Забайкалов даже не поморщился, непоколебимый как байкальскиескалы:

– Ладно-ладно. Давайте определим, что у нас есть...гм... ну, у нас много чего есть, как здесь, так и там... но что есть такого,что можем использовать в ближайшее время.

Они переглядывались, я видел по их напряженным лицам иускользающим взглядам, что все думают об одном и том же.

О ядерных чемоданчиках.

Марина в сопровождении двух девушек из столовой принесла ещекофе, бутерброды. Кречет движением головы велел один из подносов отнести задальний столик, кивнул силовым министрам.

Пока они вчетвером отправились обсуждать что-то секретноеили нехорошее, остальные занялись бутербродами, коричневая струя ударила вчашку Краснохарева, на то он и премьер, остальные растаскивали бутерброды,только Коломиец, прихватил двуручную ватрушку, с бесцеремонностью человекаискусства отправился за силовиками..

Издали я видел как Сказбуш раскрыл на коленях ноутбук. Извсех высших чинов он первый освоил этот инструмент, превратив в оружие, уКогана ноутбук той же модели, но хард побольше, Сказбуш еще обвинил в том, чтов скрытых директориях министра финансов хранятся порнушные геймы.

Яузов и Сказбуш едва отбивались от Коломийца, тот, ястреб насловах, превращался в зайчика, когда дело подходило к конкретике, но сейчас,похоже, из зайчика снова стал ястребом, но уже не на стороне Сказбуша.

Одним глазом я, не утерпев, заглянул на экран сказбушевскогоноут-бука. Ядерных чемоданчиков, судя по данным, создана целая серия. По заказуКГБ. Весили от девятнадцати до сорока килограммов. Один такой чемоданчик можетвзорвать Нью-Йорк или Лос-Анджелес. В США тоже созданы такие же, только этибомбы назывались рюкзачным вариантом. Штатовцы заявляли, что предназначенывзрывать большие мосты, плотины, дамбы.

– Они же не взорвали у нас! – сказал Коломиецвозмущенно.

– Они и так нас давят как тараканов, – огрызнулсяКречет. – Еще чуть-чуть, и вся Россия с ее лесами, нефтью, золотом, всемиподземными потрохами – не зараженными их атомными взрывами! – будет ихняя.А нам их проклятую страну жалеть нечего. Как говорит наш Виктор Александрович,слабый имеет право на выбор оружия. А когда слабого собьют на землю и добиваютногами – может схватиться за палку, нож или пистолет, что попадет под руку.

Посчитав, что меня приглашают к разговору, я приблизился ких столу, сказал успокаивающе:

– Это всего лишь философское течение. У терроризмабогатая история. Конечно, это чисто русское изобретение. Как квас или лапти. Атеоретическое обоснование князя Кропоткина, Бакунина – все это сделало террормощным орудием русских народовольцев. А потом и партии эсеров. Конечно,применять его можно с известными оговорками...

Коломиец отшатнулся в ужасе:

– Даже применять? Как можно!..

– Идет война, – напомнил Кречет.

– Но... вы же слышали, что подсчитывает наш ИльяПарфенович? Мол, если вдруг какими-то маньяками будет взорвана мощная бомбапрямо перед Белым Домом, то какие, мол, вызовет последствия... Это недопустимо!

– Почему?

– Могут погибнуть мирные люди!

Он сказал твердо, убежденно, как некую аксиому, что не можетбыть пересмотрена, и вообще двигаться по тропе цивилизации можно, толькоотталкиваясь от этой придуманной Штатами истине.

Кречет побагровел, кулак сжался, но бывший генерал сдержалсебя, только прорычал хмуро:

– Что делать. Воюют не только армии или подготовленныедесантники. Воюют ученые, изобретая новые виды оружия, воюют финансисты, воюютгазетчики и писатели, даже музыканты, что создают новые марши, воюют, воюют,воюют... В том числе и так называемые мирные граждане воюют своим рублем... тобишь, долларом. Они оплачивают продвижение НАТО к нашим границам, они голосуютза жесткий курс правительства, так что эти «мирные граждане» тоже воюющаясторона. Извини, но по твоей логике надо стрелять только в офицеров, а в солдатнельзя, ибо они лишь выполняют приказы...

– Да и в офицеров нельзя, – вставил я. – Онидаже дышат только по Уставу и приказам. Как и генералы.

Он посмотрел на меня:

– А в кого же? Сразу в президента?

Я ухмыльнулся:

– А президент... особенно в такой демократичнейшейстране, как Штаты, всего лишь слуга народа. Избран им, выполнять его волю. Такчто народ и должен отвечать за все.

Это были страшные слова. Я сам ощутил как пахнуло холодкомсмерти.

Кречет сказал задумчиво, словно все еще колеблясь:

– Американцы поднимают крик, если кому-то изсоотечественников прищемят пальчик хоть на другом конце света... Это называетсяущемлением американских интересов! Мол, они – высшая раса, их не тронь, а вотостальных... Но завтра начнется такое, что потеря этого батальона покажетсявсей Америке сущим пустячком.

– Что начнется?

– Самое страшное. Для американца самое страшное.

Он смолчал, но все чувствовали, что речь не идет о потеречести или потере лица, что страшнее смерти для гордого араба, чеченца или русского-мусульманина.

На лице Когана был жадный интерес. Как Кречет собираетсяударить по карману среднего американца?

Забайкалов сказал осторожно:

– С санкциями по поводу лейтенанта Олейника... давайтене спешить... Я прощупываю мнение официальных лиц в Европе... Гм... Все они,естественно, осуждают нас за такой зверский инцидент. Обещают даже применитьнекоторые санкции... Но с другой стороны, что тоже характерно, все указывают насвою позицию. Мол, смотрите какие мы осторожные, умненькие и предусмотрительные!Ни одного француза, ни одного итальянца или испанца, ни одного немца... Русскиене правы, что так грубо, чисто по-русски, но и американцы перегнули, спешапройти маршем по Красной площади, чего так хотелось, но не удалось Гитлеру!

Коган спросил настороженно:

– А что за санкции?

– Ну, скажем, посоветуют Памеле Андерсон не посещатьРоссию. Или даже рок-звезде Аналфаку порекомендуют ограничиться одним-двумяконцертами в Москве.

Коган подумал, кивнул:

– Пожалуй, эти санкции вытерпим. Правда, божественная Памела...Ну да ладно, пусть наш Степан Викторович вместо Памелы смотрит на Хвостомаху.

– А это кто? – полюбопытствовал Черногоров.

– Наша собственная... гм... И тоже депутат парламента.Или она уже в правительстве? Полагаю, Филин Сычевич прав. Надо затягивать, апотом все затихнет. Или же не до того будет.

Слова были сказаны настолько трезво и жутковато, что вкабинете словно пролетела смерть в белом саване. Первый Краснознаменный, хоть ипод андреевским стягом... или уже снова под красным, сейчас как раз проходитСредиземное. Затем войдет в Красное, и всем станет ясно, куда направляетсяударный флот русских.