– Что случилось, господин?

– Пойдём со мной.

– Повинуюсь.

Аврора пошла за Борисом. У котла с узваром уже стояли воины. Удивлялись, что им не дают привычное питьё. Борис взял кружку из рук одного воина, зачерпнул узвар, повернулся к рабыне, протянул кружку.

– Выпей первой, оцени.

– Мне не хочется пить.

– Я настаиваю.

Аврора было попятилась и наткнулась на Сартака.

– Пей! – жёстко приказал Борис.

Аврора протянула руку, вроде бы взять собралась и уронила кружку на землю, вскрикнула.

– Ой, какая я неловкая!

А воины уже смотрят с интересом, предчувствуют развлечение. Борис схватил её за руку, подтащил к котлу.

– Или выпьешь кружку, или утоплю сейчас в узваре!

Борис говорил спокойно, размеренно, но было что-то в его голосе, от чего у Авроры и у воинов мурашки по коже пробежали.

– Не могу, пощади! – взмолилась рабыня.

– Сартак, держи её! – приказал Борис.

Воин схватил её сзади за обе руки. Борис провёл ладонями по одежде. На поясе под одеждой определённо что-то было. Задрал кофту, за поясом глиняная склянка, деревянной пробкой заткнута. Борис рванул к себе склянку, пробку сорвал, понюхал. Запах ожидаемый, морковный. Только не морковь это, а цикутное масло. Отравить всё войско хотела! Борис ногой по котлу ударил, перевернул. Узвар разлился по очагу, погасил огонь. Воины – в недоумении. Борис схватил за длинные волосы Авроры.

– Слушайте, доблестные воины Фараза! Перед вами – отравительница! Она вылила в котёл с узваром масло болиголова.

– Неправда! – стала кричать и извиваться всем телом рабыня.

– А что тогда у тебя в горшочке?

Весь горшочек меньше кулака.

– Сок разных растений, кто его пьёт, становится сильным. Я помочь воинам хотела!

– Тогда выпей то, что в горшочке, и я тебя отпущу, ты станешь свободной, вернёшься домой, к родным! Ты же об этом мечтала?

Борис поднёс к её губам горшочек. Там ещё плескалось немного. Аврора начала дёргаться, боднула головой горшочек, не удержал его Борис, выпал он из его руки на каменную брусчатку. Вдребезги! Только осколки во все стороны. Воины начали кричать.

– На кол её, ведьма она!

– Сжечь на костре!

– Четвертовать!

От криков этих Аврора побледнела.

– Пощадите! Не виновата я! Волхв заставил. Моя семья у него в заложниках на невидимом острове!

Борис сразу насторожился.

– О каком острове речь?

Авроре терять уже нечего, вокруг враждебные лица, все смерти её хотят. Дай Борис сигнал – разорвут, распнут, на куски порежут её. У одного Бориса лицо заинтересованное, на него надежда.

– У волхва остров невидимый есть, где он с приближёнными находится.

– Где же он? Скажешь – так и быть, помилую. Ты же ещё никого не убила. Накажем, не без этого, но на кол сажать не будем.

Посажение на кол – казнь жуткая. Казнённый мучается несколько дней, пока не испустит дух. И смерть будет звать и примет с радостью, ибо мучения его велики и боль нестерпимая. Но Аврора ещё не знала, что есть в войске воин, палач по призванию. Ударом бича человеку позвоночник перешибить мог. А с трёх ударов мужиков – здоровяков убивал.

– Да вот же он, над вами, в воздухе висит.

Все головы вверх задрали. А только сумерки уже в ночь превратились. В небе звёзды видны, багровая луна над горизонтом всходит, но острова не видно. Разочарованно выдохнули воины. Врёт, поди, рабыня. Не летают острова с людьми, такое только облака могут. А не дурит ли голову воинам Аврора? Сказать можно, что угодно. Борис решил проверить.

– Сартак, держи её.

А сам побежал к «Тигру». Разложил станок пулемётный в зенитный вариант, водрузил на него «Корд», ленту заправил, затвор взвёл. Ну хоть что-нибудь видно бы было, только звёзды мерцают. Дал короткую, в три патрона очередь, ствол повыше задрал, ещё очередь, теперь на четыре патрона. Потом уже почти под девяносто градусов поднял. Ещё очередь. Жалко патронов. Могли бы пригодиться для отражения атаки, а он в белый свет, как в копеечку, лупит. И воины, и Борис вверх смотрели. Кто-то глазастый закричал.

– Смотрите, смотрите – горит!

В самом деле огонёк появился, разгораться стал, настоящее пламя вспыхнуло. И не очень далеко, по прикидкам Бориса – метрах в двухстах. Через считаные минуты пламя стало в сторону смещаться. Похоже – остров поплыл в сторону, причём в полной тишине. Ни шороха, ни гула мотора. Борис по направлению пламени ещё очередь дал, да расщедрился, с десяток патронов выпустил. Но больше ничего не произошло. Воины заволновались. Дело доселе невиданное и неслыханное. Ни в одной легенде о таком не упоминалось. Но не призрак, видели все. Немного успокоившись, стали кричать.

– Пороть её!

И вытолкнули вперёд воина, что бичом владел мастерски. Все смолкли, смотрели на Бориса. Оставить Аврору безнаказанной нельзя, она готовила гибель всего войска, и просто чудо, что никто узвара не выпил. Если бы не Сартак, трагедии избежать не удалось бы.

– Два удара!

Борис поднял ладонь с растопыренными двумя пальцами. Среди воинов пронёсся вздох разочарования. Аврору тут же схватили, поволокли к столбу у коновязи. Поставили лицом к столбу, руки связали за столбом. Один из воинов рванул за ворот, с треском разорвав одежду и обнажив спину. Воины разошлись, образовав круг диметром метров десять. Они остерегались, как бы палач не зацепил кончиком бича. Если по лицу попадёт – прощай, глаза! Рабыню трясло от страха. Борису не было её жаль. Она хотела убить воинов и его, Бориса, хотя видела от него только добро.

Палач прошёлся вперёд – назад и вдруг резко ударил. Как выстрел, ударил щелчок бича. Борис даже не успел заметить движение. Аврора вскрикнула, обвисла. Обычно на обнажённой коже вспухает багровый рубец от удара. А сейчас зияла линейная рана по диагонали, от плеча к ягодице. Кожу разорвало, сочилась кровь. Воин-палач явно наслаждался эффектом. Из всех собравшихся так работать с бичом был способен только он один. Внимание воинов ему льстило. Напряжение росло. Кат выдерживал паузу, как актёр в театре. Ещё удар! Аврора не отреагировала, после первого удара она была без сознания. Ещё одна рана, поперёк первой, крест-накрест. К девушке подошли, развязали руки.

– Куда её?

– К травнику.

С войском прибыл травник. В случае боестолкновения он был лекарем – перевязывал раны. Крючком доставал из тела раненого наконечник стрелы, присыпал мхом от воспаления, пускал кровь, если нужда была, даже щипцами рвал зубы. Конечно, без какой-либо анестезии.

Пока несли к травнику, девушка испустила дух.

– Сжечь, по обычаю? – спросили Бориса.