Дюшка вышел на поляну. Ровная каменная площадка в обрамлении каменных скамей и обломков столбов, поросших мхом, были словно из его старого сна. Или из какого-то фильма, тоже старого, тоже из той, первой жизни. Неожиданный порыв ветра встрепенул листья, подхватил их, закрутил в танце. На полянке никого не было. Дюшка прошел к крайней скамье, смахнул листья, сел. Что толку, если сейчас здесь появится инграмма, похожая на Варю? Ведь все равно это будет всего лишь живой манекен, даже не клон. Впрочем, Варя не появится. Ведь Дюшка ни с кем конкретно не пожелал встретиться во флиссе. Клюшкин огляделся. Вокруг не было ни души. Возле соседней скамейки одиноко лежал мячик, красный с синим. Точно такой мяч был когда-то у Клюшкина, когда он еще и говорить-то толком не умел.

«Значит, флисс решил мне устроить встречу с детством!» – понял Дюшка, поднимая мяч. Ну что ж, наверное, это к лучшему. Мяч был новенький. Он упруго прыгал по каменным плитам. Дюшка улыбнулся. Напряжение окончательно отпустило его. Раз был мяч, то где-то рядом должен был висеть гамак. Мячик и гамак – так было в детстве. Дюшка отправился по боковой дорожке, беззаботно играя мячом. Гамак ждал его за поворотом. Вместо пластиковых стоек, он был привязан к двум дубам. Это было правильно: если деревья во флиссе не опасные, то к чему вбивать в землю стойки? В гамаке качалась девушка. Она сидела спиной к Дюшке, и лица ее было не видно. А волосы… Гамак раскачивался, и необыкновенная золотая копна волос, словно продолжение осеннего леса, словно продолжение листопада, словно продолжение счастья, взлетала и падала вместе с гамаком и Дюшкиным сердцем. «Это инграмма, – сказал сам себе Дюшка. – Это инграмма. Обычная инграмма, которые тысячами создает флисс. Я не буду к ней подходить. Просто постою немного и потихоньку уйду. Лес большой. А потом появится дверь, и я уйду.»

Эля, Ния и Маша попали во флисс гораздо раньше Дюшки, хотя встали позже. Просто они не бродили по улицам и не лопали в нерешительности мороженое в супермаркете. А сразу отправились во флисс. С девочками общался тот же гномик, к которому позже попал Дюшка.

Маша Малинина пожелала встретиться с кем– нибудь реальным, с кем – не важно. Лишь бы было весело и романтично. Или прикольно. Маша очутилась в парке аттракционов, перезнакомилась с целой компанией ребят, которые в этот день тоже решили отдохнуть, и даже решила продолжить отношения с одним из них, Тэнчем. Ребята оказались программистами, причем из Мебиклейна. Даже странно, что они раньше не встречались! Хотя программеры и тестировщики часто ходят разными дорожками, так что, может, и не странно. Тэнч с таким увлечением рассказывал о своей работе, что Маша загорелась идеей тоже начать программировать. Флисс подарил Маше встречу с ее будущей профессией, любимой на всю жизнь.

Элина Нарциссова категорически не захотела ни с кем встречаться, если это не будет Ризенгри. Все– таки гном уговорил ее провести время на старинной шхуне в качестве принцессы. Эля согласилась. И не пожалела об этом ни капельки. Флисс подарил Эле встречу с морем, которое раньше девочка видела только на картинках.

А Ниоко Нири неожиданно заказала себе инграмму в виде Дюшки Клюшкина.

– Вы уверены в том, что готовы к встрече с инграммой? – вежливо спросил гном.

Ния кивнула.

– Вы входите во флисс впервые, – покачал головой гном. – Может, лучше встретится с реальными людьми? А вот во второй раз…

Ния неопределенно повела плечами. Ей вдруг стало настолько все равно…

– Хорошо, – сказал гном. – Давайте сделаем так. Пусть флисс сам решит, что вас ждет, инграмма или реальность. Договорились?

Ниоко попала в осень. Лес сиял золотом с небольшими вкраплениями пурпура. Темно-изумрудный плющ обвивал стволы. Дорожка, мощенная серым, потрескавшимся камнем, уходила вдаль. Ния пошла по дорожке. Она давно перестала быть той Варей Ворониной, которая жила с мамой на планете мутантов и училась в одном классе с последним человеком Андреем Клюшкиным. Дело было не только в отсутствии клюва, мамы, дома, друзей и родной планеты. Дело было в ответственности. Маленькая девочка Варя с замечательным клювом не отвечала ни за свои поступки, ни за свои чувства. Юная певица Ниоко была совершенно самостоятельным человеком. Она знала, что первой любви не вернуть, но готова была жить дальше, петь, радовать поклонников и строить планы на будущее. Пусть даже это будущее уже никогда не сможет быть счастливым.

Ния посидела на каменной скамейке, погладила гладкий бок мяча – похожий мяч был у нее в детстве – и пошла дальше. Между двумя дубами висел гамак. Ниоко села в него и стала качаться. «Надо придумать песню про осень и гамак», – подумала Ния. Она долго качалась. Песня не придумывалась, только самая первая строчка. Ниоко решила вернуться на каменную поляну. Она встала, обернулась и замерла. Перед ней стояла инграмма Дюшки Клюшкина. Ниоко побледнела, но тут же пришла в себя. Что ж с того, что во флиссе она встретила того, кого она собиралась встретить? Девочка мужественно обошла гамак и подошла к Дюшке. Она не знала, как общаться с инграммами. Но полагала, что флисс все проблемы должен взять на себя. Ведь она пришла сюда развлечься!

– Добрый день! – вежливо произнесла Ниоко. – Свет вам в спину!

Дюшка молчал. Если бы он не знал, что Варя взорвалась… Если бы он не знал, что флисс может создавать инграммы… Если бы не отсутствие клюва… Если бы не все это вместе, Дюшка бы голову на отсечение мог дать, что перед ним – Варя Воронина.

Дюшка молчал. Ния подумала о том, что инграмма не очень качественная.

– Добрый день! – наконец процедил Дюшка.

– Меня зовут Ниоко Нири, – представилась Ниоко. – Но можно просто Ния.

Дюшка продолжал молчать.

– А вас, наверное, зовут Андрей Клюшкин?

Ния улыбалась, склонив голову. Она хотела казаться очень спокойной и уверенной в себе. С трудом, но это девушке удалось.

Дюшка подумал, что он никогда больше не придет во флисс. От таких штучек и разрыв сердца получить недолго! Клубок каких-то непонятных, невнятных чувств появился из ниоткуда и замер в области солнечного сплетения. И вдруг Дюшке стало интересно, что может знать о нем инграмма, кроме имени? Он облизал пересохшие губы и сказал:

– Да, меня зовут Андрей Клюшкин. Можно просто Дюшка.

«Не стоило мне заказывать инграмму!» – подумала Ниоко, разглядывая Клюшкина. В памяти Нии остался другой Дюшка – полноватый, неловкий мальчик, который стеснялся отвечать у доски. Тот, кто стоял перед ней, был выше, стройнее и взрослее. Этот, ненастоящий Дюшка, был гораздо лучше того, который был в воспоминании. Но что с ним делать, с ненастоящим?

– Погуляем? – предложила Ниоко. – Сегодня такой замечательный день…

Дюшка кивнул. Они молча пошли дальше. Осенний воздух горчил. Обоим хотелось, чтобы эта прогулка поскорее окончилась. Оба считали друг друга инграммами.

– Скажите, а что вы еще про меня знаете? – спросил Дюшка.

Ниоко фыркнула. Она полагала, что флисс должен развлекать, а не устраивать экзамен ее памяти. Но высказывать все ненастоящей инграмме, которая ни за что не отвечает, Ния не стала. Она послушно перечислила: