— Ничего, — успокаивал младшего брата Юра, — доберёмся до Пестова, починим твою машину и дальше поедешь. — Вздохнул и добавил: — Всё-таки хлипкая штука велосипед, основательности в ней ни на грош. Только и есть радости, что шустрая. Так и таракан тоже шустрый, а что толку? Ножки-то хрупкие… Вот смотри, от удара твой велик в узел скрутило, а катку хоть бы хны. Серьёзная вещь…

— Куда я дальше поеду? — сокрушался Гриша. — Гонка же на месте не стоит, а я с трассы сошёл. Через час финиш этапа… Теперь наверняка Жан Кубарье первым финиширует.

— На финише этапа тебя видели, — авторитетно сообщил Юрий, — так что на сегодня ты лидер и майку можешь не снимать.

— А завтра? — задал закономерный вопрос Григорий. — И потом, если даже я сегодня до Пестова доберусь и велосипед починю, то к завтрашнему утру на старт этапа всё равно не поспею.

— Не переживай ты, — Юра положил тяжёлую ладонь на Гришино плечо, — что-нибудь придумаем. И вообше, как мама говорит: «Не корову проигрываешь!»

— Это верно, — Гриша улыбнулся вышколенной телеулыбкой, — в большом спорте и выигрыши, и проигрыши с коровой не сравнить. Они куда как побольше.

Всё-таки Григорий Неумалихин был настоящим спортсменом, умевшим не только выигрывать, но и терпеть поражения, не теряя присутствия духа.

— Ладно, — сказал он, погасив улыбку и играя желваками на щеках, — с Кубарье я на следующей гонке разберусь, а сейчас, если уж всё равно сюда занесло, поехали в Найдёнку.

— Правильно! — похвалил брата Юрий. — Ты у мамы когда последний раз был?

— Года три назад. Думал потренироваться, мама писала, что дороги кругом асфальтировали, а оказалась фигня. На Тверь, на Москву «МАЗы» идут потоком, выхлоп у каждого такой, что за сто метров чуешь, дорога изломана вдребезги… ни езды, ни дыхалки. Это экстремальный туризм получается, а не велоспорт. До Вятки или Барсанихи доедешь, а там начинаются тридцать три удовольствия. Я промучился с неделю, тренировочный велосипед разбил на выбоинах и уехал. Тебя поминал частенько: плохо ты дороги ремонтируешь.

— Маме-то по хозяйству помог?

— Две тракторные телеги дров переколол для разминки. Мужиков с бензопилой подрядил, они напилили и привезли, а я переколол. Такое дело плечевой пояс хорошо развивает, а то у велогонщиков, сам понимаешь, это слабое место. Мама писала, что ей тех дров до нынешней весны хватило, а теперь нужно новые покупать.

Гриша огорчённо сморщился и виновато сказал:

— Эх, незадача какая! Денег-то у меня ни копейки, а ведь надо будет дров купить.

— Вам что, не выдают?

— Выдавать-то выдают, но ведь во время гонки денег с собой не берёшь. Что есть, всё при себе, — Гриша провёл ладонями по облегающему трико, не способному спасти ни от вечерней прохлады, ни от сексуальных домогательств комариной популяции. — Представляешь, если сюда пачку евро подсунуть? — скорости сразу как не бывало.

— Говорил я тебе: нет в твоём занятии основательности, — повторил недавно сказанное занудливый брат. Потом вспомнил, что от собственных отпускных осталось всего несколько купюр, и решил тему отложить до лучших времён. — Давай определяться, как нам дальше быть, в каком направлении развивать успехи. А потом ты нам про Францию расскажешь.

Предложение рассказать о Франции в лесу, на берегу речки Волдомицы, возле бобриного затона звучало особенно заманчиво, но всё же сначала действительно нужно было определиться, как быть и что делать. Вопроса «кто виноват?» задавать не стали ввиду полной бесперспективности этого занятия.

— Манёк! — позвал Юра деликатно отошедшего в сторонку Богородицу, а когда тот подошёл, представил его брату: — Это мой напарник.

— Богородица, — представился повышенный в звании Богородица.

— Это фамилия такая? — не понял Гриша.

— Нет. Я просто богородица. Божья матерь. — Понятно, — сказал Гриша. Всё-таки хорошо иметь брата. С ним и полаяться можно, и подраться под горячую руку, но когда нужно — он поймёт без слов и не станет задавать дурацких вопросов.

Влезли в каток, осторожно, ничего не поломав и не попортив, переехали бобровую плотину и углубились в лес, стараясь держаться бывшей тропы. Теперь, когда стало больше некого ждать, каток уже не оставлял следа. Понадобится, люди сами выстроят дорогу из тверичей в новгородичи, они же люди, им обидно будет, если их дело кто-то посторонний сделает и на блюдце преподнесёт. А не понадобится дорога, значит, судьба стране дальше разваливаться на удельные республики.

— И как там во Франции? — вежливо спросил Богородица.

— Во Франции нормально, — поделился впечатлениями Неумалихин-младший. — Дороги у них хорошие. Народу много. Только самих французов уже почти не осталось. Негры, арабы, курдов тьма. Но ничего, вроде бы пока не грызутся. У них там политкорректность процветает, вот и живут мирно. А вообще, я там мало что посмотреть успел. Вот собор Парижской богоматери — видел. Он вроде и не слишком большой, а красивый, особенно ночью, с подсветкой. У него на крыше химеры поставлены, я думал, они просто для красоты, а это, оказывается, водосточные трубы. Как раз дождь был, так я, разинув рот стоял, весь вымок, а уйти не мог. Этакая морда каменная с крыши свисает и прохожим на головы блюёт. Пасть разинута, вода по подбородку течёт, вниз капает, а потом вдруг — ы-э!.. — как даст фонтаном! Сблюет и снова отдышивается, только капли по подбородку стекают. А как отдышится, по новой зафонтанирует. Вид измученный, но злорадный: мол, нате вам, я на вас на всех с высоты блюю. Не думал я, что из камня можно таквырезать, чтобы живым было и даже характер стервозный просвечивал.

— Вот так прямо на храме химеры сидят? — спросил слушатель.

— Ну, не на самом верху, но и на крыше, и на карнизах — полно химер.

— Это верно, — вздохнул Богородица. — Так оно всюду… Меня тоже со всех сторон химеры обсели.

— Богородица по-французски будет Нотр-дам, — сообщил Гриша, повернувшись к Юриному напарнику. — Собор Парижской богоматери — Нотр-дам де Пари. А неподалёку от Бордо есть церковь Велосипежьей божьей матери. Старинная церквушка, двенадцатого, что ли, века. Она много лет заброшенной стояла, а потом, когда там начали проводить велогонку Тур-де Франс, то решили, что тамошняя богородица будет покровительницей велоспорта. Так и назвали церковь: Нотр-дам де биссиклет. По-русски — Велосипежья богоматерь. Отреставрировали, ограду кругом поставили чугунную в виде велосипедов. Сами велосипеды чугунные, а педали у них — настоящие; можно подойти и покрутить. Перед началом гонки в этой церкви мессу служат, а потом она чуть не весь год закрытая стоит. Ещё там лидерские майки хранятся со всех велогонок… — Гриша провёл ладонью по жёлтой груди и печально вздохнул.

— Я всегда говорил, что Европа измельчала, — произнёс Богородица. — Одна богоматерь велосипедами заведует, другая городом Парижем. А я вот за всю Россию в ответе. Нелёгкое это дело; с велосипедами возиться попроще будет, чем со всей Россией.