– Так вы актёр! – воскликнула Бьянка. – А я думала, служите.

– Могу быть и тем, и другим, – пожал плечами Гверн. – Какая разница, куда целиться: в яблоко или во врага?

– И всё же на бродячего актёра вы не похожи. Не стану отрицать, что вы им были. Но сейчас вы, вероятно, занимаете должность поважнее.

– Просто роль такая, – вяло улыбнулся Гверн. – Пьеса предполагает расшитые золотом декорации и дорогие костюмы, но скоро она закончится. Мне уже сегодня аплодировали.

– Слишком иносказательно, – покачала головой Бьянка.

– Но и вы не спешите рассказать о себе всё и тем более первому встречному.

– Вам действительно это так интересно?

– Нет, конечно, – с иронией в голосе ответил Гверн. – Мой интерес к вам – не более чем очередной спектакль. Мне вполне достаточно того, что я знаю ваше имя, и ваша тётка сейчас громко храпит, покачиваясь на мягких сидениях.

– А вы не только уличный шут, но ещё и хам. Остановите.

– Простите, – Гверн накрыл своей рукой руку Бьянки. – В последнее время я совершаю много ошибок. Простите хоть вы.

Бьянка молчала, но высвободить руку не решалась. Повернув голову в сторону, она смотрела в никуда. Ещё один рыжий локон выбился из копны волос, собранных на затылке, но на него никто не обратил внимания. Держа поводья в левой руке, Гверн уставился на широкую ленту дороги. Высокие деревья одно за другим проплывали мимо. Пение птиц то прекращалось, то начиналось снова. В воздухе запахло морем.

Вскоре лес расступился, и дорога пошла вдоль широких зелёно-жёлтых полей. Вдалеке виднелись деревянные дома, а за ними каменные стены Порты – морской сокровищницы юга Нолфорта.

Всё оставшееся время Бьянка не обменялась с Гверном ни словом, ни взглядом. Лишь изредка, устав от монотонных лесных пейзажей, косилась в сторону руки Нольвена, которую тот убрал с её ладони только тогда, когда дорога совсем испортилась и пошла колдобинами. И когда Порта была уже совсем рядом, девушка вернулась в карету: знатной даме не полагалось сидеть на козлах, пусть даже кучером был и не последний человек в провинции.

Время шло быстро, и вот уже колёса кареты загремели по вымощенной мостовой, а по сторонам замелькали приземистые каменные здания, таверны и лавки. Всё здесь дышало морем: на улице пахло выпотрошенной свежей рыбой; то тут, то там торговали крабами и украшениями из ракушек; и даже лавки, где продавались навигационные карты, встречались чаще, чем со свежеиспеченным хлебом.

Пожилая леди на секунду выглянула из окна кареты и прокричала что-то Гверну. Тот кивнул и повёл лошадей вправо, сворачивая с главной мостовой на тихую узкую улочку. Дома, стоявшие в строгую линию, были все похожи друг на друга: двухэтажные, из белого камня, с крохотными террасами на втором этаже. На одной из таких террас стоял пожилой мужчина. Немного сгорбленный, уже весь седой, но загорелый и опрятно одетый. Завидев в начале улицы экипаж, он поспешил вниз по лестнице к входной двери, чтобы как можно скорее распахнуть её и обнять долгожданных гостей.

Остановив лошадей, Гверн спрыгнул на землю, поправил закинутые за спину лук и колчан со стрелами и, открыв дверцу кареты, протянул дамам руку. Вначале вышла тётушка, за ней – её племянница. На несколько секунд дольше положенного Бьянка задержала пальцы в руке Гверна, но ему хватило и этого, чтобы даже сквозь перчатку прочувствовать её волнение, такое непонятное, но одновременно приятное. Но смущению не суждено было длиться долго. Двери дома распахнулись – разъярённым тигром старик выскочил на улицу и бросился на Нольвена.

– Ах ты, мерзавец! – злобно выплюнул старик, хватая Гверна за грудки и отталкивая от Бьянки. – Подлец! Сопляк! Как ты вообще посмел приблизиться к моему дому?

– Селрик, а ну прекрати! – с командным визгом наскочила на своего кузена пожилая леди. – Мы обязаны этому юноше жизнями, а ты ведёшь себя, как в дешёвом балагане!

– Это ему дорога в дешёвый балаган, а не в дом к приличным людям! – Старик отпустил не сопротивляющегося Гверна и смачно плюнул ему прямо в лицо. – Пусть убирается немедленно, иначе я размозжу ему голову прямо здесь. И пусть лорд Стернс меня за это вздёрнет. Моё дело правое.

– Да успокойся ты!

Леди Рэей треснула кузена по шее веером и схватила под руку, чтобы тот ненароком ещё раз не налетел на Гверна.

– Прощу прощения… – начала она, но была бесцеремонно перебита Нольвеном.

– Моё почтение, дамы, командир Вайкат, – Гверн вытер плевок со щеки и слегка поклонился. – Боюсь, я сильно задержался. Мне нужно идти.

И, развернувшись, быстрыми шагами пошёл в сторону главной улицы, что вела в порт.

– Иди-иди! – прокричал ему вслед Селрик. – И не смей больше попадаться мне на глаза, щенок!

– Объясните же, наконец, – взмолилась Бьянка. – Чем этот юноша вас так разозлил?

– Ярмарочный весельчак, – продолжал сотрясать воздух старик. – Это из-за него я лишился всего! Своих бравых солдат, военной славы, чести, в конце концов. Меня, как плешивую собаку, выкинули на улицу, а на моё место поставили этого выскочку.

– Вы хотите сказать?.. – изумилась Бьянка.

– Именно это и хочу сказать, моя девочка. Этот сопляк – новый советник и правая рука лорда Стернса. Это ему я обязан своим нынешним прозябанием здесь. У него ещё молоко на губах не обсохло, а ему уже доверили дела королевства! А я... я... ушёл с позором!

– Не кипятись, – охладила кузена леди Рэей. – Пойдем-ка лучше в дом, там и потолкуем. А то распугал всех ворон в округе своим воплем.

Бьянка ещё долго стояла на улице. Смотрела туда, где среди шумной толпы растворился Гверн. Повозки, люди шли нескончаемым потоком в обе стороны, но Нольвена нигде не было видно. Обречённо вздохнув, Бьянка развернулась и направилась к дверям, за которыми уже скрылись тетушка и её до сих пор негодующий кузен. Но у самого входа Бьянка опять остановилась и поднесла к лицу руку, почти всю дорогу находившуюся в объятиях Гверна. Тоненькая ажурная перчатка впитала его запах – запах выдубленной кожи, тисового лука, стали и даже морской соли, коей и так в воздухе было предостаточно. Рассеянно улыбнувшись, Бьянка вошла в дом и тихонько притворила за собой дверь.

Ветер набирал силу, наполняя собой большой белый парус. Лодка пошла ощутимо быстрее. За ненадобностью вёсла были отложены, и лучники с нескрываемым удовольствием потирали покрытые мозолями руки.  

Рики поёжилась, заворочалась, попробовала вытянуть ногу, но тут же упёрлась коленкой во что-то деревянное. Всё тело затекло и неприятно ныло, будто уже несколько часов она лежала, не двигаясь, на чем-то твёрдом и холодном. Кое-как разлепив глаза, девушка неуверенно заморгала и вздрогнула. Лодку резко качнуло, а доски прямо над головой прогнулись – кто-то шумно бухнулся на скамью. 

– Где я? – еле слышно прошептала Рики самой себе и поморщила нос.