наши дни. Одно исследование показало, что из двадцати шести известных человеческих канцерогенов меньше половины встречаются также у грызунов. Прогностическая ценность соответствует простому бросанию монетки. С современными лекарственными средствами дело обстоит еще хуже. В 2007 году министерство здравоохранения и социальных служб США – не самый сомнительный источник – признало, что «девять из десяти экспериментальных лекарств не выдерживают клинических испытаний, потому что на основании лабораторных исследований и испытаний на животных мы не в состоянии точно предсказать, как они будут действовать на людей». Такие неудачи настолько распространены, что стали своего рода клише. Сколько раз мы слышали про изумительную терапию, которая чудесным образом борется с раком, сердечными заболеваниями или признаками болезни Альцгеймера у мышей, – и оказывалось, что она совершенно не срабатывает на человеке.

Вероятно, этому не следует удивляться. Эволюционные пути грызунов и людей разошлись 70 миллионов лет назад, во времена динозавров, и у нас сейчас существенная разница в физиологии. Например, пенициллин смертелен для пресловутых лабораторных животных – морских свинок: если бы ученые изначально испытывали это лекарство на них, оно бы никогда не появилось на рынке. Даже у наших близких эволюционных сородичей другая биология. ВИЧ разрушает иммунную систему человека, но для шимпанзе это безвредный, медленно распространяющийся вирус. С учетом подобного рода фактов многие критики проведения опытов на животных не скупятся на язвительные комментарии. Один назвал такие исследования «внутренне автономной вселенной, имеющей весьма слабое отношение к медицинской реальности».

Конечно, опыты на животных дают положительные результаты. В первую очередь они помогают определить ядовитые лекарственные вещества до того, как их начнут испытывать на людях. Это уже немало. Но в последние десятилетия набирает силу движение за сокращение количества животных, используемых для лабораторных исследований, и поиск альтернативы. Возможной альтернативой является проведение испытаний на органоидах (упрощенных версиях человеческих органов, выращиваемых в искусственных условиях) или использование компьютерных программ для оценки эффективности новых препаратов по сравнению с уже известными. Некоторых животных даже наделили элементарными юридическими правами. Правительство США больше не поддерживает биомедицинские опыты над шимпанзе, и требования к использованию обезьян вообще очень жесткие. Агентство по охране окружающей среды США объявило, что к 2035 году прекратит испытания токсичных веществ на млекопитающих и резко сократит испытания на птицах (испытания на амфибиях и рыбах будут продолжаться). Возможно, самое удивительное связано с осьминогами. Их исключительная сообразительность[29] подтолкнула несколько международных групп потребовать от ученых получения особого разрешения для экспериментов над ними. Это особенно важно потому, что осьминоги относятся к беспозвоночным, а эту группу животных люди обычно исключают из своих нравственных норм.

В целом же жизнь подопытных животных стала намного лучше по сравнению с 1880-ми годами. Но сообщения о насилии, совершаемом в лабораториях по всему миру, продолжают появляться, и шокирующие эксперименты (например, пересадка голов у обезьян) не прекращаются. Эхо воя собак Эдисона слышится и по сей день.

В конце концов, даже мучения Уильяма Кеммлера не затмили преимущества переменного тока. В процессе подготовки ко всемирной выставке в Чикаго 1893 года компания «Дженерал электрик» подала заявку на электрификацию территории с использованием эдисоновского оборудования постоянного тока. Стоимость работ определили в 554 000 долларов (16 миллионов на сегодняшний день). Компания Вестингауза предложила сделать то же самое за 155 000 долларов и, разумеется, выиграла контракт. После этого разрыв между ценой и качеством только увеличивался. В 1896 году электростанция близ Ниагара-Фолс стала снабжать переменным током город Баффало, расположенный в двадцати милях от нее, – передача постоянного тока на такое расстояние была попросту неосуществима.

Вскоре после открытия электростанции на Ниагаре Эдисон признал поражение[30] в войне токов. Мало кто в истории цивилизации может сравниться с ним по количеству изобретений, но его любимый постоянный ток практически не сыграл никакой роли в революции двадцатого века по производству и использованию дешевой электроэнергии.

Некоторые историки утверждают, что поражение Эдисона не было неизбежным. Они говорят, что, если бы он раньше признал недостатки постоянного тока и переключился на переменный, его престижа вполне хватило бы для завоевания рынка. Но без патентов Теслы он находился в крайне невыгодном положении, а Эдисон был известным упрямцем. Самое печальное, что ему не хватило сил с достоинством отступить и избавить от мучений электротоком всех этих собак, телят и лошадей. Более того, хотя Уильям Кеммлер все равно был обречен на смерть, Эдисон способствовал тому, что он испытал одну из самых страшных казней в анналах юриспруденции. Показательно, что в поздних интервью и мемуарах Эдисон опускал все воспоминания о мучительных экспериментах над животными и о своей роли в разработке электрического стула.

Схватка Эдисона с Вестингаузом и Теслой, несмотря на всю ожесточенность, стала лишь одним из эпизодов научного соперничества в истории. Например, еще одна грязная междоусобная война между американскими учеными разгорелась в конце 1800-х годов. В очередной раз под перекрестный огонь попали животные. К счастью, в схватке между Эдвардом Дринкером Коупом и Отниелом Чарльзом Маршем участвовали животные, которые уже давным-давно отстрадали свое: оба были палеонтологами, война шла за окаменевшие останки динозавров. В отличие от разрушительной войны токов, война костей не только способствовала развитию отрасли, но и оказалась одним из самых восхитительно ехидных эпизодов в истории науки.

6. Вредительство: война костей

Эдвард Дринкер Коуп был в восторге. Он только что опередил своего заклятого врага, Отниела Чарльза Марша, причем сделал это самым унизительным образом.

Шел август 1872 года. Научные экспедиции под руководством Коупа и Марша занимались раскопками окаменелостей на юго-западе штата Вайоминг. Каждая группа имела тяжелое вооружение и старалась избегать контактов друг с другом. Но всегда на пути, как напоминание о противнике, попадались либо запыленный фургон, либо забытые инструменты. Однажды любопытство Коупа взяло верх, и он провел несколько часов, подглядывая из укрытия, как команда Марша кромсает камни.

Когда они собрали вещи и покинули место раскопок, Коуп отправился на разведку. К своему удовольствию, он обнаружил пропущенный фрагмент черепа; поблизости валялось несколько зубов. Необычное сочетание черепа и зубов предполагало открытие нового вида динозавров. То, что выскользнуло из рук Марша, наверняка прибавляло энергии походке Коупа, когда он, набив карманы, возвращался к своему лагерю.

Он представить не мог, как зло над ним подшутили. Рабочие Марша, заметив, что за ними шпионят, «посеяли» на месте раскопок зубы и обломки черепа, принадлежавшие разным видам. Они надеялись, что Коуп публично опозорится, и заманили его в ловушку. Вскоре после этого он опубликовал статью о своем «открытии», но потом от него пришлось отказаться.

Соперничество –