– Меня не интересуют острова, – мягко прервал МихаилПетрович. – Меня интересует прежде всего Африка.

– Приятно слышать, – сказал Мазур. – Есть места,где работать – одно удовольствие... Где именно вам нужно сбросить президента?За Египет, Зимбабве и уж тем более Ливию я бы не взялся...

– Вы шутите или начали рассуждать серьезно?

– Вполне серьезно, – сказал Мазур. – В техстранах, что я назвал, и еще нескольких, я бы не взялся устроить путч даже приназванном вами гонораре... и ваших нешуточных возможностях.

– Ничего страшного. Эти страны нас как раз не интересуют.

– А какая интересует?

Михаил Петрович смотрел на него грустно, цепко, проникновенно:

– Кирилл Степанович, разговор подошел к той точке, когдаследует определиться. Либо вы берете папку, выходите из машины, и мы – честноеслово! – начисто забываем о вашем существовании, либо разговор пойдетконкретный и назад вам пути уже не будет. Еще несколько фраз с конкретикой – ивы уже не сможете пойти на попятный...

– А вы – змей-искуситель... – сказал Мазур, усмехаясь.

С той же усмешечкой Михаил Петрович спросил:

– А вы имеете что-либо против выбранной м н о ю тактики?

– Я и говорю – змий... – сказал Мазур. – Спримитивами вроде вашего Лукича гораздо проще: столкнувшись с грубым давлением,начинаешь злиться и умело бить морды. А вы... вы меня задели за живое,признаюсь. Вы меня п о м а н и л и...

– Не миражом, заметьте, не призраком!

– Верю, – сказал Мазур. – Это-то и есть самоепечальное. В самом деле, я себе потом по гроб жизни не прощу... Два-тримиллиона...

– Вам этого хватит на всю оставшуюся жизнь. Я, как выдогадываетесь, немного вас изучил. Вы – счастливый человек, у вас в силу биографиии воспитания нет д у р н ы х потребностей. Готов душу черту прозакладывать, васпопросту не интересуют поместья на Кипре, роскошные квартиры в Майами, замки вШотландии, океанские яхты, личные самолеты и прочая мишура, которую обожаютиные наши скоробогачи, не забывшие, что они когда-то были нищими советскимипацанами... Вы – другое дело. У вас довольно умеренные запросы и потребности.Поэтому пары-тройки миллионов вам хватит до конца дней...

– Да, вот кстати. Я их что, в лотерею выиграю? Ежели ктопоинтересуется?

– Ну, это не проблема, – сказал Михаил Петрович. –Это даже не тень проблемы... Я над этим думал. Наследство. У вас ведь естьдальние родственники за границей? Вот видите. Можно оформить все так, что комарноса не подточит. Соответствующие налоги за вас заплатят. Считайте это премией.Документы будут безукоризненные, так что перед законом останетесь чисты.

– Хочу верить...

– Верьте. Потому что так и будет.

– Так что конкретно в Африке?

– Этот вопрос можно считать согласием?

– А пошло оно все к черту, – сказал Мазур, глядя ему вглаза. – В конце концов, имею я право использовать свой шанс? Ладно, ясогласен. С одним-единственным условием. Во всей этой истории не должно бытьиностранных разведок, выдачи каких бы то ни было российских секретов и такдалее... ну, вы, безусловно, понимаете, о чем я. Если в ходе нашего дальнейшегосотрудничества выяснится, что то или иное все-таки присутствует, предупреждаюсразу: я автоматически считаю себя свободным от всех обязательств и, мало того,разозлюсь. По-настоящему разозлюсь.

– Я вам гарантирую – никаких иностранных разведок ипрочего... Интересы – исключительно наши, российские.

– Вы сказали, и я слышал...

– Я сказал, и вы слышали... Будете задавать вопросы?

– Все же – какая-то конкретная страна? – спросил Мазур.

– Ньянгатала. Вы ведь там работали. Правда, тогда ее еще непереименовали, но какая разница...

– Было дело, – сказал Мазур. – Работал.

Кто бы подумал, что все пережитое уместится в этоодно-единственное безобидное словечко... Он не любил вспоминать прошлого,наоборот, старался забывать начисто все или почти все – но тут уж поневоленоздри залепил тухлый чад пороховой гари, смешанный с дымом пожарищ, и в болотевновь с глухим чавканьем рвались мины, вздымая фонтаны грязной жижи, и ревущаятолпа перла на него по широченной улице, и по сухой равнине, пыля, неудержимокатилась колонна юаровской бронетехники, и белоснежная плотина вот-вот должнабыла обрушиться, давая путь рукотворному потопу...

– Вообще-то, это было двадцать лет назад, – сказалМазур, чувствуя, как лицо стягивается в жесткую маску.

– Это не имеет большого значения. Вы следите за тамошнейситуацией?

– С чего бы вдруг? – горько усмехнулся Мазур. – Внашей профессии ностальгия категорически противопоказана. Наоборот, ценитсяумение забывать. Краем уха что-то слышал... Что там сейчас, собственно?

– Президент – фельдмаршал и Отец Нации. Пережил шестьпокушений и три попытки переворота, пока держится, ухитряясь кое-как сохранятьравновесие меж кланами. В джунглях – парочка финансируемых из-за границынациональных фронтов, а также «дикие» партизаны, тамошние махновцы.Межэтнические конфликты, два очага сепаратизма – серьезных, я имею в виду,мелкие прожектеры не в счет...

– Тьфу ты, – сказал Мазур, не удержавшись отулыбки, – по сути, ничего нового. Двадцать лет назад там творилосьпримерно то же самое, только очаг серьезного сепаратизма был один, анациональных фронтов по джунглям бегало целых четыре... – Онпосерьезнел. – А еще там – алмазные копи, нефть и рудники, которые задвадцать лет никуда не делись и не особенно обеднели...

– Вот это и есть с у т ь, – сказал МихаилПетрович. – Не будь там алмазов, нефти и рудников, национальные фронтысостояли бы из кучки вооруженных музейными мушкетами придурков, а сепаратистыбыли бы представлены парочкой полуграмотных сельских учителей и полудюжинойалкоголиков-колдунов... Но там до сих пор е с т ь вся эта благодать, а значит,ничего принципиально не изменилось, разве что кто-то из очередных президентов переименовали страну, и столицу – в Африке это обожают не меньше, чем в СССР, самипрекрасно знаете...

– Так сбрасывать президента будем или защищать? –спросил Мазур деловито.

– Скажете тоже – сбрасывать! – широко улыбнулся МихаилПетрович. – Это – н а ш президент. То есть... Вы же знаете, как бывает сэтой публикой. Он – не наш, не ихний, он свой собственный хитрожопый подонок.Просто ему пока что невыгодно нас предавать, обманывать, обсчитывать иобжуливать... и еще какое-то, достаточно долгое время будет невыгодно. Мыприложили все усилия, чтобы не упустить момента, когда он не то что решит наспродать, а попросту начнет п о д у м ы в а т ь... Но пока что, повторяю, времяв нашем распоряжении есть.

– Ага, – сказал Мазур. – Все же в некотором смыслеон в а ш, не так ли? И наверняка есть силы, которым такое положение дел весьмане нравится. Потому что их не пускают за тот стол, за которым вы угощаетесьвкусностями. И у них есть своя кандидатура...