Дежурный посмотрел на его разбитое лицо, хмыкнул и, достав чистый лист, спросил:

— Документы есть?

Денис молчал, и он, пожав плечами, продолжил:

— Пишу, что нету. Где ж ты так падал? — Он ехидно улыбнулся и уткнулся в документ. — На ногах плохо стоишь? Встань к стене для обыска.

Но тут у него на столе зазвонил телефон, старлей отложил ручку, взял трубку, удивленно посмотрел на Дениса, затем ответил:

— Да, он сейчас у меня. А кто приказал? — Очевидно, приказал тот, кто надо, и старший лейтенант добавил: — Да мне-то что!.. Сейчас отправлю. — Он вызвал караульных и кивнул в сторону Дениса. — Отведите в камеру для допроса.

В комнате с толстыми непрозрачными окнами и с открытым оконцем в двери Дениса уже ждал невысокий коренастый мужчина в серой футболке и с тонкой золотой цепочкой на шее. Он кивнул на стул и сел напротив.

— Здравствуйте. Я следователь районной прокуратуры капитан Соловей Дмитрий Андреевич. Представьтесь и вы, пожалуйста.

Денис отвернулся и молча смотрел в окно.

— Ну что же, будем считать, что церемонию знакомства мы закончили. Послушай, Заремба, ты не представляешь, чего нам с моим начальником стоило добиться допроса тебя вот так, сразу после ареста. Обычно на это уходит несколько дней, а то и неделя. Мы дошли до прокурора города! Так что не разочаровывай меня и рассказывай все по порядку. Вопрос первый: что ты сделал?

Денис облизал разбитые губы и посмотрел Соловью в лицо:

— Вы ловили меня и даже не знали, за что именно? Я надеялся, что это вы расскажете, в чем меня обвиняют.

Капитан, ничуть не смутившись, откинулся на стуле и закинул руки за голову.

— Бывает и так, иногда. Сначала ловим, а потом узнаем, в чем виноват. Итак, я слушаю.

— Почему меня избили? Я не сопротивлялся.

— Ах, это? Отнесись к этому по-житейски. Судьба ведь не только улыбается, она иногда и скалится. Что с них взять? Это же ОМОН! Они как дети — не ведают, что творят. У нас это называется «жестко приняли». Нет! Ты, конечно, можешь на них пожаловаться! Но на кого? Они ведь все были в масках. Да и уверяю тебя, сразу найдется десяток свидетелей, которые поклянутся под присягой, что ты оказывал яростное сопротивление. Так что давай лучше поговорим о тебе. Ты же из этих… из пираний. Тебе этот массаж лица должен быть как пощечины слону.

— Можно и обо мне. Я скорее антипиранья, и профессионал своего дела, и знаю, чего стоят спецы в других странах. Но ни у кого нет такого садистического правила, чтобы забивать не сопротивляющегося и лежащего на полу человека.

— Да дался тебе этот ОМОН! Они государевы псы! Опричники! И понимают всего две команды: «Хозяин!» — по которой надо стоять навытяжку и вилять хвостом, и «Фас!». По этой команде им без разницы, ты перед ними или недовольная бабушка с плакатом на площади. Забудь о них. Я не уйду отсюда, пока не узнаю, почему из-за тебя нас Москва теребит каждый час, а у меня с моим начальником развилась стойкая бессонница. Я, Заремба, тоже профессионал. И ты не представляешь, какая для меня пытка, если я чего-то не знаю. А времени мало, потому что чувствую, что тебя скоро заберут старшие братья из ФСБ, и тогда я тем более ничего не узнаю. Что нужно было такое сотворить, чтобы так всколыхнуть Лубянку? Скажи честно, ты, наверное, террорист?

Денис чуть не расхохотался, но тут же скривился от боли. Обвинение в терроризме он слышал уже второй раз. Все происходящее вокруг него превращалось в дежавю.

— Вам еще осталось спросить, не расчленитель ли я или маньяк. Нет, не террорист. Вам, наверное, будет тяжело представить, но, увы, я тоже не знаю, из-за чего весь этот шум вокруг меня. Больше мне добавить нечего.

— Странно.

Соловей пристально посмотрел Денису в лицо и подумал: «Прекрасно играет или действительно говорит правду?» Он встал, подошел к двери и выглянул в коридор. Охрана скучала в пяти метрах и их разговор слышать не могла.

— Я знаю, что ты был в Москве. Что ты там делал?

— Пытался заработать деньги в качестве подопытного животного. Вам не откажешь в интуиции. Я тоже не дурак, понимаю, что все началось именно там.

— Что началось?

— Все. У вас ведь есть свои связи, знакомые из вашей же конторы в Москве? Найдите в сколковском центре некоего Ивана Степановича. Старый дед, похож на Эйнштейна. Уверен, что он сможет ответить на все ваши вопросы.

Соловей скрупулезно записал все в блокнот и спросил:

— Кто он такой?

— Руководитель отдела космических технологий и телекоммуникаций.

— Он что, с тобой заодно? Сообщник?

Денис обреченно вздохнул:

— Он знает на все ответ. У меня к нему тоже есть немало вопросов, но я не могу их задать. А вы сможете. Вот и расскажете, что же я такого натворил. Больше мне добавить нечего. Теперь пусть меня отведут в камеру или куда здесь положено. У меня раскалывается голова от детских шалостей ваших опричников и цепных собак. Приходите, когда что-то узнаете.

— Что я должен у него узнать?

Но Денис лишь устало свесил голову и молча разглядывал пол.

— Послушай, Заремба, я не мальчишка для поручений. Здесь я спрашиваю, а ты отвечаешь, а не наоборот. Какое отношение к тебе имеет этот Иван Степанович? Почему это стало интересно ФСБ? Дело касается политики? Ты вляпался в какой-то заговор? Не молчи!

— Он знает все, а я ничего. — Денис потер красные следы от наручников, покрутил головой, разминая нывшую от боли шею, затем улыбнулся Соловью разбитым ртом. — Вот его и спрашивайте. А сейчас, Дмитрий Андреевич, скажите, путь меня отведут в камеру. Когда узнаете чего, вот тогда и приходите. Я от вас ничего скрывать не буду, но и вы пообещайте мне, что расскажете все, что узнаете у этого Ивана Степановича. Договорились?

— Договорились. — Капитан нервно заскрипел зубами, но, почувствовав, что больше он здесь ничего не узнает, постучал в дверь. — У меня все. Забирайте. Я уже предупредил ваше начальство, что его нельзя ни к кому подсаживать. Он должен сидеть один.

— У нас нет одиночек, — безразлично пожал плечами прапорщик. — Если только карцер…

Карцер больше походил на мышеловку размером два на три метра. Ободранные стены и небольшое окно под потолком, заколоченное досками. В углу ржавая раковина с капающим краном и очко с узким выпуском. Денис сел под деревянной шконкой, пристегнутой к стене, и сразу почувствовал, как в спину впились острые углы вздыбившейся штукатурки. Не обращая внимания на неудобства, он обхватил голову руками и задумался над терзавшим его вопросом.

Как он здесь оказался? О том, что он собирался в библиотеку, знали всего трое, но этого оказалось вполне достаточно. Прежде всего это стало известно Егору. И на него первого пало подозрение.

«Он ведь признался, что ходит в прокуратуру как на работу! — вспомнил Денис. — И кто я ему? Так, сосед по этажу. Да и несерьезный какой-то. В голове ветер. Носится со своим псом, как дурень со ступой! Ну а если все-таки предположить, что не он, тогда кто? Кристина?»