Мы упражнялись около часа. Он всячески испытывал меня, проверял быстроту моей реакции, с изощренным искусством заставлял то нападать, то обороняться и при этом ничего не говорил. Потом мы отложили рапиры и пошли в дом, где старая женщина подала нам эля, суп и мясо. На десерт выпили густых сливок от коров шотландской породы, красной масти, с густой, как у льва, гривой и широко поставленными рогами.

— У тебя неплохо получается, — сказал Фергас, — и учили тебя хорошо... У тебя крепкая при твоем росте кисть, и ты достаточно хладнокровен. Мы еще поработаем с рапирой, а потом возьмемся за мечи. Для этого тебе потребуется большая сила рук, и хотя плечи у тебя хорошо развиты, мы постараемся их еще укрепить. — Он отломил кусок грубого черного хлеба и посмотрел на меня из-под густых бровей. — А ты умеешь стрелять из большого лука? Это оружие уже устарело, но оно и сейчас еще используется, и тебе полезно им овладеть.

— Я немного умею стрелять из лука, — сказал я, — владею также пращой и дубинкой.

— Превосходно. Мы этим займемся.

И мы начали свои упражнения.

Прошел месяц, затем второй и третий. Мы фехтовали, боксировали, ходили по берегу и в горы. Взбирались на гору Сторр, бродили по высоким холмам, спускались в темные ущелья. Иногда над головой у нас светило солнце, а иногда мы шли в густом тумане. Несколько раз Макэскилл оставлял меня развлекаться как мне заблагорассудится и исчезал на день-другой.

Однажды утром, когда мы пили эль, он кивнул на мой стакан.

— Будь воздержан, мальчик. Я тоже пью, но, в отличие от многих, никогда не напиваюсь. Когда я трезв, я знаю, что могу справиться с любым противником, побороть любые трудности, но когда голова человека затуманена винными парами, он способен делать глупости. Я видел, как одного из искуснейших фехтовальщиков убил новичок только потому, что тот накануне пил вино ночь напролет. Когда он вышел на бой, он был не уверен в себе, в движениях не было твердости, все его искусство как будто испарилось. Он не желал нас слушать, когда мы убеждали его перестать пить, и умер нелепой смертью.

Бывали дни, когда мы не выходили из дома. В это время между враждовавшими кланами Макдональдов и Маклеодов шла война, вовсю лилась кровь.

— Придет час, — говорил Макэскилл, — и я тоже отправлюсь сражаться. А пока пусть они решают спор между собой, без меня. И так слишком много крови. Неподалеку отсюда, в северной части острова Скай, местностью, которая называется Тоттерниш, когда-то владели Маклеоды, а затем Макдональды отняли у них эту землю силой. Так было испокон веков. Те, кто сильнее, вторгались на чужую землю и захватывали ее. И так происходит везде, Тэтт. Когда я был мальчишкой, я особенно не задумывался над этим, но с годами, становясь взрослее, я все больше хотел понять причину всех вещей. Мы, Макэскиллы, потомки викингов, которые, как я уже говорил тебе, приплывали с севера, брали в жены местных женщин-островитянок, а они были гэльского происхождения. Темными вечерами я часто беседовал с мудрыми людьми и воинами из других краев, и повсюду было то же самое. Северяне стремились в теплые и богатые края, бедняки жаждали овладеть чужим богатством, нападали и грабили, а затем оседали на отвоеванных землях, где их, в свою очередь, грабили другие. Так обстоит дело и в новых землях за морем. Давным-давно, когда я был еще мальчишкой, мы захватили в море испанское судно и привели его на остров Скай. На борту этого судна находился важный испанский дворянин, и мой отец удерживал его у себя в качестве пленника, чтобы, как водится, подучить за него выкуп. В ожидании выкупа прошло много месяцев, я часто разговаривал с нашим пленником, он жил у нас как член семьи. Он рассказывал мне о Кортесе[11]и о том, как тот покорил ацтеков. Он говорил, что Кортес никогда бы не стал этого делать, если бы не настоятельные просьбы союзных ему индейских племен, которых ацтеки покорили незадолго до этого и которые люто их ненавидели. Ацтеки жили в больших каменных городах, но города эти построили не они, а другие племена, которые пришли сюда раньше, например, толтеки и другие, жившие здесь прежде. Так что, как видишь, мы владеем землями временно, не важно, пришли мы сюда миром или силой. Нас сменят другие народы и другие поколения. Когда я был драчливым мальчишкой, я мечтал только о мечах и сражениях. Я любил дикие набеги, яростные сражения, любил скрестить клинок с клинком противника. Мне было все равно, с кем сражаться, — главное, сражаться! Но со временем я набирался ума. Я и сейчас люблю сражение — это у меня в крови, — но теперь я вечно задаю себе вопросы, а ответы стараюсь узнать у других. Солдат за свою жизнь сталкивается с множеством разных людей.

Я молча слушал его, но потом у меня возник вопрос:

— Если Макдональды владеют Тоттернишем, как же получилось, что вы живете здесь, хотя принадлежите к клану Маклеодов?

— Да просто-напросто они позволяют мне здесь жить! Возможно, не считают нужным прогонять меня, потому что я редко тут бываю. Они знают, когда я приезжаю и когда уезжаю. И ходят вокруг меня кругами. Боятся ли они меня? О нет, Макдональды страха вообще не ведают. Я хорошо их знаю. Я не раз проливал кровь Макдональдов, и им это известно, но, кажется, они в какой-то мере питают ко мне слабость и, возможно, думают, что меня лучше не трогать. Не исключено, что однажды они придут за мной.

Тем временем мы фехтовали и сражались на разных видах оружия, я чувствовал, как совершенствуется мое искусство, растет уверенность в себе. Фергас был великим мастером и великим учителем. Каждый раз, когда мне казалось, что я уже сравниваюсь с ним, он находил новый прием, предлагал новую стратегию, придумывал новый трюк. В глазах его светился насмешливый огонек, он поглядывал на меня с усмешкой, наслаждаясь впечатлением, которое он производил на ученика.

Однажды мы сидели у огня после ужина. По крыше стучал дождь. Время от времени сильный ветер завывал под стрехой. Отсветы огня бросали блики на щеки Макэскилла, его мохнатые брови, старый шрам.

— Да, — говорил он, — то были кровавые времена. Ты, верно, слышал про остров Эгг? Это там! — Он махнул рукой в сторону юга. — Несколько лет тому назад ватага парней из рода Маклеодов, которым Макдональды отказали в приюте, забили быка на берегу и собирались поужинать, как вдруг на них напали Макдональды и жестоко их избили.

Норман, одиннадцатый вождь клана Маклеодов, послал против них свой флот. Макдональды, видя, что неприятель превосходит их числом, спрятались в пещеру. Это было, если не ошибаюсь, в 1577 году. Маклеоды обыскали весь остров, но никого не нашли и уже отошли от берега, когда кто-то из Макдональдов, не в силах сдержать нетерпения, вышел из пещеры, и его заметили.

Маклеоды по следам, которые он оставил на свежевыпавшем снегу, нашли пещеру и, когда Макдональды отказались из нее выйти, собрали хворост и водоросли, сложили большой костер у входа в пещеру и подожгли. Все, кто был в пещере, задохнулись и погибли. Не осталось в живых ни одного из четырехсот человек.