Пришлось применить один вариант из давно разработанных для таких случаев. Хоть очень не хотелось поступать подобным образом. Приложив платок к изрядно покрасневшему носу, Фредерик через приоткрытую перегородку обратился к начальнику охраны:

– Мне плохо, кажется, жар… Сворачиваем в госпиталь нашего посольства! Ну и немедленно прими все нужные меры по согласованию смены маршрута.

Приказать – это ещё полдела. Не менее важно развернуть кортеж и машины делегации по иному пути. Успокоить здешнюю охрану и полицию. Дать сообщения в посольство. И при всём при том не создать излишней паники или нездорового ажиотажа вокруг творящегося действа.

Благо что начальнику личной охраны указывать не следовало, с обязанностями он справлялся хорошо. Минуты через три стали менять направление движения. За это время Фредерик успел перезвонить супруге и отцу, сказав обоим, одну и ту же фразу:

– Не вздумай волноваться, мне придётся задержаться здесь до утра. Отправляюсь в наше посольство.

Потом с переднего сиденья с текущими вопросами обратился главный охранник:

– Министр в бешенстве, если с вами всё в порядке и ничего страшного, то он настаивает продолжить путь и желает улететь немедленно. Самолёт, в принципе, успеет и за нами вернуться, и пройти профилактику.

Что-то злобное и мстительное шевельнулось в душе у принца. Туповатого министра он недолюбливал, и проскочила мысль: «Вот бы этого козла вредного…» Тут же сам себя осадил и поправил. Если неисправность в самом деле существует да самолёт разобьётся, погибнет не только один вредитель, вор и саботажник, а вместе с ним ни в чем не повинный экипаж и люди сопровождения. Да и скандал получится невероятный, со всеми вытекающими из него неприятными последствиями.

Пришлось настоять на том, чтобы и министр отправился ночевать в посольство. А попутно ещё дать должные указания опытному и всё понимающему начальнику охраны:

– Педро! Как хочешь, хоть сам покажись всем самодуром и злюкой, но заставь все службы рвать когти, ломать перья и работать якобы впустую. Проведи учебную тревогу, проверь автомобили, пусть обыщут посольство и особенно, но как бы невзначай… – он сделал паузу, пригибаясь к наклоненному уху. – Пусть проверят самолёт. В частности, левый двигатель. Действуй!

Самый верный подданный короны расстарался. Выглядело всё так, словно принц и ни при чём, попросту приболел малость, а вот министр от расстройства по поводу непредвиденной задержки поставил всех на уши. Бывает такое, сплошь и рядом. Добравшиеся до власти люди не всегда адекватно мыслят, поддаются эмоциям, и как следствие – страдают штатные работники, не спят специалисты, мечутся невыспавшиеся официантки и служанки. Техника проверяется, заборы ощупываются, а следователи лишний раз перечитывают личные дела окружающих сотрудников.

Вот все и закрутились, проклиная бессонную ночь.

Сам принц вместе с доверенными людьми в посольстве попытался выяснить, кто звонил ему и откуда. Всё-таки подобные секреты не раскрываются для простого люда, а в данном случае вся техническая мощь земной цивилизации действовала на выяснение истины. И любой звонок остаётся в памяти машин не только своим адресом, но и каждым сказанным словом.

Вот и крутили, выискивали, сличали и анализировали. Но, увы, так ничего толком и не смогли выяснить. По объяснениям специалистов, произошёл необъяснимый сбой, накладка сразу нескольких линий переговоров, и одну из «веточек» так и не удалось отследить. Она возникла словно ниоткуда, будто абонент звонил принцу из соседней машины. Неуловимый мужчина с явно изменённым голосом и представившийся «автоматическим зондом поддержки «Далма-шестнадцать», канул в пространство, словно мираж. Уже этот факт заставлял службы напрячься по высшему разряду боевой тревоги, а охранников не выпускать оружие из затекающих пальцев.

Ближе к утру и самая главная неприятность всплыла: инородное устройство, причём трудно заметное даже техникам, в левом двигателе самолёта было обнаружено. По расчётам, мотор отказал бы между Мальдивами и восточным побережьем Испании.

А значит, звонок оказался своевременным. Значит, дело серьёзное.

И теперь надлежало сделать соответствующие выводы: то ли чудо помешало осуществиться трагедии, то ли некие изощрённые, но явно преступные умы затеяли многоходовую комбинацию.

Шесть последующих кошмарных дней прошли для скопированных принцев – словно в страшном, изнуряющем сне. Конечно, каждый себя считал «истинным», не доверяя словам сержанта или сомневаясь в честности Десятого, и подробней что-либо узнать на эту тему пока не представилось. Выигрышей с призовыми вопросами больше не было, а во всех остальных случаях Эйро Сенато́р зверствовал, не разрешая к нему обращаться и безжалостно стегал своих подопечных «единичками».

Утренняя пробежка с каждым разом становилась всё длинней и сложней в прохождении. Завтрак сократился до пятнадцати минут. Затем всё предобеденное время наследники сражались в тестовых тоннелях с разной нечистью, делая это фактически голыми руками. При этом получали порой такие травмы, укусы и разрывы тканей, что те казались несовместимыми с жизнью. Но белые цилиндры спасали: останавливали кровотечение, подлечивали, и даже появилась кое у кого твёрдая уверенность, что порой в странной капсуле держали не несколько минут ощущаемого времени, а час, а то и два. Хронометров-то ни у кого не было, и временные ориентиры путались невообразимо, а вот страшные раны заживали на удивление быстро.

Чудовища видоизменялись до кошмаров, а вот твари, которых все окрестили как «гусеница с клювом», попадались раз пять за пробег. Показанная землянином трофейная серьга вызвала немалые кривотолки и споры среди солдат десятка, но зато и дала толчок к странному соревновательному собирательству. Теперь уже все после уничтожения «гусеницы» старались снять серьгу с её левого уха и припрятать – в самом удобном кармане. Не забывали при смене испорченной униформы перекладывать странную добычу в новую рубашку.

После обеда весь десяток два-три раза пробегал всю дистанцию «большой» полосы препятствий. Затем всех обязательно «топили» в странном водоёме Полигона, и участившиеся препятствия на дне заметно усложнялись. Тоннели теперь были иные, чуть ли не с лабиринтами, стре́лки для ориентации почти отсутствовали, и появились всякие мерзостные создания, с которыми тоже предстояло сражаться практически тем, чем наградила при рождении мать-природа. Найденные предметы помогали мало и могли не учитываться.

Напоследок, перед ужином, всех вели в арсенал, вооружали, облачали в некие комбинезоны-скафандры, а затем на специальном стрельбище или в тире отрабатывали навыки стрельбы или боя с высокотехническим, уникальным оружием. А оно поражало своими возможностями даже представителей наиболее развитых цивилизаций. Нож, режущий сталь; боевой кинжал, крошащий бетон; лазерный резак, ломающий броню и взламывающий брутально замки́. И это считалось «лёгким» оружием. К тяжелому, то есть по-настоящему боевому, относились: пистолет с небольшими, в полнапёрстка пулями, которые рвали дерево в щепки, взрывали плоть и прожигали сталь двухсантиметровой толщины; парализатор в виде слегка изогнутой трубки и небольшой батареей питания в придачу: и штурмовая винтовка, которая рвала невидимыми лучами только живую плоть. К винтовке прилагалась массивная батарея, дающая возможность вести непрерывную стрельбу пучками неведомой энергии примерно с полчаса. Или, по иным прикидкам, делать до тысячи «выстрелов». Ещё двести выстрелов можно было сделать, присоединив батарею парализатора. Потом всё, сражайся иным, имеющимся под руками оружием.