— Что там случилось? — спросил голос сверху.

— Да ничего особенного, это я участковому полномочия предъявил.

— А-а… Бдительность, она, конечно, украшает… Кстати, нет тут ничего.

Сверху посыпалась труха, и в открытом проеме появились ноги майора. Капитан немного отодвинулся, брезгливо смахнув с мундира пыль.

— Пошли во двор.

— А этот?

— Полчаса гарантирую, проверено многолетним применением.

— Ага… — Майор уже стоял на земле, рядом с капитаном.

Голова у старшего лейтенанта, видимо, оказалась прочнее, поэтому он пришел в себя не через полчаса, а минуты через две после того, как странные представители МВД вышли во двор. Еще полминуты он лежал без движения, стараясь вспомнить, где он находится и что с ним произошло. Как только участковый очухался, он потянулся одной рукой за мобильным телефоном, а второй к кобуре за пистолетом. В милиции не любят, когда своих бьют, поэтому минут через десять к бабкиному подворью подлетел «уазик» с пятью ментами. Услышав шум подъезжающей машины, капитан и майор, которые к тому времени уже почти закончили обыск в гараже, выскочили на улицу.

— Полчаса, полчаса… — передразнил майор своего напарника и выхватил из кобуры пистолет.

Капитан сделал то же самое, и оба, не оглядываясь, бросились через огород в сторону соседского двора.

— Вон они! Стой, стрелять буду! — раздался голос участкового Туликова.

Грохнул выстрел, потом второй. Майор рухнул навзничь, проехав по земле не меньше метра. Тупая пээмовская пуля попала ему точно в затылок, оставив маленькое, диаметром в девять миллиметров, отверстие, зато на выходе полностью, до неузнаваемости обезобразив лицо. Старлей растерянно опустил пистолет. Первый раз в своей жизни он стрелял в человека на поражение. И надо же! Попал с первого выстрела, если не считать предупредительного выстрела в воздух. По огневой подготовке он имел троечку, и вообще, попасть из ПМ в бегущего человека, а тем более в голову с расстояния в двадцать метров — штука маловероятная, почти невозможная, но, тем не менее, как стало понятно сейчас, осуществимая.

Капитан, не задерживаясь ни на секунду возле упавшего майора, сиганул через забор и, пока подбежавшие менты стояли у трупа, исчез в лабиринте беспорядочных частных построек. Старлей Тупиков проверил карманы убитого и достал красную книжечку.

— Е-мое… Мужики, мы эсбэушника грохнули. — Участковый оторопело посмотрел на старшего выездной группы, капитана милиции, и протянул ему удостоверение. — Подполковник какой-то…

— Этого не хватало… И чего он в бега ударился? Ну, сейчас начнется! Сочувствую тебе, Тупиков, затаскают по полной программе…

* * *

«Значит, он знал про деньги? — думал Зам, вспоминая, как вдруг удивился, разговаривая с хозяином кабинета. — Как он сказал… Как же он тогда сказал?.. „Какая разница, через кого Яблочко обналичивал деньги? Я так понимаю: важно узнать, откуда и за какие красивые глаза они шли, а где обналичивались — это уже двадцатый вопрос, и к вашим ядерным материалам никакого отношения не имеет“, — именно так и выразился. Но я-то ему ничего не говорил о том, что Яблочко занимается обналом!»

Зам мысленно похвалил себя за профессионально натренированную память.

— Ну чистый Штирлиц… — пробормотал он. Итак, МВД о деньгах знает, и тогда можно предположить, что Яблочко — это их рук дело. Да и этот Алексей тоже… На них наплевать, а вот на Бойченко, то есть на его сумки, плевать не будем. Его сумки — это обеспеченная старость, не зависящая от всяких придурков и клоунов, от политических раскладов и несыгранных мизеров. Имея четыре миллиона евро, можно безбедно прожить где угодно, хоть у зулусов в Африке…

Зам зашел в приемную и, заметив, что у секретарши перепуганное лицо, подумал: «Вот для чего нужно иметь эти миллионы — чтобы лично мне было совершенно наплевать, какое лицо у секретарши, перепуганное или спокойное. И за это я готов побороться!»

Ничего не спрашивая, он открыл дверь в свой кабинет, понимая, что, если что-то случилось и это касается его, секретарша немедленно доложит. Так и произошло. Не успел генерал сесть в свое кресло, как зазвонил телефон внутренней связи.

— Господин генерал, руководитель оперативной группы убит.

— Не понял, повторите… Что значит убит? Кем убит? Как убит? — Новость ошеломила.

— Застрелен милиционером, каким-то участковым, старшим лейтенантом Тупиковым, во время проведения обыска.

— Обыска? У кого? Кто санкционировал?

Никто ничего толком не знал. Позвонили из МВД и сообщили, что во время проведения подворного обхода на участкового старшего лейтенанта Туликова напали двое неизвестных. Участковый, придя в себя, по мобильному телефону вызвал помощь. Неизвестные, не подчинившись приказу и не обратив внимания на предупредительный выстрел, бросились бежать, после чего Тупиков открыл огонь на поражение. В результате один из бегущих, одетых в форму милиционера, был смертельно ранен.

При осмотре трупа в одном из карманов было обнаружено удостоверение подполковника СБУ. Второму подозреваемому, тоже в милицейской форме, удалось скрыться. Из показаний участкового установлено, что эти двое осуществляли несанкционированный обыск в доме погибшей гражданки Карасевич Антонины Филипповны, которая была смертельно травмирована в результате автомобильного наезда. Происшествие случилось сегодня, в девять тридцать пять на площади у железнодорожного вокзала «Киев пассажирский».

Зам посмотрел на часы и сопоставил время. Получалось, что подполковник, передав ему на совещании записку о гибели Яблочко, уже вполне мог знать и о гибели этой Карасевич, но ничего об этом не сказал! Вот и третий трупик образовался! Интересно, а гражданка Карасевич здесь каким боком? И что мог искать подполковник в ее доме? Конечно, только деньги! Ах подполковник, подполковник! Захотел-таки сварить борщик у чужого огонька! А судьба-то, она все знает и распоряжается соответственно! А труп, между прочим, четвертый уже… Да что за дело такое? Количество жертв растет с пугающей быстротой! Стоп! А может, все эти жмурики — дело рук подполковника? Кто не мечтает об обеспеченной старости на Канарах?

— Господин генерал, — голос секретарши в трубке звучал напряженно, — директор аэроклуба, Степан Сергеевич.

Директор аэроклуба позвонил, как и договаривались, за день до полетов. Завтрашние полеты были согласованы заранее, и теперь все зависело от погоды. В соответствии с прогнозом погоды определяли точное время выступлений.

— Спасибо. Добрый день, Сергеич! Разумеется, помню. Во сколько? В двенадцать тридцать? Ну и что, что суббота? Это у тебя в субботу выходной, а у меня выходных нет. Ага… Да, шефа я уже предупредил. Обязательно перезвоню. Пока.

Зам увлекался авиацией с детства. Небо любил и очень жалел, что не стал летчиком. Так по-дурацки сложилась судьба, что его профессией стало совсем другое дело, а небо, как и прежде, было всего лишь увлечением. Зам летал на ЯК-52, лихо выполнял фигуры высшего пилотажа, то зависая вниз головой в петле Нестерова, то ввинчиваясь в воздух отвесным штопором, то раскручивая спираль двойной восходящей «бочки». Пилотировал он мастерски, и его приглашали на показательные выступления совсем не ради того, чтобы объявить, мол, в воздухе сам генерал, но в первую очередь по той причине, что на Зама в воздухе любо-дорого было смотреть.