истории. Они позволяют нам представить себе новые миры и различные типы общества. Возможны разные пути".

Это, пожалуй, упрощение. Есть и жесткие политические реалии, с которыми приходится иметь дело, в том числе и крайняя поляризация, делающая практически невозможным убедить в этом подавляющее большинство избирателей. Важно признать, что Пикетти - экономист, моделист, а суть моделирования заключается в упрощении. Я мог бы сделать больший акцент на укоренившихся отношениях власти в обществе. Пикетти действительно отмечает "относительную политическую и идеологическую власть противоборствующих групп и дискурсов" и то, что "эта относительная власть не является исключительно материальной, она также интеллектуальна и идеологична". Он осознает динамику власти. Я бы сделал на них больший акцент, включив в него теории идеологии Франкфуртской школы и фукозовские теории режимов истины, чтобы показать, насколько густыми, всепроникающими и долговременными являются эти иллюзии и как трудно их изменить. Они составляют основу нашего способа видения и познания мира, и именно поэтому эффект снежного кома от кооперирования гораздо более перспективен в такой стране, как США, чем коллективные действия, необходимые либо для демонтажа, либо для укрепления государства. Именно по этой причине кооперирование является лучшим путем вперед, чем суровый индивидуализм или тип партисипативного социализма, за который ратует Пикетти.

Если оставить это в стороне, то Пикетти прав в том, что экономическая политика - это вопрос экзистенциального выбора. Это инструменты, приборы. Законодатели и политики используют эти инструменты для увеличения или уменьшения неравенства в обществе, так же как и юристы. Как объясняет Катарина Пистор вКод капитала", юристы вносят свой вклад, кодируя капитал, используя базовый набор инструментов, который применялся на протяжении веков. Пистор демонстрирует, как юристы, используя традиционные инструменты юридической практики и опираясь на правоприменительные полномочия государства, превращают обычные активы в капитал, защищая тем самым богатство. Пистор делает акцент на правовом аспекте, а не на политическом, налоговом и других. Пикетти уделяет больше внимания другим факторам, в частности, "фискальной, образовательной и политической системам, которые люди выбирают, и концептуальным определениям, с которыми они предпочитают работать". Однако в анализе Пистор основное внимание уделяется правовой стороне отчасти потому, что она является теоретиком права.

Пистор определяет капитал как актив, обладающий выгодными для его владельца свойствами. Эти свойства делают актив более ценным, давая ему конкурентное преимущество перед другими активами. Он может быть защищен от налогообложения; он может иметь приоритетные требования по отношению к другим держателям кредитов; он может пережить экономический спад лучше, чем другие активы или менее хорошо закодированный капитал. Исторически сложилось так, что класс активов, которые могут быть закодированы как капитал, т.е. превращены юристами в капитал, с течением времени менялся. Если раньше это были прежде всего земельные владения и недвижимое имущество, то со временем в него стали включаться идеи и ноу-хау (интеллектуальная собственность, товарные знаки и патенты), а также цифровые активы, такие как компьютерный код. Но понятие актива очень простое: это все, чем можно владеть. Методы кодирования капитала, как показывает Пистор, также просты и элементарны. В них используются классические элементы программы юридических вузов: договорное право, право собственности, корпорации, трасты и наследство, банкротство. Все это - базовые инструменты юриста, даже если они могут быть использованы инновационным образом для создания невиданных форм капитала, таких как сложные деривативы и ипотечные ценные бумаги, ставшие причиной рецессии 2007 года.

Как показывает Пистор, активы превращаются в капитал благодаря сочетанию правового кодекса и государственного принуждения. Таким образом, два элемента - это закон и государство. Что касается права, то Пистор не может быть яснее: именно юристы превращают активы в капитал посредством простых юридических действий и преобразований. Пистор говорит о "юридическом кодировании капитала". Как она подчеркивает, "наблюдатели относятся к праву как к стороннему зрелищу, в то время как на самом деле оно является той самой тканью, из которой выкраивается капитал". В то же время она недвусмысленно указывает на центральную роль государства. Без государственной защиты и обеспечения соблюдения правового кодекса капитал не мог бы функционировать. Как она пишет, "накопление богатства в течение длительного времени требует дополнительного укрепления, которое может обеспечить только кодекс, подкрепленный принудительной силой государства". Вместе юристы и государство могут создать и обеспечить соблюдение "кодекса капитала", который дает владельцу капитала преимущества перед другими. Вместе они обеспечивают "юридическую привилегированность одних активов, что дает их владельцам сравнительное преимущество в накоплении богатства перед другими", - заключает она: Короче говоря, "капитал неразрывно связан с правом и государственной властью".

Самое главное в работе Пистора - это показать, насколько прост водопровод. Во-первых, мы имеем дело с очень базовыми, обычными, простыми активами. К ним относятся земля, долги, знания, фирмы или учреждения, интеллектуальная собственность и цифровые активы, например код. "Обычные активы - это именно то, - пишет Пистор, - участок земли, обещание заплатить в будущем, объединенные ресурсы друзей и семьи для создания нового бизнеса или индивидуальные навыки и ноу-хау". Во-вторых, базовыми являются и инструменты адвоката. Это основные элементы частного права, большинство из которых изучается на первом курсе юридического факультета, такие как договорное право и право собственности, а на втором курсе - корпорации, трасты и наследство, законодательство о банкротстве и обеспеченные сделки. В-третьих, превращение активов в капитал - это простое усовершенствование, которое дает одним активам просто "сравнительные преимущества перед другими". Эти преимущества также просты и могут быть сведены к четырем основным: приоритет, или идея о том, что владелец капитала имеет больше прав на актив, чем другие; долговечность, означающая, что право собственности распространяется во времени; универсальность, означающая, что оно распространяется пространственно; и конвертируемость, означающая возможность превращения актива в ликвидные деньги. "Закон - это код, - резюмирует Пистор, - он превращает простой актив в капитал, наделяя его атрибутами приоритета, долговечности, универсальности и конвертируемости". Наконец, в-четвертых, вся схема опирается на два основных инстинкта или практики, распространенных на протяжении всей истории:

На протяжении столетий частные адвокаты формировали и адаптировали эти правовые модули к меняющемуся перечню активов и тем самым увеличивали богатство своих клиентов. А государства поддерживали кодирование капитала, предлагая свои принудительные правовые полномочия для обеспечения соблюдения юридических прав, которыми наделялся капитал.

Это давно поняли мыслители всех направлений политического спектра. Простота структурирования конкуренции или сотрудничества изучается уже несколько десятилетий. Это хорошо понимали ранние либералы ХХ века, которых называли "ордолибералами", сторонниками порядка и либеральных рынков. В этом, собственно, и заключалась их "особенность", как отмечают некоторые комментаторы: в признании центральной роли правового регулирования в структурировании рыночного общества. На коллоквиуме Уолтера Липпманна, состоявшемся во Франции в августе 1938 года, организатор Луи Ружье поставил базовое