– Прости меня, мама. – Арианн стерла пыль с растрескавшейся кожаной обложки, – но я не знаю, что еще мне делать.

Трясущимися пальцами она листала пожелтевшие пергаментные страницы, пока не нашла то, что ей нужно. Заторопилась с приготовлениями, наполнила водой тазик, зажгла черные свечи. С бешено бьющимся сердцем достала небольшую железную кадильницу и зажгла благовония.

Она не знала получится ли, но продолжала работать без передышки, не оставляя времени на раздумья. Мастерская скоро наполнилась сладковатым пьянящим дымом благовоний. Составила нужные пропорции сушеных трав и вина, потом добавила последний ингредиент – кусочки необычного дикого гриба, растущего в глубине острова Фэр, и принялась толочь пестиком в ступке.

Приготовила зелье и, мгновение, помедлив, сделала большой глоток. Смесь оказалась такой противной и горькой, что она поперхнулась, испугалась, что ее вырвет, но каким-то чудом ей удалось проглотить снадобье.

Потом часто, возбужденно дыша, стала ждать. Действие было почти моментальным: жар, подобно темному дыму, казалось, медленно вился вверх из глубины желудка, проникая в мозг.

Голова закружилась, и на мгновение показалось, что мастерская наклонилась и пошла кругом. В глазах потемнело, и, чтобы устоять, она ухватилась за рабочий стол. Как раз в тот момент, когда она испугалась, что теряет сознание, зрение прояснилось и все обрело резкую четкость.

Дрожь в руках прекратилась, и Арианн вдруг ощутила спокойствие, исполненное почти опьяняющей силы. Она передвинула черные свечи, так что язычки пламени отражались на потемневшей поверхности воды в тазике.

Арианн закрыла глаза и крепко обхватила себя руками. Суеверные люди думали, что ведьмы околдовывают, произнося необычные заклинания, но Арианн всегда знала, что настоящая магия исходит от силы ума, силы воли.

В извилинах собственного мозга она искала отчетливый образ матери. Это оказалось труднее, чем она ожидала. Арианн пришла в смятение, обнаружив, что лицо матери уже начало стираться из памяти, и на мгновение испугалась, что ничего не получится.

Девушка заставила себя глубже вдыхать благовония, чтобы подействовало зелье. Постепенно черты лица Евангелины Шене одна за другой становились четче: строгое, но доброе лицо, ясные серые глаза, мягкие каштановые волосы.

«О, мама. Приди ко мне. Ты мне нужна».

Арианн устремилась мыслями в ночь, как светом маяка пронзая время и пространство, минуя таинственную преграду – саму смерть. На тайную мастерскую, на весь дом опустилась могильная тишина. Потом Арианн ощутила холод. По комнате пронесся сквозняк, замигали свечи, зарябила вода в тазике.

Сердце Арианн неудержимо заколотилось – в тазике постепенно возникало изображение лица. Сначала неясное, призрачное, затем все четче, пока Арианн неожиданно для себя не увидела, что смотрит в лицо матери. Не такое, как выглядела Евангелина Шене в те последние ужасные дни ее болезни, а такое, когда мама еще была здоровой и сильной, ее живые черты обрамляли блестящие каштановые волосы, спокойные серые глаза оттенялись крошечными морщинками, которые так хорошо помнила Арианн.

Евангелина очень гордилась этими морщинками, которые так страшили других женщин. Она называла их складками мудрости, лучшим украшением женщины.

Когда любимое лицо снова замерцало перед ней, у Арианн перехватило дыхание.

– О-о, мама!

На губах матери блуждала улыбка, но глаза были печальными.

– Арианн, дорогая моя. Что ты наделала? – Голос матери, казалось, исходил откуда-то издалека.

– Прости, мама, – произнесла Арианн. – Я знаю, что ты не хотела бы, чтобы я… что мне не следовало бы… но…

Воду зарябило, будто бы Евангелина слабо вздохнула. Потом снова раздался ее голос, отчетливый, сильный.

– Что у тебя, детка? Скажи маме, что тебя тревожит.

Такие утешающие душу слова, так хорошо знакомые Арианн; она их слышала от мамы много раз, до самой ее смерти. Девушка чувствовала, как по щекам струятся слезы; она протянула руку – очень хотелось дотронуться до лица. Удержалась, вспомнив, что достаточно малейшего прикосновения к воде, чтобы положить конец колдовству.

– Все идет не так, мама, – заплакала она. – Кажется, я… я ничего не умею делать, как надо. Имение, долги, папа до сих пор не вернулся. Он… он…

Арианн было страшно задать вопрос, но мать ее хорошо поняла.

– Нет, отец не приплыл. Не могу сказать, где он или даже когда вернется. Но ты должна продолжать верить, что он вернется, а пока береги себя и сестер.

– Я не могу, – ответила Арианн. – Все идет прахом. У Мири опять кошмары и… и Габриэль… К нам на остров приезжал один ужасный человек и я, мама… я ее не уберегла.

– Моя дорогая доченька. Помнишь, когда ты была маленькой, то споткнулась у огня и ошпарила руку в котле?

– Д-да.

– Я была рядом и все равно не успела удержать тебя. Нам не всегда удается уберечь тех, кого мы любим.

– Но с тех пор как я стала Хозяйкой острова Фэр, все смотрят на меня именно так, считая меня такой же, как ты, а я не могу. А теперь, возможно, меня будут просить вступить в борьбу с Темной Королевой.

– Что?

Прерывисто дыша, Арианн выложила историю с капитаном Реми и перчатками, рассказала о вероятности того, что Темная Королева убила Жанну Наваррскую. К концу рассказа Евангелина выглядела еще печальнее.

– Бедная Екатерина.

Арианн ужаснулась.

– Мама, как можно сочувствовать этой страшной женщине, особенно после того, как она поступила с тобой, со всей нашей семьей?

– Арианн, всякую знахарку, отдавшую душу силам тьмы, надо жалеть.

– Но меня беспокоит то, что она замышляет в настоящее время. Ее надо остановить, призвать к правосудию.

– Убедись, что ты стремишься к правосудию, моя дочь, а не желаешь мести. Какой бы путь ты ни выбрала в отношении Екатерины, будь осторожна. Избегай ее темных чар.

– Но в этом вся трудность, мама. Я не знаю, как поступить. Мне недостает твоей мудрости. Или… или даже твоего мужества и силы.

Мать грустно улыбнулась:

– О, мое дорогое дитя. Все потому, что за силу и самостоятельность ты всегда принимала одиночество.

– Но я одинока, мама, – пожаловалась Арианн. – Мне порой так недостает тебя, что просто невыносимо, и мне еще очень многое надо тебе сказать. Меня преследует этот… этот человек, Жюстис Довилль, внук старого графа Ренара. Он твердо решил претендовать на мою руку. Но в нем есть что-то странное. Я… я даже опасаюсь, не колдун ли он.

– Ты должна быть очень осторожной, решая, за кого выходить, доченька. Ты Хозяйка острова Фэр, обладательница наследия могущественных старинных секретов. Недобросовестный человек мог бы злоупотребить ими.