– Знаю, мама. У меня нет намерения выходить за Ренара, но он… – Арианн замолчала, стесняясь признаться матери о поцелуе Ренара, о желании, которое он вызвал в ней. – Он такой настойчивый и… и только посмотри на этот странный перстень, который он мне дал.

Она вытащила цепочку и наклонилась к тазику. Но, стремясь показать перстень, она толкнула тазик и всколыхнула воду. К ее ужасу, изображение матери покрылось рябью.

– О нет! – крикнула она, хватаясь руками за другой край тазика, чтобы удержать его. Она изо всех сил старалась сосредоточиться, удержать в памяти лицо матери, но было поздно. Образ Евангелины поблек у нее на глазах. – Мама! Пожалуйста, не исчезай. Останься со мной. Не уходи.

Голос Евангелины, затихая, доходил до нее несвязными обрывками, как будто заглушаемый разбивающимися о берег волнами.

– Должна исчезнуть… Тебе не следует… очень опасно – эта черная магия, даже для добра. Обещай мне… больше не будешь.

– Не буду, мама, – отчаявшись, крикнула Арианн. – Только останься подольше, пожалуйста. Мне так страшно, я так одинока, так беспомощна во всем. Скажи, что мне делать.

– Ты должна полагаться… полагаться на…

Но вместе с изображением постепенно исчез и голос. Арианн протянула руку к тазику, как бы пытаясь удержать образ матери, но, как только пальцы коснулись воды, ею овладела страшная слабость.

Закружилась голова, комната пошла кругом. Ноги подогнулись, она судорожно ухватилась за край стола, поэтому не упала, а, теряя сознание, медленно опустилась на пол.

Придя в себя, она недоуменно раскрыла глаза. Огляделась, пытаясь сориентироваться, вспомнить, где находится. Чуть подвинувшись, поморщилась, ощутив под собой твердый настил. Она лежала на спине, глядя на льющийся через дыру в потолке сумрачный свет.

Нет, это была не дыра, а люк, ведущий в потайную мастерскую.

– Габриэль, – еле ворочая языком, произнесла Арианн, – сколько раз надо тебе говорить…

В сознание просочилось смутное воспоминание. Это не Габриэль, а она сама забыла закрыть потайную дверцу, когда спускалась сюда ночью.

Вместо языка, казалось, был толстый комок ваты, а во рту ощущался отвратительнейший привкус. Воздух в мастерской, и в обычное время затхлый, теперь был еще хуже. Он пропитался острым запахом дыма от благовоний.

В голову хлынули воспоминания о событиях прошедшей ночи. Арианн попыталась сесть, но со стоном упала на спину – голова болела, словно ее раскроили топором. В желудке бурлило, и она чувствовала, что ее тошнит.

Она сделала несколько глубоких вдохов, и ей удалось подавить тошноту. Мало-помалу она с большим трудом села. Ухватившись за стол, поднялась на ноги.

Стоя на подламывающихся ногах, она неуверенно разглядывала заваленный мусором рабочий стол, следы ее трудов прошедшей ночью. Открытая книга, наплывы черного воска, тазик с водой.

Удалось ли ей сделать то, что она намечала? Действительно ли она вызвала дух матери, говорила с ней? Арианн потерла пульсирующий лоб, больше не уверенная в этом при ровном свете утра.

Возможно, весь разговор был игрой ее смутных желаний, нелепым сном, вызванным злоупотреблением дикими грибами и чрезмерным вдыханием благовонного дыма.

Глаза Арианн наполнились слезами. Все, о чем она знала наверняка, это то, что ее кратковременная вылазка в область сверхъестественного не решила ее проблемы и не смягчила ее горя.

Вступила ли она в контакт с мамой или только вообразила? Упустить это видение было равносильно тому, чтобы снова потерять мать. И Арианн молча плакала, чувствуя утрату больше прежнего.

Порт-Kopcap нежился под полуденным солнцем, дома и лавки радовали веселыми фасадами, деревянные части, окрашенные в яркие цвета – красные, синие, зеленые, – сияли. Утренние покупки уже сделаны, и большинство островных женушек обратились к другим делам: стирали, выколачивали половики, пололи на огородах.

Весь остров выглядел таким тихим, спокойным, что все ночные страхи показались Арианн нелепыми. Сойдя с деревенской телеги, которая подбросила ее в город, она со стыдом вспоминала о ночных делах, о том, что пыталась нарушить покой матери, занимаясь не своим делом – черной магией.

Действительно ли ей удалось вызвать дух Евангелины или же это была лишь игра ее воображения? Арианн ломала голову над тем, что означали последние, затухающие слова матери… «Ты должна полагаться на…»

Было похоже на то, что мать часто повторяла ей: «Ты весьма благоразумна, Арианн. Поэтому должна всегда полагаться на собственный здравый смысл». Отныне она, Арианн, будет сильной и мудрой женщиной, как и подобает Хозяйке острова Фэр.

С утра она первым делом собиралась разыскать графа Ренара. Мальчик с конюшни утром вернул в Бель-Хейвен пони и передал привет от месье графа. Когда Арианн спросила, не уехал ли еще Ренар с острова, мальчик заверил, что месье не уезжал.

Телега загромыхала прочь, а Арианн, перекинув через руку корзинку для покупок, направилась к «Чужеземному путнику». Хотя в висках все еще стучало, теперь она лучше владела собой. Она хотела выведать у Ренара всю правду относительно его темного прошлого и причин его намерения жениться на ней. И если он станет уклоняться от ответа, она снимет перстень, вернет ему и твердо заявит, что их договоренность закончилась.

Но, когда она решительно шагнула в пивной зал и справилась о графе, ее встретило неприятное известие, что Ренара нет. Он ушел в город, и никто не знал, когда он вернется.

Арианн изо всех сил старалась скрыть досаду. Не потому что она жаждала увидеть Ренара. Ей просто хотелось покончить с этим противоборством, пока хватало смелости и решимости.

Оставив графу записку с просьбой после полудня заглянуть в Бель-Хейвен, Арианн зашагала в направлении главной улицы. Многим лавкам, опирающимся одна на другую, было почти по сто лет. Низ горизонтальных ставен опускался, образуя прилавки с выставленными изделиями, а верхние служили навесами. Через открытые окна можно было видеть трудившихся в поте лица подмастерьев и мастеров. Или мастериц.

Многие ремесленники были вдовами или дочерьми, продолжавшими ремесло мужей и отцов, другие были незамужними, которые нашли на острове Фэр необычное, единственное в своем роде место, где женщины могли иметь какую-нибудь профессию, а не только быть женой или проституткой. Встречая на улице Арианн, многие тепло ее приветствовали.

Как всегда, ее радовали любовь и уважение обитателей острова Фэр, но на приветствия она отвечала несколько рассеянно. Пройдя улицу из конца в конец и, нигде не увидев Ренара, она была удивлена, что это страшно ее разочаровало.

Наконец Арианн дошла до приземистой хижины, которая мало гармонировала с другими, более высокими зданиями. На скрипевшей на ветру вывеске были изображены три позолоченные пилюли, оповещавшие, что это аптекарское заведение. По крайней мере, так отваживалась называть свою лавку мадам Жеан. Но своими всклокоченными седыми волосами и бородавкой на подбородке она вполне соответствовала образу, который большинство жителей материка назвали бы обличьем ведьмы.