Пашка ходит за Никушей, а она и рада. Ей надо, чтобы кто-то ею восхищался. Васька притащил Аньку. Видела ее. Зубрилка. И та же нищета, но гордая. Раздражает.

Стас на меня смотрит. Мутный тип. Но непростой. Вроде с Васькой живет, а часы приличные. Дорогие. Откуда?

Часы? Мамин подарок… с отцом разругались, а мама вот часы прислала, вроде как на день рождения. И следовало бы отказаться, но Стас принял. Хорошие часы были. Не «Ролекс», конечно, но тоже не из дешевых… Они и по сей день живы, Стас носит, хотя давным-давно способен позволить себе и «Ролекс». Но зачем?

– И все-таки я попросил бы вас удалиться, – прозвучало пафосно, но Софья пожала плечиками и ответила:

– Нет.

– Почему?

– Потому что я хочу знать, была ли у вас причина избавиться от Марго, – она сказала это, глядя в глаза. Вот же…

Анька бесит все сильней. Что они в ней нашли? Обыкновенная девка. А эти вьются… и Стас заглядывается. Ника сказала, что Стас не из простой семьи, но со своими разругался.

Подходящий вариант?

Пробовала подкатить к Стасу. Не заметил. Ровное отношение, дружеское. Бесит. Вот за Анькой он готов хвостом ходить. И не боится же с дружком поссориться? Машка уверяет, что дело в привороте, но Машка – полная идиотка.

Пашка просил поговорить с Анькой. Выяснить, всерьез у них с Васькой или так… Я послала его куда подальше. Нашел себе… думаю, может, и вправду приворот? Что в ней такого?

Вчера увидела ласточку. Это нечто! И главное, видно, что цепочка – новье и дешевка, а ласточка – вещь другого уровня. Где Анька ее взяла? Спросила, а она молчит.

Праздновали днюху. Анька, как обычно, пить не хотела. Я ее на коктейль раскрутила. Дура. Коктейлями сильней, чем водкой, нажраться можно. А этой курице двух хватило, чтобы заговорить. Приворот? Я, можно сказать, угадала. Ласточка. Фамильное украшение. Прадед Анькин ювелиром был. А у него дочка некрасивая. И для нее сделал ласточку, чтобы все в нее влюблялись. Как-то так. По мне, фигня полная, но Анька в это свято верит.

Чем дальше, тем больше уверяюсь, что в той Анькиной истории какая-то правда есть. Иначе почему все от нее тащатся? Толик вздыхает, Пашка страдает, Артемка, на что здравомыслящий человек, туда же… И главное, Стас с нее глаз не сводит. А Васька вообще голову потерял. Начинаю верить в магию.

Бесит.

Как же все бесит! Я из шкуры выпрыгиваю, чтобы правильное впечатление произвести, а кому-то достаточно лишь глазками похлопать.

Перекинулась вчера парой фраз. Просто ради сочувствия. Сочувствовать легко, и Толик поверил. Разнылся весь. Дескать, он Аньку так сильно любит, а она от него только нос воротит. Я тоже отворотила бы, потому что Толик жлоб, каких поискать. Но кивала.

Пашка не лучше. Этот, правда, ныть не стал. Но глазами на Ваську сверкает. Того и гляди до мордобоя дело дойдет. Веселуха.

Пощебетала с Никой. Она, конечно, стерва, но с пониманием. Анька ей тоже не по вкусу. Меня-то Никуша еще терпит, у нас вроде как соревнование, кто кого краше, а Анька – лишняя. Тем более что я Никиных настоящих кавалеров отбивать не стремлюсь, с Анькой же непонятно. И штуки всякие, вроде ласточки этой, Ника до ужаса любит.

Сказала, что по своим каналам пробьет, кто такая эта Анька.

Ника в бешенстве. Анька ей отказала! Вот жесть! Ника полштуки баксов за эту самую ласточку предложила, и я не сомневаюсь, вывалила бы на раз. Анька отказала. И спрятала подвеску.

И понятно, что ни фига Ника не получит. От этого и злится. В злости она страшной становится, аж жуть! И себя не контролирует совершенно. Пока все сидели, улыбалась еще, а разошлись – так принялась громить посуду.

Потом рассказала мне. Получается, что наша Анька – вовсе не та простушка, за которую себя выдает. Папаша у нее – бывший военный, не то полковник, не то целый генерал. Правда, с мамашкой Анькиной они не были женаты, вроде бы как первая жена ему развода не давала и вообще грозилась карьеру поломать. Но Анькину мамашу тот полюбил крепко, и саму Аньку, значит, тоже. Квартирку выбил. Содержал. Только вот помер, и мамаша за ним следом. Полная попа, короче.

Мне Аньку не жаль. Ей с детства в эту самую попу дули. У нее от папаши осталась и квартира, и шмотье, и золотишка нехилый запас. Небось не нищенствовали, как некоторые.

Софья сидит. Смотрит. Молчит.

Ждет, что Стас станет оправдываться? По-хорошему оправдываться есть за что, но Стас упрямо листает желтые страницы чужой записной книжки, пытаясь понять, что же такого важного в ней было, если Маргоша решила эту книжицу спрятать.

Никуша пыталась с Анькой поговорить. Предлагала уже штуку баксов, но Анька отказалась, мол, память о матери. Фигня все это сентиментальная. Васька прослезился. Идиот. Кроме своей Анечки видеть ничего не видит. А она расчетливая тварь. И если Стасик даст знак, мигом переметнется к нему. А он дал бы, только тоже идиот. Мне порой кажется, что я живу среди высокоморальных придурков.

Стасика хочется отпинать.

Аньку утопить.

Вот бы она сдохла, желательно мучительной смертью…

Ника бесится.

Ей никогда ни в чем не отказывали.

Никуша довольная ходит, значит, что-то задумала. Я знать не хочу, что именно, потому как если Никушу предки из дерьма вытащат, то я хлебану по полной.

Ваську предупредить?

Мое дело – край, но… Ника, по-моему, последние мозги потеряла. Сказала, что скоро от Аньки только память и останется… нет, я в этом участвовать не хочу.

Васька – дурак.

Я ему намекнула, чтоб держался подальше от Ники. И чтоб Аньку тоже держал подальше. А он мне говорит, мол, девочки подружились… я, мол, его ревную. Да куда подальше такую ревность. Потом пусть не плачется. И Анька не лучше. Курица – она курица и есть, чего ты с нею ни делай. Глазками хлопает. Кудахчет, что Никочка так одинока… ага, одинока и несчастна. Сейчас зарыдаю в голос.

В общем, я сказала, что на выходных буду занята. К бабке поеду.

Главное, что придется ехать, потому как если вдруг вылезет какое дерьмо, то у меня должно быть твердое алиби.

Три дня у старухи. Как только мозг не закипел! Она меня ненавидит. Только и блеет, что добра желает, а сама ненавидит. И мамашу мою ненавидела, если выдала замуж за такого козла, как папаня… она мне душу всю выела, чтоб я покаялась и встала на путь истинный. Универ бросила. Замуж вышла и начала рожать, как крольчиха. Нашла дуру.

Нет, старуху я слушала, кивала. Пусть потом, если что, скажет, что я у нее была безвылазно… фотки смотрела. Интересно, как она со своею фанатичной верой снимки делает? Не запрещает наставничек-то? Сам приходил, трепался об искушениях и грехах. А главное, про грех рассказывает, а глазенки-то у него блестят. Небось не отказался бы покувыркаться во грехов отпущение.