— мне захотелось застонать, завыть в голос. Я не была готова к разговору с ней.

— Ты к матери? — спросила я с надеждой. — С Нитой все в порядке?

— Да, в порядке… и к матери, и к тебе тоже, — сестра присела на край колодца, и я снова подавила внутри жалобный животный скулеж. Мне хотелось, чтобы она ушла.

А если я так и продолжу… меняться? Может, та кровь, которую годами пила тварь, в моем теле заменялась на что-то иное… холодное плавленое серебро, жидкий демонический туман. И я буду сама с годами становиться все менее человечной, постепенно окончательно теряя человеческий облик…

— Давай поговорим, — я опускаюсь на скамью. Саня — моя сестра. И она не должна страдать из-за того, что дура Вестая позволила так себя одурачить.

— Никаких долгих разговоров, — Асания улыбается чуть задумчиво и смущённо. — Просто… хотелось вас увидеть. Не знаю, почему. С утра хожу сама не своя, Таська.

Я смотрела на нее. В свете заходящего солнца её пшеничные волосы словно вспыхнули багряным маревом, будто алая корона обвила голову.

Мне стало страшно.

— У нас с Вадом ребёнок будет, — как-то беспомощно сказала сестра. — Еще один…

Я должна была что-то сказать ей, непременно должна была, но не могла. Поздравить… или, скорее, подбодрить. Утешить… Я подошла и обняла Саню за плечи, глядя на кровавую закатную полосу.

…Никогда еще небесный песок времени не сыпался так медленно.

* * *

Ночь приносит облегчение. Я дожидаюсь, пока уснут родители, уснут братья, весь маленький суетливый мирок вокруг. Останется тишина, темнота. И да придет тьма.

Я стою, опираясь ладонями о холодные каменные края колодца, глядя в его далекую гулкую глубину, думая, что Шейаршем, как обычно, подойдет со спины. И совершенно не ожидая, что упругое черное нечто ухватит мои расслабленные руки и потянет вниз. Еле сдержав крик, я вырвалась, отшатнулась, чуть не упала — и поняла, что кто-то подхватывает меня сзади.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌— Шей, что за шутки?!

— Разве люди не любят шутить?

— Не так, — глубокий вдох и выдох. — С чего бы это тебе вздумалось играть в человека?

— Играть? — тварь в облике высокого и худого черноволосого мужчины — не отличишь от настоящего, если в глаза не смотреть — притягивает меня к себе. Прохладные губы ищут пульсирующую жилку на шее. Полная, абсолютная иллюзия… Неожиданно в памяти проскальзывают увиденные намедни сцены — объятия обнажённых людей в амбаре, соприкосновения, дыхание, даже воздух — словно бы необъяснимым образом горячий и влажный. И это касание губ демонической твари, жаждущей только моей крови и жизненной силы, совершенно внезапно всколыхнуло во мне совсем иное желание. Не дожидаясь, пока Шей прокусит кожу — отчего-то тварь медлила, все еще проводя губами по шее — я развернулась и уставилась в эти глаза, меняющие цвет, странные, словно клубящаяся, ревущая река на дне пропасти. Глаза — зеркало души, а души у него не было, и что я надеялась в них увидеть?

— Не туда, — шепнула я, притягивая тварь к себе. Послушную, почти прирученную мною. Не отдельного человека, а словно бы отдельную часть меня самой. Знающую все мои желания, все страхи, всю подноготную… Что я делаю?

Шей лизнул нижнюю губу, и я ощутила легкий укол, боль — и ржаво-металлический привкус во рту, растворяющийся в поцелуе.

* * *

Отрезвление наступает внезапно, стоит только твари отстраниться от моего лица, от искусанных ноющих губ. Травяная зелень его сегодняшних радужек посверкивает, словно драгоценные камни.

Я сумасшедшая. Развратная. Я же люблю Вилора.

Если бы на месте тени был человек, он что-то бы спрашивал, выпытывал у меня. Строил планы, высказывал своё мнение, говорил бы обо мне, о себе, о нас. Требовал бы от меня чего-то.

Тварь не говорит ничего. Обхватывает меня гибкими человеческими руками — крепко, но не душно. Не мучает словами.

И по-своему мне хорошо сейчас. Безопасно.

— Расскажи мне о Серебряном царстве, — говорю я и тут же спохватываюсь, — То есть, это не желание.

— Ты не желаешь, но спрашиваешь?

Демоны, как с ним… демоном… иногда сложно.

— Люди порой разговаривают… просто. Задают вопросы, так, что это их ни к чему не обязывает. Это не считается за просьбу. Слишком… естественно.

— В Серебрянном царстве мы не говорим словами. Понимаем друг друга без слов. Трудно объяснить что-то вашими способами.

— Мы можем… поговорить? — неуверенно спрашиваю я. — Просто так, без… обязательств? Как люди.

— Раньше ты не стремилась к этому, — отмечает тварь. — Надо полагать, сегодня у тебя есть желание, которое важно для тебя?

— Да, — какой смысл скрывать?

— Это не связано с разрывом договора? — прикосновение рук тени становится чуть крепче.

— Нет, — как будто я не понимаю с первого раза. — Тут совсем другое…

— Что ты хочешь знать?

— Что-нибудь… Я же не знаю ничего. Почему ваш мир называют Серебряным царством?

— Это придумали люди. У нас нет такого названия. И серебра нет. Вероятно это связано с тем, как некоторые из обладающих искрой видели наш мир в своих провидческих снах. Для людских глаз он ярок. Сверкает. Хотя светил там нет.

— На что он похож, твой мир?

— На небо, — Шей поднимает голову и смотрит вверх. — На небо, в котором звезды крошечные и парят, роятся в воздухе, как насекомые, и сверкают, как светляки, только еще ярче.

— В школе нам говорили, что звезды огромны. Что солнце — это тоже звезда.

— Не звезды — светлячки. Повсюду.

Шей заправляет прядь волос мне за ухо, и я едва удерживаюсь от того, чтобы прижаться к нему щекой.

— Если там нет крови… нет земных существ, чем вы питаетесь?

— В центре нашего мира находится… — Шей, похоже, просто подбирает слова. — Может быть, здесь это называлось бы артефакт. У нас это так и именуется "центр мира". Он даёт нам силу. Это словно источник магии, без которого наш мир не смог бы существовать, как ваш — без солнца. Только без солнца, его тепла и света, вы умрёте медленно. Если погибнет центр нашего мира, мы исчезнем мгновенно.

— Но здесь…

— Тут иначе. Человеческая кровь заряжена большой силой для нас. И та магия, которая пропитывает ваш мир, тоже поддерживает подобных мне существ. Вы её не чувствуете, потому что она — часть вас. А теням приходится становиться хищниками. Впрочем, мы не убиваем ради еды. Берём — немного. Столько, сколько хватает поддерживать существование. Как и люди, мы хотим жить.

— Когда мы… ты заключал договор, ты говорил, что являешься второй тенью на престол. То есть, правители и государство у вас все же есть?

— Я подбирал понятные