– Ты там всего ничего пробыл, даже пальцем его не ткнул.

– Там около него вот такая крыса ползает, – стражник развёл руки в сторону, показывая, какой примерно величины было мерзкое серое животное. – А я крыс того… побаиваюсь.

Рядом громко заржали.

– А горох с пола ты поднимать и жрать не побаиваешься? Крысы тут каждую ночь бегают и гадят. Глядишь, твоя горошина тоже могла в помёте изваляться. 

Лицо паренька позеленело.

– Крысы он испугался, – ворчал бородатый, поднимаясь с бочки и направляясь к ключам. – Какой же ты воин, если при виде грызуна пищишь? Наше дело – стоять до последнего, а там хоть крысы, хоть василиски, хоть осьминоги… – Петли снова заскрипели. – Посвети-ка, а то тут можно и шею свернуть. 

Тяжёлый фонарь был поднесён прямо к железным прутьям. Бородатый смельчак подмял сапогом солому и мешки, оглядел клетку, бросил взгляд на до сих пор полную похлёбки миску и двух одинакового размера крыс около неё – одна лежала с закрытыми глазами; другая тут же скрылась в одной из дыр в стене, откуда достать её было невозможно, – и растерянно пробормотал: 

– А где мальчишка-то?

***

– Швартуемся, – произнёс Гай, пытаясь попасть руками в рукава дублета, который подала Рики, и нахмурился: – Что там за шум?

Рики повернула голову в сторону дверей, за которыми действительно стояла сплошная беготня и крики.

– Канаты крепят. – Пожала она плечами.

Гай прислушался.

– Похоже, что не только.

– Мне выглянуть и узнать?

– Пока будь тут. Если что-то серьёзное, мне скоро доложат.

– Кажется, действительно что-то серьёзное, – напряглась Рики, увидев, как открывается дверь.

В каюту ворвался Дагорм, всполошенный и без кровинки на лице. Увидев Гайларда, облегченно выдохнул и, сильно волнуясь, выдал:

–  Хвала богам, вы живы.

–  А не должен?

– Я изо всех сил спешил к вам. Боялся, что не успею.

– Что там? Причал поплыл, тросы рваные, или рулевой пьяный?

– Уж лучше бы и то, и другое, и даже всё вместе, чем… – Дагорм набрал в лёгкие побольше воздуха и выпалил: – Мальчишка исчез, ваша светлость. Нигде нет.

Стернс вцепился пальцами в руку Рики, и девушке передался его страх.

– Как исчез? Кто его выпустил? Кто открывал дверь?

– В том-то и дело, милорд, что никто. Когда в трюм приносили еду, я тоже заглянул туда. Мальчишка сидел в той же позе, что и раньше, и за прутьями. Потом один из стражников решил забрать миски, а там – никого. Только дохлая крыса валяется. И она… – Дагорм сглотнул, – без крови.

– Я же говорил тебе, старый идиот, что нужно было свернуть ему голове там же, на острове! – рассвирепел Гай. – Переверните корабль, но пацана найдите!

– Уже всех подняли на ноги, ваша светлость. Прочёсываем каждый угол и щель, но его нигде нет. Как в воду канул.

– Как он мог кануть в воду? – шипел Стернс. – Для начала ему надо было пройти через стражу. Эти болваны не могут быть с ним в сговоре? Ты их допросил?

– Всех до одного. Каждый клянётся, что мальчишка сидел за решёткой, а потом вдруг как растворился… Но мы его отыщем, обязательно отыщем. Хоть на судне, хоть под водой.

– Чтобы я когда-нибудь ещё тебя послушал…

Гай оттолкнул старика и, хромая, направился к выходу. В самых дверях остановился, оглянулся и поманил к себе Рики.

– Поедешь  со мной в Торренхолл. В седле держаться умеешь?

Смятение на лице девушки сменилось лёгкой улыбкой.

– Конечно, умею! – воскликнула она и, подскочив к Стернсу, шёпотом спросила: – Вы всё-таки передумали?

– С тем содержанием, которое я тебе назначил, тебя Швидоу в любой день с распростёртыми объятиями примет. А пока не найдём пацана живым, а лучше мёртвым, я спокойно спать не смогу.

Рики улыбнулась сильнее.

В лицо подул лёгкий ветерок. Уже не пропитанный солью, а с запахом луговых трав. И волосы он не трепал, а ласково путал и играл ими.

Рики посмотрела на Стернса. Тот вглядывался в белые домики, начинающиеся сразу за причалом, в толпу, вышедшую поприветствовать своего господина, в развевающиеся по ветру флаги, поднятые быстро и по приказу. И в тот самый миг Рики могла поклясться, что при всей той тревоге, которой было омрачено лицо Гайларда, его губы вдруг слегка дрогнули, и на них заиграла едва уловимая улыбка, за последние дни по-настоящему счастливая…

Конец!