Случилось так, что в это же время высокопоставленный политик решил посетить, в разгар своей предвыборной программы, места боевых действий, что потребовало, ради обеспечения его безопасности, стянуть все имеющиеся силы в одно место. Исключения составляли только уже участвующие в боевых столкновениях формирования и прикрывающие их.

Личному составу батальона пришлось в срочном порядке менять место дислокации. Несмотря на все попытки командования отменить спущенную директиву, приказ пришлось выполнять. Попытка дать парням, хоть как-то шанс на выживание, окончилась крахом и гибелью двух экипажей «вертушек» вместе с летчиками. Не дойдя до места, оба вертолета были уничтожены из, грамотно устроенной, засады…

В этот день Павел не позвонил, не появился и на следующий. Его голоса Татьяна не услышала и в оставшиеся, до их встречи, две недели. Предчувствуя беду, девушка обратилась к друзьям по лицею, «плавающим» по глубинам интернета, как в своей вотчине. Те откопали, информацию, из которой явствовало, что среди группы погибших спецназовцев были двое друзей с позывными «Темник» и «Ослябя»!… Более ничего узнать не получалось.

Её Ослябушка, был признан героем посмертно, хотя прибывшие на место настоящей бойни, слишком поздно, войска обнаружили только одиннадцать трупов русских солдат и несколько сотен трупов боевиков.

К сожалению, опознание не представлялось возможным, поскольку над телами издевались, мстя уже погибшим, поэтому впереди была генетическая экспертиза, которая и должна была расставить все на свои места…

Дочь «Солдата» не смогла поверить в произошедшее по многим причинам, и прежде всего, не понимая вообще, какое отношение к спецназу и к боевым действием, мог иметь возлюбленный. Впервые ее постигло горе, которое она осознавала уже по взрослому, а не будучи ребенком. Надежды, впрочем, были. Через пару недель один нелегальный интернет ресурс, ведомый, кем-то из спецназовцев же, комментируя произошедшее, намекнул, что двое выживших, добрались до своей базы и сейчас находятся в тяжелейшем состоянии в госпитале имени Бурденко в Москве…

Пробраться туда получилось, но вот найти, кого-то было плохой затеей, неприятно и закончившейся – двумя сутками в «обезьяннике» в местном отделении полиции….

Генерал, отец Павла, никак не мог поверить в произошедшее, и организовал грандиозные по охвату поиски, под видом уничтожения оставшихся в живых боевиков, кои действительно попадались и уничтожались без суда и следствия. Лишь один, оставленный в живых, смог что-то сказать о двух русских, которых так и не смогли добить, и которые ушли, вынося раненного офицера. Выходило, что спасшихся трое, что, с учетом одиннадцати найденных тел десантников, соответствовало общему количеству погибших, озвученному в новостях!

Описать он их не мог, хотя один выделялся не дюжей силой и огромными размерами. Он был ранен, но именно он и тащил на себе, кажется, майора, одновременно еще умудряясь отстреливаться.

Несколько раз перечитала Татьяна эти строки, но ровным счетом ничего не понял, только больше расстроилась. Упорно продолжая ставить свечки в церкви «за здравие», и о здравии же моля, она продолжала верить, что он жив. Между ними с самого первого дня установилась взаимная связь, их души чувствовали не только настроения друг друга, но желания. Они одновременно брались за телефон, об одинаковом думали, и конечно ждали, ждали, ждали…

Лев Павлович сосредоточенно и внимательно прочитал рапорт, задал несколько, восполняющих пробелы, вопросов, качнул головой и сдавленно произнес:

– К «Героям России»?… – И немного подождав, добавил терпеливо, ожидавшему:

– Посмертно?… – Офицер вышел, плотно и осторожно прикрыв за собой тяжелую дверь. Генерал тяжело опустился в кресло, сейчас он чувствовал не столько тяжесть невосполнимой утраты и нависший груз ответственности, сколько разочарование в не реализовавшихся планах. Эту операцию разрабатывал он сам, все продумал и проработал до мелочей – разведгруппа не очень то и рисковала, нужно было продержаться всего пол часа. На тех позициях в узком минированном ущелье, с достаточным количеством боеприпасов, для профи такого уровня, это не составляло труда.

Он заранее знал, что там будет сын, и считал великолепным окончанием боевого пути. Троих планировалось представить к высшей награде – Звезде «Героя России». Это было бы уже второе представление и теперь не отказали бы точно. Но как же все не вовремя! Пока до него дошло все происходящее, пока вернулось обратно – войска попала на место только через несколько часов, почти вечером. Ударная авиагруппа накрыла основную отходящую часть соединения боевиков, уже отходящих с позиций. В докладах и рапортах звучало разное, в основном воспевался, хоть и сухими словами, героизм ребят, но что ему до этого, если сейчас он поставлен в рамки, его не устраивающие.

Главное, что он сам не может понять, почему, невероятным образом, оставшихся в живых, нужно официально признать погибшими! Павел жив, проходит лечение, но на тщательно подготавливаемой отцом его карьере теперь поставили крест!

Генерал ужаснулся мысли – если бы он не был отцом, стоящим на этой должности, а еще точнее, не имеющий отношение к «тайне», то вообще никогда не узнал бы о судьбе сына!

Почему-то это возмутило. Наверное, потому, что первый раз подобное коснулось и его семьи. Он с трудом представлял как, будет скрывать правду от супруги, как будет обвинен ей в смерти сына… Все рушится! Она не простит ему смерти любимца, а сказать правду, он не имеет права. Героическое чадо тоже будет ограждено от всего прежнего. От всего – это значит полностью забыть прошедшую жизнь!

Таков был Лев Павлович Ослябин, другим стал его Пашка, но никто сейчас не думал о Татьяне. Она же, в предчувствии, что судьба их любви полностью теперь зависит от нее, сидеть, пытаясь забыть любимого, не собиралась!

Что может предпринять цыпленок во взрослом курятнике? Цыпленок, наверное, и не может, а вот эта девушка, никогда не считавшая себя ребенком, подала документы на поступление в медицинский институт, и, как логичное продолжение, заявление на работу в должности санитара, в администрацию военного госпиталя имени Бурденко.

Не разглядев никакого подвоха, главврач подписал заявление, поскольку госпиталь, как и любое медицинское учреждение, нуждался в младшем медицинском персонале. Конечно, было и собеседование, на котором бойкая девушка изъявила желание ухаживать не за больными, а за настоящими воинами, получившими ранение в «горячих точках», что было списано на еще юношеский максимализм и начатки инфантильного патриотизма.

Уже на следующий день Татьяна, в чистом, кристально белом халате, носилась по палатам с раненными бойцами, пытаясь успеть сделать все. Неделю она присматривалась к каждому раненному, но никого, даже отдаленно похожего на своего Пашу, не обнаружила.

В ВУЗ она поступила без особых усилий, поскольку готовилась действительно к стезе врача, пока правда не совсем понимая, какую специфику выбрать, поэтому все проделанное, и с поступлением, и с устройством на работу, соответствовало ее планам.