– Как хотите, – Ферран пожал плечами. – Я вижу, вы на меня ещё злитесь, Гверн.

– О чём вы хотели поговорить? – перевёл тот тему.

Ферран наклонился вперёд и вперился негодующим взглядом в молодого помощника лорда Стернса.

– Не прикидывайтесь тупым ослом, Нольвен, вы прекрасно понимаете, о чём я хочу с вами поговорить! Только ищете способ улизнуть от этого разговора и разыгрываете передо мной наивную невинность.

– Вы мне не отец и не хозяин, чтобы разговаривать со мной в таком тоне! – разъярился Гверн и вскочил из-за стола. – Я довольно терпел ваши унижения по дороге, чтобы выслушивать их ещё раз.

Ферран отпрянул и растерянно заозирался по сторонам.

– Сядьте, Гверн, – зашипел он. – Своим темпераментом вы привлекаете слишком много внимания.

Гверн ударил кулаком по столу, склонился над Ферраном и твёрдо произнес вполголоса:

– Вы хотели говорить со мной? Так говорите. Но не смейте унижать.

Выпрямившись, он развернулся и направился в сторону хозяина заведения, разливавшему по кружкам пиво и как бы ненароком наблюдавшему за выделявшимися из общей толпы гостями.

– Ещё два темного. – Нольвен положил на стол монету.

Хозяин кивнул и выставил на стол недавно сполоснутые кружки.

Гверн облокотился на высокий массивный стол и уставился взглядом в стену, находящуюся за спиной трактирщика. А тот, наполняя кружки прохладным пивом, то и дело косился в сторону то Нольвена, то Стендена, поочередно их разглядывая.

«Богато одетые господа, – размышлял трактирщик. – Тот, что старше и с сединой на висках, был тут прошлой ночью. Но в сопровождении других господ. А это, видимо, его провинившийся сын. Недаром он его костерит, на чём свет стоит. Дай волю, выпорол бы и, причём, прилюдно».

При мыслях о непослушном сыне хозяин трактира укоризненно посмотрел на Гверна: русые волосы, торчавшие в стороны колючими иголками, давно не мытые, и несло от них водорослями. Вероятно, блудного сына застукали на побережье. Тем более, что и нос у него облуплен, и кожа на шее красная, обгоревшая на знойном солнце. Светлые, в тон цвета водорослях, зелёно-голубые глаза. Острый подбородок и прямой нос. Ничего особо примечательного во внешности и ничего общего с грубыми, словно вытесанными степным ветром, чертами лица Феррана. Но роста оба одинакового, и по осанке видно, что военные. Хотя молодой худощав.

Пиво брызнуло через край кружки, растекаясь по деревянному полу хитросплетенным зигзагом. Трактирщик охнул и поспешил закрыть кран бочки.

– Прошу, – тяжёлые кружки, расплескивая пену, глухо стукнулись о поверхность стола. – Изволите ещё чего-нибудь?

Молодой человек не спешил, как большинство гостей этого заведения. Зачастую, дождавшись вожделенного пива, посетители торопились сесть за стол или же отхлебывали знатную половину кружки прямо у пивной бочки, чтобы долить себе ещё и вернуться к столу с уже изрядно булькающим пузом. Но этот гость не торопился и жаждой, вероятно, не страдал. Напротив, продолжал смотреть, не отрывая взгляда, на стену за спиной хозяина. Не выдержав, тот тоже повернул голову.

– Ваша работа? – задал вопрос Гверн.

Трактирщик смущённо кашлянул в кулак и протянул руку к стене, снимая с неё тисовый лук.

– Мой старший сын промышляет изготовлением луков. Одно время был подмастерьем у именитого мастера, сейчас вот открыл своё дело. Этот лук он привез мне прошлой зимой.

Трактирщик с любовью повертел лук в руках и протянул Гверну.

– Я вижу, вы ценитель оружия. Хотите взглянуть?

Гверн кивнул и взял лук в руки. Гладкая изогнутая рукоять насыщенного красно-коричневого цвета, тугая тетива – всё в луке говорило о настоящем мастере, влюблённом в своё дело. От волнения ладони вспотели, и даже на загоревших щеках проступил волнительный румянец. 

– Сколько вы за него хотите? – дрожащим голосом спросил юноша, не отрывая взгляда от лука и поглаживая его рукоять.

Хозяин заведения стушевался.

– У меня не было намерения продавать этот...

– Десять монет золотом, – нетерпеливо перебил Гверн и полез в висевшую на поясе сумку.

Трактирщик замешкался.

– Сын говорил, на рукоять пошёл редкий в своем роде тис. Идеально ровный. Цельное дерево, без единого сучка. Таких нынче практически не сыскать.

– Двенадцать, – выпалил Гверн.

Трактирщик вздохнул так тяжело, будто весь день таскал пивные бочки.

– Тринадцать, господин. И пару медяков сверху. Дешевле никак.

– Вот вам... Вот вам пятнадцать золотом, и я беру ещё стрелы.

Хозяин ошеломленно крякнул, почесал затылок и согласно кивнул. Едва монеты оказались на столе, он тут же накрыл их ладонью и сгрёб себе в карман. 

– Прошу, присядьте пока. Я всё подготовлю, – любезности сыпались градом.

Гверн вернул лук в руки трактирщика и, взяв пиво, направился к Феррану.

– Остыли, Гверн? – с издёвкой в голосе поинтересовался тот, когда Нольвен поравнялся со столом и поставил на него две наполненные до краев кружки.

– Лодка была исправной, я вас уверяю, – пропустив вопрос мимо ушей, процедил сквозь зубы Нольвен и опустился на скамью.

– Тогда сделайте милость, потрудитесь объяснить мне, такому непонятливому, как исправная лодка могла дать сильную течь прямо перед отплытием? – продолжал язвить Стенден.

– Я сам мало что понимаю.

Гверн побледнел и зарылся пальцами в свои густые светлые волосы.

– Ладно, ладно! – внезапно взорвался он. – Каюсь, на берегу я утаил кое-что от милорда, но вам я всё расскажу.

– Жду.

Ферран сделал каменное лицо и неспешно отхлебнул из кружки.

– Лодки проверял лично, и до заката всё было исправно.

– А как шла погрузка?

– Тоже под моим присмотром. В ночь перед отплытием я выставил охрану: стражники должны были меняться каждые два часа.

– Вы уверены в своих людях? Среди них не могло быть изменника?

– Уверен, – твёрдо отвечал Гверн. – Они верны лорду Стернсу, и я не подозреваю ни одного из них в измене. Разве только в халатности.

Ферран насторожился.

– Я объясню, – продолжал Гверн. – Незадолго до рассвета я отправился на берег, чтобы лишний раз убедиться, всё ли в порядке. И сильно удивился, когда обнаружил костёр догоревшим, а охрану спящей. И я… растерялся.

– Как спящей? – возмутился Стенден и стиснул кулаки. – И вы это им спустили? Почему вы ничего не предприняли? Почему не объяснили Стернсу, когда тот спрашивал?

– Я растерялся, – повторил Гверн. – Я едва успел их разбудить, как на берег пожаловали вы. Устраивать допрос просто не было времени – милорд спешил отплыть. Только потом я узнал, что одна из лодок повреждена.