Кеорт сел на кровати. Скорчился, сдавил голову руками, уткнувшись лбом в колени. В таком положении он замер, закрыв глаза.

Он не знал, сколько просидел так. Звон наконец затих, но ощущение пристального взгляда осталось. Он открыл глаза, поднял голову, и волосы у него на затылке встали дыбом.

На другом конце кровати, в кромешной темноте кто-то сидел.

В лицо дохнуло могильным холодом. Дыхание перехватило.

Темная фигура была на расстоянии вытянутой руки. Лицо невозможно было разглядеть, но это точно был не Эгер. Кеорт почувствовал, как начинают шевелиться волосы на затылке.

Он разлепил пересохшие губы, собираясь спросить «кто здесь?», но у него больше не было голоса. Тёмная фигура чуть заметно шевелилась. Кеорт не видел лица, но был уверен – этот чужой смотрит ему прямо в глаза.

Его лицо почему-то нельзя было разглядеть. Он весь был собран из сконцентрированной темноты, и при этом был невыносимо, кошмарно материальным. Он сидел неподвижно и смотрел на Кеорта.

Пересиливая себя, Кеорт протянул к нему руку. Рука дрожала, как при лихорадке.

– Должен всё доделать. Нельзя бросить задание…

Голос оборвался на полуслове. Кеорт замер с вытянутой рукой.

В комнате никого не было.

Кеорт помотал головой, протер глаза. Он здесь один. Снаружи по-прежнему дождь. В темном углу на другом конце кровати пусто.

«Может, я всё же заснул на минуту? Мне всё приснилось?»

Он медленно вдохнул пыльный воздух. Плечи свело, мышцы начали болеть.

«Так дальше нельзя. Нужно узнать. Или я окончательно потеряю рассудок».

Адаптивные зрачки, провода, модули – всё это материально, всё это можно увидеть, можно потрогать руками. Если в его теле нет ничего такого, о чём ему наговорил Эгер, это будет означат, что он, Кеорт Квинт – именно тот, кем себя считает, и что он не сумасшедший. А Эгер – трепло.

Но если есть…

Пальцы Кеорта остановились рядом с глазницами. Надавили на глазные яблоки – ничего необычного. Просто глаза, которые видят ненормально хорошо.

«Нужны доказательства. Надо увидеть, что мой глаз – самый обыкновенный, что к глазному яблоку не тянутся никакие провода. Ведь… ведь это можно будет увидеть другим глазом».

Он начал царапать себе веки, мотая головой. Если бы он мог выйти из собственного тела, то без колебаний вскрыл бы себе череп в поисках чужеродных элементов. Прямо сейчас.

«Надо узнать. Иначе уже к утру я не сумею различить реальность и бред».

Он вдавил лицо в ладони. Вместо зрения теперь была пульсирующая багровая темнота.

…У Эгера есть нож. Нужно пробраться в его комнату и найти его нож. И надеяться, что Эгер не проснётся и не убьёт его, увидев над своей кроватью с ножом в руке.

«Это надо сделать. Надо взять его нож. И покопаться в себе, в буквальном смысле. Нужно узнать».

Кеорт встал с койки и на негнущихся ногах вышел из комнаты.

В коридоре он остановился. В воспаленном мозгу родилась более рациональная мысль.

«Медицинский блок. Здесь же есть медицинский блок, почти нетронутый. В нём должны быть инструменты. Скальпели, пилы, пинцеты».

Днём они втроём их не видели, когда были там, но он отыщет. «В конце концов, можно снять резак с хирургического дрона. Это всё равно гораздо лучше, чем тактический нож».

Кеорт пошёл по тёмному коридору в сторону медблока, ускоряя шаг. Два поворота налево, один направо. Ему даже не нужен свет. Он дойдёт до медблока. Возьмёт в руку острый металлический инструмент. Поднесёт к своему левому глазу. И узнает.

«Один глаз – не так много за сохранение рассудка».

Он уже почти бежал по коридору.

В медблоке он долго гремел выдвижными ящиками, открывал дверцы шкафов, выбрасывал на пол старый хлам в поисках чего-то подходящего. В подкатной тумбочке у хирургического стола наконец нашел, что искал – набор инструментов. Пластиковый пакет запаян, упаковка не нарушена.

«Стерильные инструменты. Можно считать, мне повезло».

Кеорт разорвал пакет прямо посередине, терпения искать линию отрыва уже не было. Длинные щипцы выпали и со звоном отскочили под стол. Кеорт вынул из пакета маленький острый скальпель, сжал его в пальцах.

«Сейчас. Сейчас я всё пойму».

Он осторожно поднёс скальпель к левому глазу. Руку пробила крупная дрожь, он изо всех сил сдавил кисть свободной ладонью. «Сделать надрез под нижним веком. Для начала. Будет невыносимо больно. Но это надо сделать».

Дыхание стало частым, вырывалось изо рта с какими-то нервными всхлипами.

«Я правда смогу? Вырежу себе глаз?»

Кровь оглушительно стучала в висках. Ей вторил звон жетонов на могилах. Выбитые на них глаза смотрели прямо на него. На языке стало горько, будто рот наполнился пеплом.

«Смогу. Мне надо знать».

Рука перестала трястись. Дыхание пошло ровнее.

Он отвёл глаза, чтобы не смотреть на огромное лезвие скальпеля, и сосредоточился на темноте в медблоке. Веко дёрнулось, когда металл коснулся кожи. Он зажмурился, надавил на скальпель, повёл в сторону.

Обжигающая боль, сразу во всём теле. По щеке потекло что-то тёплое.

Кеорт остановился. Он вдруг понял, что именно он видел прямо перед тем, как закрыл глаза. Высокий прямоугольный предмет, отдалённо напоминающий напольное зеркало.

«Томографическое стекло».

Он медленно выдохнул, открыл глаза. Томографическое стекло, вот оно, прямо перед ним. Оно даже стоит в вертикальном положении. Оно не перегорело, не испортилось – в нём нет электроники, принцип его работы основан на физических свойствах материала, из которого оно изготовлено. Единственная проблема – для вывода проекции нужно электричество, которого на станции нет.

«Но с этим как раз можно кое-что сделать. Это в любом случае лучше, чем резать себе глаз».

Кеорт бросил скальпель на грязный пол и выбежал из медблока.

«Это не по-настоящему. Этого не может быть».

Разум отказывался верить в то, что видели глаза.

Он в сотый раз рассматривал своё отражение в зеркале. Он установил его напротив себя, в том месте, откуда обычно на пациента сквозь томограф смотрит врач. Сейчас роль и врача, и пациента исполнял сам Кеорт.

Взглянув в зеркало в первый раз, он решил, что одежда каким-то образом мешает работе томографа, создает странные артефакты, и снял сначала куртку, потом футболку. Затем сбросил ботинки и штаны, оставшись стоять в одних трусах босиком на холодном полу.

Всё это не помогло. Отражение в зеркале не изменилось.

Томографическое стекло исправно работало, демонстрируя внутренности обследуемого. В отражении легкие сжимались и расширялись, сердце билось, мышцы сокращались при движении. Кеорт видел всё, что было у него под кожей, все органы, каждую кость скелета.