Подойдя вплотную, Мазур приподнял ей подбородок указательнымпальцем и, обаятельно улыбаясь, поведал:

– Есть гениальное стихотворение: девушка красивая в кустахлежит нагой, другой бы изнасиловал, а я лишь пнул ногой... Ручки вытяни вперед,милая, тогда я тебя не съем...

Она послушно протянула сомкнутые запястья.

– Хорошая девочка, – сказал Мазур, – послушная.Сиди тихонечко и не пробуй дергаться, а то рассержусь...

Он откатил ее вместе с креслом на колесиках в дальний уголприемной – мало ли какая тревожная кнопка могла быть присобачена на ее столе –вышел в коридор. Дверь в торце не поддалась, была заперта. За одной из тех, чтосправа, оказался обычнейший туалет.

Мазур распахнул последнюю. Ага. Выражаясь старомодно – кордегардия,хотя вряд ли присутствующие помнят такие слова... За обычным столом сиделичетверо: водитель, доставивший его сюда, еще двое таких же, при галстучках икоротких стрижках, а также сволочная тетка Надежда Петровна. Все ониидиллически попивали чаек и на Мазура воззрились опять-таки без малейшейтревоги, удивленно разве что.

Указательным пальцем левой руки он крутанул лопастималенького белого вентилятора, так что они сделали несколько оборотов, огляделвсех, приятно улыбаясь, потом сказал:

– Полное впечатление, что ни одна собака меня не узнает...Что ж так плохо у вас с ассоциативным мышлением? Объясняю специально длянедогадливых: я – Карлсон, прилетел как следует пошалить...

Небрежно отшвырнул вентилятор и с места в карьер сталшалить. Шалости у него были, разумеется, далеко не такие безобидные, как уКарлсона: ребятишки полетели по углам, как кегли, все было кончено в мгновениеока, и Мазур принялся их спутывать, краем глаза наблюдая за Надеждой Петровной,к которой тоже следовало отнестись со всей серьезностью: мало ли чему ееучили...

Она, однако, так и не шелохнулась, сидела за столом, словноприлежная ученица за партой. Только когда Мазур, быстренько спутав конечности изаклеив пасти троице, не спеша направился к ней, воскликнула с невозмутимой –ну, п о ч т и невозмутимой – улыбочкой:

– Кирилл Степанович! Неужели вы способны ударить даму? Вы жесоветский офицер, в партии наверняка состояли, слушали лекции о моральномоблике строителя коммунизма, книжки правильные читали...

– Дама?! – с неподдельным энтузиазмом возопил Мазур,старательно, демонстративно оглядываясь. – Где?! Что-то вы путаете, я еене вижу, дама, наверное, еще до меня ушла... Ну, дражайшая, ручки сложите вправильную позицию. Пока я не вспомнил иные ваши пакости и не обиделсявсерьез...

– Глупо, – вздохнула Надежда Петровна, но рученькипослушно вытянула. – Чего вы этим добьетесь?

– А вы полагаете, что в моем положении ничегошеньки нельзядобиться? – спросил Мазур весело, с треском разматывая ленту и добротно еенакладывая, словно паук, приловивший упитанную добычу. – Наоборот,довольно многого... Не беспокоит?

– Подите вы...

– А еще дамой себя самозванно именуете, – грустносказал Мазур, наложил очередной виток и для надежности добавил ещепарочку. – У меня такое впечатление, что вы, дражайшая, не простоиспользуетесь в качестве разовых заданий, а сами во времена, ставшие теперьпочти былинными, украшали своей персоною бывшее здание страхового общества«Россия»... Не правда ли? От вас не только дорогими духами веет, но еще иароматом к о н т о р ы...

– Не ваше дело.

– Ну, в таком случае, аккуратненько держите язычок зазубами, чтобы ненароком не прикусить...

– Вы что, хотите...

– У нас демократия, – сказал Мазур, отрезав достаточнодлинный кусок ленты и нацеливаясь им на ротовое отверстие мнимойконсьержки. – И политкорректность. Женщины не должны пользоваться никакимипривилегиями по признаку пола, это вам любой американец скажет. Так что недергайтесь, убедительно вас прошу...

Заклеил ей рот, выпрямился, обозрел дело рук своих. Всеобстояло прекрасно, выражаясь суконным языком голливудских боевиков, ситуациюон полностью контролировал. Трое крепких молодых людей, уже очухавшиеся,возможности говорить были лишены напрочь, но старательно делали дикие гримасы,грозно вращали глазами – несомненно, хотели рассказать, что они, в своюочередь, сделали бы с Мазуром, попадись он им пьяный да связанный. Оченьвыразительные были у них лица, проникнутые неподдельным чувством.

Мазур вышел в коридор. Там стояла тишина. По всему офисустояла благостная тишина, никак не похоже было, что на подмогу мчится крутоеподкрепление.

Войдя в приемную, Мазур ласково погладил по голове юнуюсекретаршу, взиравшую на него с неподдельным ужасом, – единственноездешнее создание, которого жалко, ну, да что тут поделаешь – и обнадежил:

– Потерпи, зайка, скоро кончится весь этот сюрреализм...

И прошел в кабинет, тщательно прикрыв за собой дверь. Спорога огляделся и фыркнул: Василий свет Лукич обнаружился совсем не на томместе, где Мазур его оставил, а в другом углу. Хватило одного взгляда, чтобысообразить: в тщетных попытках сделать хоть что-то, былой ужас диссидентовперекатился к высокому ящику бара и попытался перерезать ленту об острый угол.Из чего, разумеется, ничего не вышло, поскольку угол, хотя и идеально прямой, вкачестве режущей кромки никак не годился...

– Упрямый, черт, – одобрительно сказал Мазур,присаживаясь на корточки над Лукичом, раскрасневшимся, встрепанным, в мятомпосле кувырканий по ковру костюме. – Уважаю в людях целеустремленность...Потерпи секунду, больновато будет...

Он аккуратненько отодрал ленту, прикрывавшую рот пленного.Обретя дар речи, Лукич использовал его не лучшим образом: выпустил затейливуюматерную тираду.

– Не старайся, – сказал Мазур. – Наших боцманюгтебе все равно не перещеголять, знал бы ты, какие мастера были... Ну что,Лукич? Власть переменилась?

– Ну, а дальше-то что? – сердито пропыхтел Лукич.

– Как это что? – Мазур даже удивился. – Объектспецгруппой в составе меня захвачен и контролируется полностью. Все, кто тутимел несчастье находиться, пребывают в том же виде, что и ты сейчас. Жертв иразрушений нет. Как значилось некогда в титрах какой-то киноленты, при съемкахфильма ни одно животное не пострадало. Что касается моих дальнейших действий...Я просто-напросто начну допрос пленных. Точнее, одного-единственного. Тебя,Лукич...

– С ума сошел?

– Все-таки ты себе здорово посадил интеллект, работая сдиссидой, – задумчиво произнес Мазур. – Ничего безумного, вполнездравая идея... Лукич, ты что, полагал, что я поеду, получив подобноеприглашение, без «хвоста», без охраны? Мои ребятки аккуратненько ехали следом.Твой бычок вряд ли их просек – он у тебя, извини, моим орлам в подметки негодится. Насколько я их знаю, сейчас они где-то за углом. Вызвонить их –секундное дело...