под названием "Взаимопомощь: Building Solidarity During This Crisis (and the Next), во многом написанное под влиянием Кропоткина. Кропоткин является центральной фигурой для других мыслителей, таких как Саймон Спрингер, который опирается на его работы для обоснования своей пропаганды взаимопомощи. Спрингер опирается на оригинальную концепцию Кропоткина о взаимопомощи в противовес иерархическим гуманитарным подходам, чтобы противостоять вере в вынужденный дефицит и голод.

Проблема с эволюционными аргументами заключается в том, что, откровенно говоря, немногие из нас, кого волнует проблема сотрудничества, являются учеными, обладающими достаточной компетенцией или подготовкой, чтобы судить об этих эволюционных аргументах. В научном плане я сомневаюсь, что мы сможем полностью разделить относительный вклад сотрудничества и конкуренции в развитие и процветание человека. Я уверен, что сотрудничество играет важную роль в жизни человека и что оно должно играть еще большую роль. В этом и заключается смысл разработки теории кооперирования. Я считаю, что сотрудничество важно для процветания человека. Я знаю, что она важна и для животных в целом: достаточно понаблюдать за стаей птиц, стадом млекопитающих или косяком рыб. Но с научной точки зрения для большинства из нас слишком сложно определить относительный вес кооперации по сравнению с конкуренцией в выживании человека. Слишком рискованно основывать сотрудничество на эволюционной теории. Это было бы равносильно возвращению к Прудону или Сен-Симону и их беспочвенной религиозной вере в науку.

Современные варианты эволюционной теории также недостаточно развиты, чтобы служить основой для сотрудничества в реальном мире. Теоретики игр приняли эволюционную логику в 1980-х годах для усложнения более статичных теорий игр, и в 1990-х годах область эволюционной теории игр стала передовой. Исследования подтвердили идею о том, что сотрудничество между повторяющимися игроками, изучающими игру и адаптирующимися к ней, приводит к стабильным "равновесиям Нэша". Сложилось единое мнение, что в процессе эволюции, когда игроки повторяют игры, узнают, как все устроено, и могут адаптировать свои стратегии, сотрудничество между игроками возрастает. Другими словами, со временем и с пониманием игры игроки больше сотрудничают, что приносит им выгоду. По мнению экономиста Ларри Самуэльсона, эволюционная теория игр показывает, что "динамические процессы, формирующие поведение в играх, приводят к равновесию Нэша "67 .Это справедливо и в контексте теории игр эволюционной биологии: как объясняют Александр Стюарт и Джошуа Плоткин в Proceedings of the National Academy of Sciences, "сложился консенсус, что в эволюционирующей популяции сотрудничество имеет тенденцию к победе над обманом - через взаимность и щедрость". По мере накопления опыта игры и адаптации игроков динамический процесс формирует поведение индивидов и приводит к стабильным результатам. Таким образом, сотрудничество происходит эволюционным путем через динамический процесс и приводит к благоприятным результатам.

Однако эволюционная теория игр достигла своего плато и затем сошла на нет. Поначалу она была "окружена большим ажиотажем", отмечает Самуэльсон, и "некоторое время (примерно до 1990-х годов) находилась в центре теории игр, а также, возможно, и экономической теории в целом. . . . В последнее время она отошла на второй план". Отчасти это отражает более широкую тенденцию: исследования кооперативных игр вышли из моды и сегодня привлекают мало внимания, в отличие от исследований некооперативных игр в теории игр. Разница должна быть интуитивно понятна, но все же уточним: "Теория некооперативных игр предполагает, что игроки действуют независимо друг от друга, и центральный вопрос заключается в том, может ли игрок получить выгоду от одностороннего отклонения. В теории кооперативных игр предполагается, что игроки могут образовывать коалиции, и центральный вопрос заключается в том, может ли группа игроков найти такое (обязательное) распределение доступных коалиции выплат, которое позволит им всем выиграть от создания коалиции".

В теории кооперативных игр игроки могут заключать обязывающие контракты и находить другие способы сотрудничества. На заре становления теории игр этому вопросу уделяли большое внимание такие ее гиганты, как Джон фон Нейман, Оскар Моргенштерн, Джон Нэш, Ллойд Шапли, Жерар Дебре и Герберт Шарф. Фактически, у истоков теории игр стояла кооперативная теория игр, предполагающая, что игроки могут создавать коалиции, в которых им будет лучше, чем если бы они действовали независимо друг от друга. Такой подход оказался весьма перспективным. Как объясняет экономист Эрик Маскин, модели теории игр с кооперацией характеризуются как более устойчивые, поскольку в них не возникает разрывов, характерных для некооперативных моделей. Кроме того, в них меньше внимания уделяется стратегиям игроков, а значение имеют только выгоды.

В дальнейшем основное внимание в этой области было сосредоточено на некооперативных играх. Фактически, все Нобелевские премии, присужденные в области теории игр, были получены за исследования исключительно в области некооперативной теории игр.Несмотря на благоприятное начало, - пишет Маскин, - теория кооперативных игр использовалась в экономике в качестве инструмента прогнозирования гораздо меньше, чем теория некооперативных игр". Сегодня, как отмечает Самуэльсон, "теория кооперативных игр, похоже, исчезла из экономики. В теоретических курсах для первокурсников обычно рассматриваются основы некооперативной теории игр, но может даже не упоминаться [кооперативное понятие]. Классические учебники, благодаря которым теория игр получила широкое распространение в экономике, - Фуденберг и Тироль (1991) и Майерсон (1991) - имеют уклон в сторону обсуждения некооперативной теории игр".

Это отражает, на мой взгляд, некоторое предубеждение против сотрудничества среди экономистов и теоретиков игр, которое я связываю с методологическим предпочтением индивидуализма в экономике - идеей, что исследовательские гипотезы и объяснения социального поведения должны исходить из индивидуальных действий на уровне игрока и основываться на изучении индивидуального поведения (будь то отдельный игрок, отдельная фирма или отдельная нация). В результате, я бы сказал, возникает тенденция не принимать во внимание результаты сотрудничества. Как отмечает Самуэльсон, если архетипическая дилемма заключенного приводит к сотрудничеству, теоретики игр делают вывод, что игра, выбранная для приближения к реальности, должна быть неверной. В "настоящей" дилемме заключенного сотрудничество никогда не будет рациональным выбором, а доминирующая стратегия - равновесие Нэша - потребует взаимного уклонения. В логику теории игр часто закладывается предубеждение против сотрудничества.

В некоторых работах по теории игр, специально посвященных кооперативам - в отличие от теории кооперативных игр , - показано, что кооперативы производителей и работников могут достигать выгодных равновесий и смягчать проблемы монополий и перенакопления капитала. В одной из первых фундаментальных работ по теории игр, посвященной закупочным кооперативам в сельском хозяйстве, Ричард Секстон обнаружил, что внутренняя работа кооперативов может приводить к равновесиям и что кооперативы могут играть роль "смягчителя избытка монопольной власти".

И здесь также не хватает надежных работ, которые позволили бы по-настоящему разложить проблемы или создать теорию кооперирования. В целом Самуэльсон призывает к "новой работе в теории кооперативных игр", что, несомненно, правильно. Кооперативная, в отличие от