В тот день, когда ломик Кочевника высек в камне искру, Ренси не сразу вспомнил старую науку опытных золотодобытчиков. Отзываясь на его прикосновение, камень поведал Ренси, что даже в его непоколебимой сущности правда часто идёт рука об руку с ложью. После бессонной ночи, проведённой в смутных раздумиях, Ренси устремился к галерее. Когда первые лучи солнца тронули гребни горы, он уже сидел перед своим камнем. Тот весь был пронизан светом. Его можно было видеть насквозь, проникая взглядом в самую толщу; каждый его кристалл словно сиял и лучился. Ренси взял молоток и, размахнувшись, несильно ударил по россыпи золотистых кристаллов. Удар высек огонь. Ренси принюхался и уловил особый запах серы. Он поцарапал острым концом резца поверхность самородка и, пристально вглядевшись в него, обнаружил отколовшиеся крошки. Так и есть: лже-золото!19

И всё же Ренси знал, что в других камнях свежевырубленной галереи можно найти настоящее золото. Крепко стискивая молоток и зубило, он мерно, в устойчивом ритме, наносил по стене удар за ударом – летели и падали осколки, камень постепенно обнажался. Его старания вскоре были щедро вознаграждены: в глыбе обнаружились целые грозди золотых самородков. И они сияли, как бриллианты.

– Ты – благородный металл, – сказал Ренси негромко, любуясь своей находкой.

Продолжая обтёсывать и гранить камень, он в то же время гранил и свои мысли. Он решил утаить свою находку от Хети, заставив того поверить в то, что основная масса золота находится в той глыбе, которую они с Кочевником уже выкатили наверх. В воображении он уже видел Нехо, мечущегося в гневе после того, как знающие люди, обследовав блок из Красной Горы, вынесут свой вердикт: это – не золото…

Закопав самородки в одном из тупиков галереи, Ренси подумал, что никому не расскажет всей правды. Он один будет знать о том, что в Саис поедет блок, нашпигованный лже-золотом. Но он знал также и то, что настоящее золото придётся отдать Памеджаи и Малышу Бесу: при условии, что они сами смогут до него добраться…

Погрузку едва успели закончить, как наступила ночь. Светлая полоска заката над песчаными барханами исчезла. Тьма совершенно заволокла небо, и оно слилось с бескрайней, пугающей своим мёртвым холодом пустыней.

Ренси, у которого теперь было разрешение свободного перемещения (Хети сдержал своё слово, даровав ему некоторые вольности), зашёл в кузницу, где его уже хорошо знали, а кое-кто даже обращался к нему совсем по-приятельски.

– У тебя есть в запасе несколько железных брусков? – спросил он у кузнеца, который как раз заканчивал свою работу.

– Всегда есть. А для чего тебе?

– Нужно приготовить на завтра новый инструмент: будем обтёсывать плиты из диорита. Никогда не встречал камня прочнее этого – резцы съедает за полдня.

– Я не против. Но ты же знаешь, что с некоторых пор мы не работаем по ночам. Мой подменщик тяжело болен, я и сам едва держусь на ногах. Приходи завтра, как обычно, когда начнёт светать.

– Дело в том, что мне нужно заготовить инструмента в два раза больше обычного, и завтра мы не успеем. Если ты позволишь, я сделаю всё сам. Можешь идти отдыхать, я здесь всё равно под присмотром. – И Ренси красноречиво кивнул головой в сторону стоявших неподалёку надсмотрщиков.

– Ну, если только они останутся здесь, – неуверенно отозвался кузнец.

– Конечно, останутся. Я, хоть и на привилегированном положении, но по-прежнему такой же каторжник, как все остальные. Не сомневайся, они будут приглядывать за мной, пока я буду ковать свои резцы.

Кузнец снова посмотрел на надсмотрщиков, затем перевёл взгляд в сгустившиеся сумерки у ограды каменоломни, где двигались смутные тени ночной стражи, и, успокоенный, распрощался с Ренси.

Оставшись один в кузнице, Ренси подложил в горн дров, разжёг его и начал ковать резцы. Он работал сосредоточенно и не спеша, изредка исподлобья поглядывая в ту сторону, откуда должны были появиться Памеджаи и Малыш Бес.

Накануне, снова собравшись все вместе после работы, они заговорили о побеге.

– Мы должны бежать, – заговорил Ренси негромко, – бежать как можно скорее, пока не наступило утро.

– Стоит ли так торопиться? – несмело возразил Жрец.

– А что медлить? – тихо возмутился Ренси. – Караван пойдёт на рассвете. В темноте нам будет проще пробраться к обозу незамеченными. В одном из блоков я вырубил нечто вроде камеры, где можно спрятаться, проделал тонкое отверстие для воздуха, которое трудно заметить, если о нём не знать. Всё готово! Лучшего момента вряд ли дождёмся.

Жрец с сомнением покачал головой:

– Это опасно. Не досчитавшись нас, надсмотрщики поднимут тревогу и начнут поиски по всей каменоломне. Если же нас поймают, это может привести к печальным последствиям!

– Я пойду туда, – твёрдо сказал Ренси. – Разве можно колебаться между каторжным трудом в каменоломне и свободой? А кто боится – может оставаться здесь.

– Я тоже пойду! – пробасил Памеджаи.

– Пойдём втроём, – за всех решил Малыш Бес. – Жреца, как я уже говорил, брать с собой не будем. Он трус и он мне не нравится. И ещё – у него дурной глаз. Иногда в здешних краях по ночам творится недоброе, и кто знает, в какого духа он обернётся. Ведь он, как все жрецы, обладает искусством магии и умеет вызывать демонов. Я слышал, у ассирийцев есть демоны, которые по ночам пьют человеческую кровь…

Теперь в голосе карлика вновь прозвучала знакомая Ренси ирония, но она была понятна юноше. Малыш Бес не верил в то, что говорил, просто ему очень не хотелось делить золото на троих. А в том, что ассириец не откажется от золота, подобно Ренси, он не сомневался. К необъяснимой досаде Ренси, Жрец нисколько не возражал против решения Малыша Беса…

Услышав приближающиеся шаги, сопровождаемые звоном цепей, Ренси поднял голову. Было трудно разглядеть что-либо в темноте, но, прислушиваясь к шагам, Ренси понял, что к кузнице подходит только один человек. А вскоре пламя факелов, освещавших кузницу, выхватило из тьмы неестественно огромный силуэт. Надсмотрщики – это были два сирийца – закричали что-то на своём языке: то ли предупреждая, то ли угрожая, хотя лица у обоих выражали суеверный страх.

Всё произошло почти мгновенно. В голову одного из сирийцев полетел камень – тот слабо вскрикнул и упал, обливаясь кровью. Другой успел сначала бросить копьё в сторону чудовищной тени, потом рванулся вперёд, пытаясь достать её мечом, но от той внезапно отделилась верхняя часть. Точно гигантская летучая мышь рассекла воздух и вцепилась сирийцу в лицо. Зазвенела цепь кандалов, послышались хрипы, а затем голос Малыша Беса: «Умри, пёс!» И вот уже второй надсмотрщик, обмякнув, рухнул на землю.

– Меня нелегко удивить, но то, что я сейчас увидел, превосходит пределы моего воображения, – сказал Ренси при виде великана-нубийца.