— Привет, — будто эхо, повторила Ева и тут же весело предложила: — У нас есть лишний билет на Басту. Хотите, Михаил Александрович?

Он глянул на смеющееся лицо и кивнул.

— Конечно хочу, Евдокия Вадимовна, — усмехнулся добродушно, пытаясь скрыть внезапно накатившее ликование. И чуть было не брякнул: «С вами везде хочу!», но вовремя сдержался.

— А вы знакомы? — хитренькой лисой оглядела взрослых девчонка в розовом.

— Мы вместе работали, Настя, — пояснила смущаясь Ева, а Агафонов моментально поправил:

— Работаем.

— Ну, папа, ты даешь! Как же я рад, что ты здесь! — все еще не мог прийти в себя Егор и, посмотрев на отца с легким подозрением, добавил: — А я думал, ты укатил в Дурамитовы Альпы, — протянул он, обнимая отца за руку. — Ты же пойдешь с нами на Басту?

— Да был бы последним дураком, Егор, если б туда укатил, — рассмеялся Агафонов. — Зачем ехать в Альпы, если тут и Баста, и склоны, и такая обалденная компания, — улыбнулся он, слегка погладив сына по голове.

— А Зак, папа, где Зак? — азартно осведомился Егор. — Он дома остался?

— Нет, — рассмеялся Агафонов. — Я с ним приехал. Дрыхнет наш зверь…

— Вот, Настя, — обратился маленький дамский угодник к своей спутнице. — Я тебе рассказывал про нашего пса. Он нас завтра на санках покатает…

— Если Зак на Красной Поляне, — усмехнулась Ева, — то популяция птиц значительно уменьшится, — тихо пробормотала она, но Агафонов ее расслышал. Он перевел взгляд на заснеженные часы Ратуши, мельком осмотрел невысокий шпиль и само здание, неуловимо напоминающее вокзал в Сочи, и бодро осведомился:

— Начало концерта когда? Мы не опоздаем, любители рэпа?

— Через десять минут, — охнула Ева и заторопилась к «Роза Холлу».

Агафонов и сам не понял, как его сын и розовая фея вырвались вперед, предоставив взрослым идти сзади.

— Волшебство, — пробурчал себе под нос Агафонов, по-хозяйски беря Еву за руку. Она не воспротивилась даже, а только, улыбнувшись, повернулась к нему:

— Почему волшебство, Миша?

— Тебя встретил в такой толчее, уже и не чаял найти. А ты меня еще и на концерт пригласила…Уж даже не знаю, кому спасибо говорить…

— Никита, это мой брат, должен был пойти с нами. Но у него в Сочи какие-то дела срочные наметились. Вот и умотал за несколько минут до твоего прихода.

— Я ж и говорю, волшебство, — пробормотал Агафонов, оглядываясь по сторонам. Ленивым взглядом выхватил речку Мзымту, заснеженный пруд, величаво названный Роза Бич, и переливающийся огнями «Рэдиссон», именуемый в народе Редиской.

— А вы где остановились? — осведомился небрежно.

— Мы в самой Красной Поляне живем, — просто ответила Ева, да еще и рукой куда-то в сторону махнула. — А ты? — наивно поинтересовалась она.

— На Лауре, — улыбнулся Михаил. — Я приехал из-за тебя, — добавил серьезно и чуть сильнее сжал ее руку. — Не вздумай больше от меня сбегать, — рыкнул он, да еще и посмотрел пристально.

Ева почувствовала, как по всему телу пробежали мурашки. Ей хотелось возразить этому большому и властному мужчине. Объяснить, что папа с братьями спустят с нее шкуру, ну и с него самого заодно. Но сначала проходили через рамки, потом предъявляли билеты и рассаживались на своих местах в ВИП-ложе. Насколько помнил Агафонов, цены в, казалось бы, одинаковых ложах разительно отличались. В десять, а то и в двадцать раз. Понять такую политику ценообразования Михаил никак не мог, да и не пытался. Сначала рядышком уселись Егор с Настей, затем и Ева с Агафоновым. Улучив момент, он снова взял ее ладонь в свою, да так и не отпустил до самого конца концерта.

Народ скандировал: «Вася! Вася!», а Василий Вакуленко вместе с залом пел свою «Сансару»:

Всю мою жизнь я иду ко дну,

Всю мою жизнь я искал любовь,

Чтобы любить одну.

Агафонов подпевал, слегка покосившись на Еву. Она пела, точно зная все слова, и ни разу не ошиблась.

Когда меня не станет — я буду петь голосами

Моих детей и голосами их детей.

Нас просто меняют местами,

Таков закон сансары, круговорот людей.

Он много раз слышал эту песню, самую мудрую и философскую у Басты, но только сегодня осознал, насколько она пророческая. За каждым аккордом он видел именно эту женщину, идущую с ним, Мишей Агафоновым, по жизни. На короткий миг увидел их общих детей и внуков. И неожиданно подумал, что это чертовски здорово — влюбиться именно в Еву Макарову. Тогда все дети, рожденные в двух новых семьях, будут друг другу родственниками. Ну и Егору, соответственно, тоже, и между собой.

«Какая-то путаница», — хмыкнул про себя Агафонов и, наклонившись к Еве, прошептал, воспользовавшись секундным затишьем:

— Тебе нравится?

— Очень, — рассмеялась Ева, глянув на него блестящими от возбуждения глазами. Именно ее он хотел. Именно о ней мечтал все эти долгие часы, пока лепил фильм и потом под бой курантов тянул виски, снова и снова прокручивая ничем не примечательные кадры. Вот Ева зашла в кабинет, вот вышла налить чаю. Вот в полупрозрачной юбке крутится на сцене и воображает себя царицей. Сейчас же, сидя рядом с ней, живой и жизнерадостной, Агафонов точно знал, что без этой девушки он обратно не уедет. Собственник, хищник…

«Да, ваша честь! — мысленно признался Агафонов несуществующему судье. — Вот только Ева моя, и я приложу все усилия, чтобы сделать ее своей по закону».

После монтажа фильма и долгой дороги ему это казалось вполне естественным.

«Я поговорю с Вадимом, — рыкнул он, подавая Еве пальто в гардеробе. — Ну не зверь же он, не враг собственной дочери. А будет против, украду», — мысленно ощерился Агафонов, а вслух тихо предложил:

— Давай заведем детей домой и погуляем немного?

— Нас встречают, — так же тихо прошептала Ева и, набравшись храбрости, выдохнула. — Но, если ты зовешь меня прогуляться, я, пожалуй, соглашусь, — пробормотала она и посмотрела лукаво.

«Глупо отказываться, если зовет сам Агафонов, — подумалось ей. — Пройдемся вдоль берега. Поболтаем и где-нибудь перекусим, — решила про себя Ева. — Естественно, папа не позволит крутить роман с Мишей. Тем более сейчас, когда его друг подставил Милку. Но именно пока можно улучить момент. Интересно, кто за нами приедет? Если Илья, то дело выгорит», — будто маленькая, загадала она и даже губу прикусила. Но вместо старшего брата у входа маячил Никита.

«Вот ведь зараза, — ругнулась мысленно Ева. — Как он так быстро в Сочи смотался!» — а глянув на часы, поняла, что прошло без малого четыре часа. Рядом с Агафоновым время пролетело незаметно. Она покрепче сжала его руку и только успела пробормотать: «Осторожнее!», как к ним подскочил Никита и коршуном накинулся на родную сестру.