часа, как Чэн возвращается в комнату. Смелости не хватает спросить, где он был, но почему-то я чувствую, что явно не в доме утех.

Это успокаивает.

Делаю вид, что сплю, слушая, как страж снимает верхнюю одежду, бросая что-то из кармана на крышку короба.

– Можете не притворяться. По дыханию слышу, что вы не спите, – звучит его голос в темноте.

– Что ты принес?

– Амулет для вас. Теперь мы можем вернуться на лесную тропу и ехать без опаски.

Не понимаю, почему сжимаюсь в комок, давя слезы. Чувствую тяжесть внутри, которую никак не могу объяснить.

И не знаю, чем бы все закончилось для нас двоих, не столкнись мы на следующий день.

Впрочем, обо всем по порядку.

Глава 18. Время перемен

– Чэн, ты уверен, что мы не можем остаться здесь еще хоть на день? – мягко спрашиваю я, выглядывая на улицу.

– Мы ехали сюда за амулетом. Теперь он у нас. Нет смысла оставаться, – сухо отвечает страж, складывая наши вещи.

Поджимаю губы и разворачиваюсь к нему. Эта трещина между нами все больше беспокоит меня, но я совершенно не понимаю, как вернуть все на свои места. Мне просто не хватает жизненного опыта.

– Тогда, может быть, поедим где-нибудь горячей похлебки? Я так давно не ела ничего горячего, – признаюсь с легкой надеждой в глазах.

– Это можно. Но пойдем со всеми вещами и возвращаться уже не будем.

– Хорошо.

Мы находим небольшой трактир с яркой вывеской, обещающей самую вкусную еду в городе.

– Эй ты, прокаженная! Иди убери со стола! – слышим громкий голос и видим, как сутулая девушка с нечесаными волосами и перекошенным лицом мчится к дальнему столику и протирает его мокрой тряпкой. – Бесполезное создание, – ворчит женщина лет тридцати пяти и выходит к нам. – Добро пожаловать, гости дорогие! – тут же растягивается улыбка на ее губах. – У нас самые вкусные похлебки в городе! Обязательно попробуйте – не пожалеете!

– Что-то подобное мы слышали вчера в переулке, – замечает Чэн и все же проходит в угол, занимая последний свободный стол.

Заведение явно пользуется успехом.

Пока Чэн делает заказ за нас двоих, – я понятия не имела, что за блюда с чудными названиями в списке, поэтому полностью доверилась своему стражу, – я наблюдаю за сутулой девушкой, суетящейся между столов. Ее то и дело подгоняют, смеются над ней, кто-то даже отталкивает ногой, не давая забрать пустую тарелку, а потом долго хохочет, глядя на растерянное чумазое лицо.

– Кто эта девушка? – спрашиваю у хозяйки заведения.

– Моя младшая сестра. По отцу. Этот негодяй ушел от матери в новую семью, заделал там ребенка и умер; новая жена его еще раньше полегла от той же болезни, а ребенка никто из дальней родни не желал забрать – вот и отдали нам! Будто нам своих проблем не хватало! Но взяли ведь! Сжав зубы, вырастили и теперь терпим. Тяжело каждый день вспоминать об отцовской неверности, но такова, видно, наша с матерью ноша в этой жизни!

– Она, кажется, не совсем здорова, – замечает Чэн, внимательно наблюдая за хозяйкой, которой его внимание сильно льстит.

– Туповата чуток, тут уж не поспоришь. Но со временем, надеюсь, пройдет. А то совсем смотреть больно, – жалуется та.

– Ясно, – роняет мой страж.

– Пойду передам ваш заказ. Надеюсь, еда придется вам по вкусу, – вновь расплывается в улыбке женщина и уходит в подсобное помещение, окликнув свою сестру.

– Эй… Девочка! – зову ту, когда хозяйка скрывается за дверью.

– «Девочка»? Она старше вас на пару лет, – замечает Чэн не без сарказма.

– Я не знаю ее имени… – бормочу, понимая, как невежливо себя веду.

Когда та подходит, как-то неуверенно кося на нас глазом и стоя полубоком, словно готовая отскочить в любой момент, я не выдерживаю и метаю яростный взгляд на тех посетителей, что следят за передвижениями прислужницы и посмеиваются в голос. Это они приучили ее к тому, что отовсюду можно получить удар. Они приучили девушку быть такой нелюдимой.

Постояльцы этого заведения, подпевающие хозяйке в ее ненависти к сестре.

– Как тебя зовут? – осторожно спрашиваю я.

– Мей-ли, – отвечает та едва слышно, почти на выдохе.

– Ты давно работаешь здесь, Мейли?

– Всю жизнь свою…

Нахмурившись, поворачиваюсь к Чэну.

– Но… разве это не заведение твоих сестры и матери? – уточняю я у девушки.

– Это заведение моей ма… мы. А теперь… мое заведение… – едва разборчиво отвечает та.

Молча смотрю на нее, затем вновь обвожу взглядом зал.

– А сестра твоя когда сюда работать пришла? – спрашиваю я очень медленно.

– Когда отец умер, – выдавливает девушка, и я чувствую, как ей сложно говорить. – Чет… четыре года назад.

– А скажи мне, Мейли, когда ты начала вредить себе?

Чэн вскидывает на меня взгляд, а Мейли пятится.

Но я продолжаю пристально смотреть на нее.

– Я не врежу себе, – шепчет та.

– Все твои потоки, – качаю я головой. Понимаю, что меня несет, но не могу остановиться: она – один сплошной черный вихрь! Все внутри нее скручивается в узлы, сжимая невидимые пальцы на здоровых сосудах, искривляя позвоночник, перекашивая мышцы лица, забирая возможность нормально разговаривать. – Позволь мне помочь тебе! – хватаю я Мейли за руку, пока девушка не отпрыгнула.

– Что вы делаете?! – шипит она, а посетители вокруг хохочут, полагая, что я издеваюсь над ней.

Даже хозяйка выходит из подсобки и с довольной улыбкой следит за нами.

Не понимаю, как я все это вижу; не понимаю, почему вообще смотрю на все будто с высоты; концентрирую все свое внимание на руке Мейли, на нашей с ней связи, которую та упорно пытается разорвать, полагая, что ее в очередной раз обижают.

– Ну, полно вам, – с усмешкой отзывается хозяйка, через пару минут подходя к нашему столику. – А то она еще от страха обделается – а мне потом стирать.

Не поворачивая головы, замечаю, как Чэн мгновенно поднимается на ноги и обнажает меч, не позволяя женщине приблизиться.

– Ты что творишь, страж? И откуда у тебя такое оружие?!

– Не подходи к ней, – слышу я сосредоточенный голос.

Но не отвлекаюсь на него. Ни на него, ни на голоса других постояльцев, решивших заступиться за любимую хозяйку.

Смотрю прямо в глаза Мейли, направляя в нее всю свою энергию, вычищая потоки, выбивая пробки, раскрывая каналы. Я не могу объяснить, что я делаю, я просто вижу все это и понимаю, как это можно исправить. Из глаз девушки катятся слезы, возможно, даже слезы боли, но я не останавливаюсь, пока не вытесняю из ее тела последнюю тьму.

Мейли вдруг сгибается, успевая ухватиться за край