завидев движение, Рябова добила татарина из пистолета и, повесив его на петлю, взяла в левую руку палаш. Я знал, что она в равной степени хорошо фехтует обеими руками, но на стрельбу это, похоже, не распространялось. К слову, огнестрелом она пользовалась умело, с сорока шагов попасть в лежащего из местного образца не так чтобы и просто.

Следующего подстрелил я. Воин вскочил на ноги, выхватил саблю и крутанул ею перед собой, словно приглашая сразиться. Левая рука ранена и весит плетью, но победа над ним явно лёгкой не будет. Судя по тому, как едва заметно дёрнулась Рябова, она была совсем не против скрестить клинки. Да только ну его к лешему. Я, даже не вскидывая пистолет, выстрелил от бедра, вогнав пулю точно в грудь татарина, а после всё же прицелился и из второго ствола сделал контроль в голову одарённому, лежавшему в двадцати шагах от нас. А то мало ли, ещё оживёт ненароком.

После этого вооружился тесаком, взяв его в левую руку. Но у меня соображение было другое. Просто левша весьма неудобный противник, а тут если и придётся драться, то непременно с воином, владеющим клинком виртуозно, да ещё и наверняка имеющим усиление в виде узоров.

Впрочем, до рукопашной так и не дошло. Очередного подранка зарубила Эльвира Анатольевна, остальные были мертвее мёртвых. Всё же как-то странно наблюдать красивую женщину в роли бывалого рубаки. Выглядит больно уж непривычно.

Но из песни слов не вычеркнешь. При том, что она не потеряла своей женственности и ни разу не походит на накачанную культуристку, силы в ней побольше, чем в обычном мужике. А уж какой там за плечами опыт, я лучше помолчу. Признаться, никто из моих знакомых в родном мире не мог похвастать тем, что ему доводилось резаться в рукопашной.

— Шелест, а ты почему стрелял не в одарённого, а в лучников? — поинтересовалась Рябова, когда мы обыскивали трупы на предмет трофеев.

А что такого? Имеем право. Как говорится, что с бою взято, то свято. Хотя взять с этих детей степи практически нечего. Если только у одарённого хорошая сабля с самоцветами и наборный воинский пояс. Ну и туго набитый кошель, хотя, судя по русским монетам, это не его, а такой же трофей. У воинов лишь мелочёвка, несколько турецких монет серебром, вот и весь улов. Впрочем, мне это и не интересно.

— Матушка рассказывала, что они стараются не подпускать к себе татар, потому что те способны в буквальном смысле засыпать градом стрел и бьют при этом прицельно. А каждое попадание стрелы сродни пуле из длинноствольного пистолета. Две — один мушкетный выстрел. Нас же они подпустили близко, на уверенный выстрел.

— Ты не перестаёшь меня удивлять, Шелест. Я, конечно, предполагала, что от тебя будет толк, но не ожидала столь хладнокровных действий и такой смертоносности.

— И зачем я тогда тебе понадобился? Отослала бы прочь.

— Ты мужчина и одет подобающе дворянину. У татар не имеет значения, какой ранг у одарённой, баба и есть баба, знай своё место. Значит, и в нашем случае первым атаковали бы тебя. Так оно и вышло.

— То есть прикрылась мною?

— Да они устали бы ковырять твои две сотни люмов «Панциря». А вот если бы весь первый удар пришёлся по мне, то я не выстояла бы.

— А если бы ты поехала одна или у меня не оказалось бы амулета?

— Тогда я не гналась бы за ними очертя голову.

— Резонно. А это что за бутыль? — Я кивнул на ёмкость, которую Рябова также не побрезговала затрофеить.

— Зелье, блокирующее дар. В зависимости от силы одарённого способно лишить доступа к вместилищу от нескольких часов до суток. Очень удобная и весьма мерзкая штука.

— Ясно.

— Ладно, следопыт, твой выход, нужно найти их лошадей. И скорее всего, там же будут пленники с охраной. Ты ведь говорил, что их десяток?

— Я говорил, что около десятка.

— Ну, значит, там будет от двух до четырёх воинов. Я ловлю наших лошадей, а ты идёшь по следу. И учти, защиту твою они ковырять будут долго, но не позволяй им сойтись грудь в грудь. Ни от клинка, ни от рук и ног «Панцирь» не защитит, а ещё он не помешает захлестнуть ногу обычной плетью.

— Матушка рассказывала.

— Вот и ладно, — хлопнула она меня по плечу и побежала к ближайшей лошади в паре сотен шагов от нас.

Найти след оказалось несложно. Татары поголовно отличные всадники, великолепные бойцы, но знатных охотников откровенно мало, хотя устраивать засады умеют, не отнять. Пешеходы из них так себе, а поэтому след они оставили знатный, и двигаться по нему не составляло труда.

Вскоре я вышел на стоянку, но ничего, кроме истоптанной земли и полосы примятой травы, уходящей на юг, не обнаружил. И такая меня взяла злость, что попадись сейчас в руки татары, так голыми руками порвал бы. Ну вот какого я ввязался в это дело⁈ Теперь они будут улепётывать во все лопатки, и не факт, что у нас получится быстро их нагнать. Время! Придурок! У меня совсем нет времени!

— Я так понимаю, охранники решили не ввязываться в схватку с теми, кто уложил семерых их товарищей, и предпочли сбежать, — произнесла подскакавшая Эльвира Анатольевна.

— Как видишь, — недовольно буркнул я, подходя к своей лошади.

— Ну и чего стоим? Кого ждём? В седло, Шелест, и в погоню! Степные лошадки хороши, когда речь идёт о долгом переходе, скорость не их конёк.

— Наши лошади не выдержат ещё одну такую скачку.

— Ерунда. Я напитала их узоры Силой, так что не загоним, не переживай. Правда, моё вместилище уже опустело на три четверти, так что лучше бы среди них не оказалось ещё одного одарённого.

Скачка продолжалась примерно с полчаса, когда за одним из увалов открылся долгий спуск. Шагах в четырёхстах мы увидели небольшой табунок лошадей и четверых всадников, двое из которых нещадно нахлёстывали лошадей. Если бы они пересели на трофейных верховых скакунов, бросив остальных животных и пленников, то у них ещё был бы шанс. А так только и того, что оттянули неизбежный конец. И близость границы Дикого поля им ничуть не поможет.

Видя перед собой цель, я ударил кобылу в бока, пуская её в карьер и оставляя Рябову позади. До этого я хотя и шёл галопом, но всё же не позволял животному выкладываться полностью. Теперь же стремился как можно быстрее завершить эту клятую погоню.

В трёхстах шагах от беглецов поднялся в стременах и вскинул карабин. Может, как всадник я и уступлю степнякам, но для этого моих навыков вполне достаточно. Впрочем, первый выстрел ушёл мимо. Второй также не достиг цели. Зато третьим я сразил одного из татар, который взмахнул руками и скатился вбок, повиснув в стременах.

Второй, видя такое дело, обернулся в седле и пустил стрелу. Сомнительно, чтобы целил в меня. С одной стороны, при всех талантах степняков попасть во всадника не так просто. Но даже если и не промахнуться, то его прикроет «Панцирь». А вот животные защиты не имели, убей лошадь, и погоня прекратится. Поэтому я ничуть не удивился, когда оперённая смерть прошла впритирку с моей серой кобылой.

Этого я снял первым же выстрелом. Тут и дистанция сократилась, и банально повезло. Впрочем, если бы у меня были пули с хвостовиком, о подобном результате нечего было бы и мечтать. В сравнении с круглой пулей они, конечно, летят точнее, но с винтовочной им всё же не сравниться…

— Позвольте представиться, поручик от артиллерии Астраханского драгунского полка Воронин Григорий Тимурович. Моя жена Варвара Тимофеевна.

— В отпуске или в отставке? — поинтересовалась Рябова, закончив снимать путы с девушки.

Одновременно с этим она обследовала освобождённых на предмет состояния здоровья. Ранений они не имели. Разве только у артиллериста на лбу вздулась крупная шишка. Наверняка подобное украшение имеется и под волосами у его супруги. Известная практика татарских воинов, использующих для оглушения тупые стрелы. У низкоранговых одарённых, каковыми и были освобождённые, дальность атаки сродни пистолетному выстрелу. Так что хорошему лучнику не составит труда их достать. Да и щиты не столь серьёзные, чтобы противостоять восьмерым превосходным лучникам.

— Супруга в отставке, я в отпуске, — ответил Воронин.

— Хм. С пополнением поздравлять пока не буду, но надеюсь, что всё обойдётся, — закончив обследовать покрасневшую Варвару, резюмировала Эльвира Анатольевна. — Значит так, зелье, блокирующее дар, закончит своё действие только к утру. Относительно состояния вашего здоровья толком сказать ничего не могу, я не целитель, пользую лишь плетения бранного лечения, да и то, только чтобы раненого до лазарета донести. Но вашим жизням сейчас ничего не угрожает.

Я мысленно только улыбнулся. Вполне типичная ситуация. Скорее всего, служили вместе, там и спелись. Служба в императорской армии имеет свои нюансы. После кадетского корпуса обязательные три