То, что он предлагал, былослишком легко и поэтому выглядело нелепо. Нет, это просто чушь, и точка. Послевсего, через что мы прошли, Лисса не может исцелить эту ярость и депрессию —точно простуду или сломанную ногу. Виктор Дашков, мерзкий заговорщик, тем неменее потрясающе много знал о духе и кое-что объяснил нам. Другие четыре стихииимеют материальную природу, но дух исходит из разума и души. Чтобы делать стольмощные вещи, как, скажем, исцеление, требуется затратить огромное количествопсихической энергии, что неизбежно сопровождается разрушительными побочнымиэффектами. Мы с самого начала боролись с ними, но совсем избавиться от них таки не удалось.

— Если бы это было возможно, — сказала я, — тогда все такпоступали бы. Госпожа Карп не сошла бы с ума. Анна не покончила бы жизньсамоубийством. То, о чем вы говорите, слишком легко.