– Здравствуйте! – устало произнесла она и заметила, как внимательно прислушивается к разговору Наташа. Кира схватила сумку и поспешила к двери, бросив на ходу: – Я сейчас приду.

– Меня Сергей Сергеевич просил позвонить, – продолжала тем временем сиделка. – Беда у нас, Кира, больница сгорела…

– Мама? – Силы оставили Киру, и она, прислонившись к стене, медленно съехала на пол.

– Мы не можем ее найти. Ее и эту женщину, Матю. Ну, которая… Знаете?

Кира молча кивнула, словно собеседница могла ее видеть.

– Вы случайно не знаете, куда они могли пойти?

– Я сейчас приеду, – сказала Кира, с трудом поднимаясь с пола. – Сейчас.

Сиделка еще что-то говорила, но Кира уже бежала по коридору к лифту.

На улице ей повезло: прямо возле «Плазы» дремало в ожидании случайных пассажиров такси.

– До Гореловска довезете? – спросила Кира.

– Что? Реально до Гореловска? А это где? – вытаращил на нее глаза удивленный водитель. Потом спохватился, вбил название города в свой навигатор. – Две тысячи.

– Устроит! – Кира рванула заднюю дверь и буквально рухнула на сиденье.

Такси притормозило у светофора, и Кира вдруг увидела сидящую на скамейке девушку в тренче, так поразительно похожую на нее. День был довольно ветреным, и девушка старательно прятала голову в плечи, отчего казалась похожей на воробья. Сейчас, когда со дня первой встречи прошла уже неделя, вид двойника не вызвал у Киры паники. У нее даже промелькнуло что-то вроде жалости к девушке, мерзнувшей на скамейке. И тут же она подумала о матери – в больнице та всегда ходила в легком халате. Вдруг она сейчас вот так же сидит где-то, съежившись от холода?

В сумке у Киры зазвонил телефон. Наташа.

– Извини, – сказала она. – Срочно пришлось уехать. Прикрой меня, пожалуйста, если сможешь.

И, боясь, что придется вдаваться в подробности, а значит, снова врать, сбросила звонок.

Такси уже выехало из города и стрелой неслось по трассе. «Скорее, скорее», – мысленно подгоняла его Кира. Ей вдруг вспомнился главврач, Сергей Сергеевич, который всегда относился к ней по-отечески. В тот день, когда Кира, впервые столкнувшись с доппельгангерами, примчалась к нему за помощью, он нашел слова, способные если не успокоить ее окончательно, то хотя бы немного унять тревогу. Он не стал сразу же советовать ей отдохнуть и не выписал рецепт на транквилизаторы и седативные средства. Сначала задал ей кучу вопросов, предлагая поставить себя в ту или иную ситуацию, и только потом сказал:

– Шизофрения, Кира, не такая уж редкая болезнь, какой ее считают. Но лично тебе в обозримом будущем она не грозит, даже при наличии генетической предрасположенности. Уверен, если бы твоя мать не страдала синдромом доппельгангера, ты бы не обратила внимания на эту девушку. Наверное, устаешь на работе?

– Нет, – покачала головой Кира. Потом, подумав немного, добавила: – Немного.

Уставала она не от работы, а от необходимости жить в атмосфере постоянного вранья и преследующего ее по пятам страха остаться без денег, столь необходимых для лечения матери.

– В Гореловске куда? – спросил шофер, и Кира поняла, что они уже подъезжают к ее родному городу.

А действительно – куда могла пойти мать? Домой? Ключей у нее нет, но, может, кто из соседей пустил к себе?

– Улица Космонавтов, дом три, – сказала она.

Родной дом выглядел печальным и унылым – наполовину засохший кустарник вдоль пешеходной дорожки, доска объявлений, лохматившаяся разномастными обрывками, облупившаяся краска на двери подъезда. И лишь детская площадка радовала глаз свежевыкрашенными качелями, горками и роскошным пряничным домиком с резными наличниками на маленьких окошках. Сколько копий было сломано из-за него! Одна часть жильцов требовала немедленного сноса домика, который порой становился приютом для бомжей, другая ратовала в защиту столь красивого сооружения. К тому же бомжи – тоже люди, и им нужна крыша над головой.

Попросив водителя подождать, Кира вышла из машины. Подойдя к двери, она рылась в сумочке в поисках ключей, как вдруг ей показалось, что кто-то тихо зовет ее.

– Ки-ра-а!

Девушка резко обернулась. Зов шел из домика. Она сделала шаг, другой и снова услышала явственное:

– Ки-ра-а!

Кира подбежала к двери – низкая, чтобы войти, нужно наклониться, – и увидела в глубине две фигуры: мать, сидевшую безучастно, с низко опущенной головой, и Матю.

– Кира! – радостно зашептала та. – Как хорошо, что ты пришла, а то Максимовна совсем зажурилась. И есть хочется.

– Сейчас, Матя, сейчас все будет! И тепло, и еда, потерпите еще немножко, – пообещала Кира. – Сейчас мы поедем…

– Куда? – Глаза Мати, до этого светившиеся радостью, погасли и наполнились тоской. – Куда поедем? Только не в психушку! Пожалуйста! Только не в психушку.

Из ее глаз хлынули слезы. Кира нырнула в домик, обняла рыхлое трясущееся тело, вдохнув тяжелый запах застарелого пота и больничной дезинфекции.

– Только не в психушку, – сквозь рыдания повторяла женщина.

«Только не в детдом», – слышалось Кире.

Только не в детдом – эти слова на много лет стали ее ежедневной молитвой.

Когда-то семья Колобковых была дружной. Отец с матерью познакомились на танцах в городском клубе и сразу поняли – это на всю жизнь. Через три месяца они поженились. Шумную свадьбу не устраивали – не до того было. Обменялись кольцами в ЗАГСе, посидели за столом с родными. Жилплощади своей не имелось – и Таня, и Сергей жили с родителями, – и квартиру решено было снимать. Благо зарабатывал Сергей неплохо, да и Таня работала, пусть копейку, но в общую копилку приносила.

Через год родилась Кира, и копилка резко стала пустеть. Порой денег до зарплаты не хватало, но это не омрачало счастье молодой семьи. Пока. Сергей души не чаял в жене и маленькой дочурке. По выходным они отправлялись в самые настоящие путешествия – Сергей с рюкзаком и Татьяна с Кирой в коляске. Набродившись по городским паркам и окрестным лесам, устраивались на полянке, доставали термос, бутерброды… Зеленая трава, ярко-желтые одуванчики, голубое небо – это было настоящее счастье.

Зимой тоже было здорово. Когда Кира немного подросла, они отправлялись в лыжные походы. Сперва ехали на автобусе до Морозовки, а оттуда – далеко-далеко, по снежной целине. Отец – впереди, а за ним девчонки. Он научил Киру делать «снежного ангела» – упасть навзничь в нетронутый снег, раскинув в стороны руки и ноги, и двигать руками вверх-вниз, а ногами в стороны. Тогда руки словно обрастают крыльями, а ноги превращаются в широкое одеяние. Если аккуратно встать, то на снегу останется отпечаток крылатой фигурки. Кира с отцом барахтались в снегу, а мать смотрела на них с любовью.

И куда она делась, эта любовь? Родители Сергея переехали куда-то на Волгу, где кто-то умер и освободилась жилплощадь. Колобковы перебрались в их квартиру. Казалось, теперь, когда отпала необходимость платить за съемное жилье, станет легче. Но почему-то не становилось. А потом отец уехал на заработки и пропал. Мама же… Все случилось так внезапно: еще вчера они с Кирой лепили вареники с капустой, а на следующий день Кира оказалась в детском доме.