– Ань, глянь! Это ли не красота? А помнишь того сеттера, который похожую травму получил на охоте? Тоже не сразу обратились, я тогда, как ни парился, сопоставить концы сухожилия не мог. Двух сантиметров не хватало, а может и больше.

– Честно – не помню. А может вы не со мной в смене стояли. И как тогда вышли из положения?

– Сетку полипропиленовую скрутил цилиндриком и с двух сторон в него вставил концы. Мостик такой получился, протез. Ничего, приходили через полгода на вакцинацию, нормально на лапу опирался. Сверло дай.

– Может, хватит лангетки? – спросила Аня, подавая инструмент. Алексей покачал головой:

– Этот оболтус гипс сожрет в три секунды, никакой воротник не спасет. Поставлю винт недели на три, чтобы сустав согнуть не мог. А когда снимем, тогда хватит и легкой лангеты. Если сейчас нагрузку на сухожилие дать – снова порвется, поверь на слово.

Молодой пес дышал глубоко и размеренно, поэтому работы у Ани было немного. Она не удержалась и решила немного посплетничать:

– А Костя сейчас, наверное, татуировку делает! Вика обещала только за расходники с него взять, примет в нерабочее время, днем.

Алексей засмеялся:

– Как дети, ей-богу! Костян вообще пить не умеет, коварные вы, бабы!

– Да он не расстроился. И раз пари проиграл – должен выполнять условия, никто его за язык не тянул.

Аня ловко забинтовала лапу, отключила пса от наркозного аппарата, но воротник пока одевать не стала, чтобы пациент не буянил, пока просыпается. А Константин действительно в это самое время с любопытством озирался в салоне, где Виктория работала тату-мастером.

– Слушай, тебе не обязательно это делать, – уверенно заявила Вика. – Глупый спор был.

– Нет уж. Уговор дороже денег. Я про татуировку думаю каждый раз, когда тебя вижу. Так что делаем. Только не знаю, какую. И где. Главное – не на видном месте, чтобы спрятать легко было.

Виктория выразительно закатила глаза и буркнула:

– На заднице набивать не буду, не надейся. Снимай футболку, ложись, на спине никто не увидит, пока на пляж не придешь. По моему эскизу тут часа на два-три работы, можешь поспать.

Константин был уверен, что насчет сна это злая шутка – ведь в него собирались втыкать иглу тысячу раз подряд. Ощущения, однако, были на удивление терпимыми, и постепенно мужчина расслабился. Он не знал, можно ли отвлекать Викторию от работы, но лежать молча было скучно, и Костя осторожно поинтересовался:

– Вик, а что ты там рисуешь?

– Винни-Пуха, – хмыкнула девушка, но не и успел Костя испугаться, как она продолжила, – как можно набивать незнамо что? Татуировки – это важно, у них есть смысл.

– Я тебе доверяю, – серьезно сказал Константин и понял, что говорит чистую правду. Именно от Вики он никогда не ждал подвоха.

– У тебя на лопатке будет феникс. Если не в курсе – эта птица сама себе родитель. Сгорает и рождается вновь из пепла.

– Почему его?

– Такой знак помогает восстанавливаться после трудностей, самому создавать свою судьбу. Фениксы верные и невероятно сильные… Короче, почитаешь Гарри Поттера – поймешь.

Константин задумчиво замолчал, и тишину нарушало только жужжание машинки. Он не знал, сколько прошло времени, когда Вика наклеила повязку поверх татуировки и похлопала его по плечу:

– Вставай! До свадьбы заживет!

Костя сел на кушетке, поймал девушку за руку и глухо произнес:

– Говорят, чтобы зажило – надо подуть и поцеловать…

– Закрой глаза.

Мужчина молча подчинился и почувствовал, как теплые ладони легли ему на затылок. Еще мгновение, и мягкие нежные губы прижались к его губам. Константин подумал, что, если сейчас умрет от счастья, это все равно того стоило.

– Тори!!! Что я вижу! – прогромыхал татуированный бородатый великан в байкерском прикиде, и волшебство момента исчезло. – Так и знал, что никакая ты не лесбиянка, прастигоспади!

Вика фыркнула и сбежала в подсобку, а хозяин тату-салона уставился на Костю.

– Ты не обижай ее парень! Тори ершистая с виду, но сердечко у нее золотое. А если она из-за тебя плакать будет – прикопаю так, что не найдут, понял?

Константин кивнул, и мужчины пожали друг другу руки.

– Передайте Вике, пожалуйста, что я ей позвоню.

– Передайте Косте, что я не глухая, – донеслось ворчание из соседней комнаты. – Увидимся в клинике.

Алексей трудился в операционной, стараясь вправить вывих локтевого сустава у молодого кота. Переломов на снимках не было, и хирург надеялся обойтись закрытой репозицией. Рядом безмятежно развалился на стуле Костя, заскучавший в лаборатории. Алексей, ругаясь сквозь зубы, тянул конечность и так, и эдак, потом ненадолго отпустил кошачью лапу и с подозрением покосился на друга:

– Чего это ты такой довольный?

– Вике тапочки подошли.

Алексей, снова сосредоточившийся на пациенте, отреагировал не сразу. Локоть не желал вправляться из-за отека вокруг сустава и спазма мышц, пора было готовиться к операции. Но упорство хирурга было вознаграждено: еще одно усилие – и кости молодого кота встали на место. Леша подвигал лапу вперед и назад, раздумывая, не сделать ли контрольный рентген, и уточнил:

– Ты что, подарил ей тапочки? Не белые, случайно?

Костя подколки не понял и невозмутимо ответил:

– Ну да, белые, медицинских почти не бывает другого цвета. А что? Цветы она не любит, говорит – некуда ставить, конфеты тоже не особо. А удобная обувь на суточной смене – не мне тебе объяснять, как это важно!

Аня тихонько хихикнула и налила в тазик теплой воды, собираясь размочить гипс. Сустав следовало зафиксировать на пару недель, чтобы избежать повторного вывиха.

– Так вы, типа того, встречаетесь? – уточнил Алексей.

Костя в ответ пожал плечами:

– Надеюсь, что так! Мы еще не говорили об этом. Мне просто хочется ее как-то порадовать.

– А что Маргарита?

– Не поверишь, мы должны были встретиться в тот день, но не срослось. Помнишь, когда кошек спасали?

– Серьезно? Она была здесь, на работе, и, по-моему, никуда не собиралась. Кстати, как твоя Чернушка? Прижилась?

– Черничка, – поправил Костя друга. – Она прикольная. А с теми, что в стационаре сидели, что?

Алексей преувеличенно закатил глаза и заявил:

– Машку оставили в клинике, насовсем. Ей лет восемнадцать, сколько она там еще проживет? Потерпим несколько месяцев. Зубы ей все вырвал, гнилушки, она теперь жрет, как не в себя. На собак нападает в коридоре.

Аня поджала губы и заметила: