– Просто кое-кого ищу. – Дверь гостевой комнаты приоткрыта. Я толкаю ее ногой, чтобы захлопнуть.

– Ты пробовала «Гугл»?

Господи. Я прижимаю ладонь ко лбу.

– Да, пробовала. Эта компания закрылась десять лет назад… Если найду ее адрес, то смогу понять, где сейчас ее владелец.

– Ясно, – отвечает он. – Значит, ты как Шерлок Холмс.

Знаю, что он шутит, но пальцы на ногах невольно поджимаются. Если бы он знал.

– Не возражаешь, если я зайду и пороюсь в справочниках? Надолго не задержусь.

– Нет! В смысле, нет, не возражаю!

И я бегу в гараж за великом Кэлли.

***

Декер ждет меня на подъездной дорожке в тех же джинсовых шортах, в которых был день назад. Узкие рукава футболки «Олд-Нэви» свисают на тощих руках. По сравнению с ручищами Райана Элвуда руки Декера – просто веточки: подозреваю, что Декер в жизни не поднимал ничего тяжелее игровой приставки.

Не знаю, когда ширина рук парней начала бросаться мне в глаза, но никакого сексуального подтекста здесь нет.

– Здоро́во, – говорит Декер.

– Спасибо, что разрешил. Я быстро.

По крайней мере, надеюсь, что это не затянется: в гараже у Декера пахнет плесенью. Он поднимает картонную коробку со стопки телефонных справочников. Я замечаю, что внутри лежат модельки автомобилей.

– Постоянно твержу маме, что пора устроить гаражную распродажу. – Похоже, он смущается. Я вспоминаю: он говорил, что бо́льшая часть вещей принадлежит его отцу.

– Ты видишься с ним? – спрашиваю я. – С отцом?

Декер пожимает плечами. Он вынимает из коробки кабриолет мятного цвета и проводит пальцем по колесам.

– Нет. Он теперь живет в Джерси.

Справочники не рассортированы хронологически. Я провожу пальцем по корешкам и пока не нахожу год, в который убили Лори.

– А ты виделась с отцом? – спрашивает Декер. – Он ведь был…

– В тюрьме? – договариваю я, не отрываясь от справочника. – Нет.

Пролистываю имена адвокатов, навязывающих услуги пострадавшим от несчастных случаев, и магазины автохимии с предложениями «два по цене одного» в поиске предприятий на букву «О». Я считаю, что наш разговор с Декером закончен, как вдруг он говорит:

– Почему?

Я кусаю нижнюю губу изнутри.

– Мама этого не хотела.

Декер хмурит брови.

– А ты?

Я удивляюсь, как быстро ему отвечаю.

– Я очень хотела. – Пожимаю плечами, видя ужас на лице Декера. – Мама считала, что тюрьма – не место для детей.

– А-а-а, – только и тянет он. Я молчу, не зная, зачем я об этом рассказала. Все равно никто никогда не понимал, каково это, когда родитель сидит в тюрьме. Кэлли этого никогда не понять, так почему с Декером должно быть по-другому?

Я долистываю указатель книги до пункта «Услуги: газон и бассейн». Там напечатано крошечное объявление фирмы «Озеленение Фейбера и сыновей» с теперь уже нерабочим номером, по которому мы с Кэлли звонили вчера. Рядом написано имя: Джо Фейбер.

«ГАРОНТИРУЕМ ОТЛИЧНОЕ КАЧЕСТВО И ОБСЛУЖИВАНИЕ»

Жаль, что никто не гарантировал Джо Фейберу качественное редактирование текста.

Я отправляю себе адрес эсэмэской, чтобы не забыть: проезд Сауф-Тауншип, 312.

***

Декер предложил подвезти меня по этому адресу, но у него лежало столько барахла на заднем сиденье и в багажнике, что для велосипеда Кэлли просто не нашлось места. Все равно я собиралась ехать туда одна, чтобы не объяснять еще одному человеку, насколько я оторвана от родной семьи.

Проезд Сауф-Тауншип, или ПСТ – лихая дорога. Выцветшие деревянные кресты в память о Робе Мак-Куине и Тайроне Уильямсе безмолвно напоминают, что на поворотах нужно сбавлять скорость. Гостиница под названием «Пивнушка Сауф-Тауншип» делу никак не помогает. Когда я была маленькой, люди называли это место ПЗД, и теперь, когда я понимаю эту шутку, такое название не кажется мне особенно смешным – просто более точным.

Ходили слухи, что перед аварией Роб с Тайроном останавливались в ПЗД, но винят в авариях всегда повороты. Теперь вдоль дороги есть ограждение. Я прижимаюсь как можно ближе к нему, хотя здесь не так много автомобилей. Самое примечательное место вдоль проезда Сауф-Тауншип – это старшая школа, закрытая на лето.

Дом 312 расположен на той же стороне дороги, что и ПЗД. Бар стоит рядом с еще двумя заведениями. Рядом с ним – гастроном, а в дальнем конце – парикмахерская «Лимонное дерево».

Я подъезжаю к тротуару, чтобы лучше рассмотреть номера домов. Гастроном, который уже закрыт, находится по тому самому адресу – Сауф-Тауншип, 312, – где раньше находилось «Озеленение Фейбера и сыновей».

На знаке в окне написано, что по выходным гастроном закрывается в 17.00. Сейчас четверть шестого. От злости я пинаю какой-то камень.

Я прислоняю велик Кэлли к кирпичной стене возле «Лимонного дерева», чтобы он был на виду, и захожу внутрь. Все во мне сжимается.

Джослин терпеть не могла, когда мама ее причесывала. Аннетт тянула излишне сильно и очень резко обходилась с клоками. Она дергала за волосы так, что кожа головы горела, и мы шли спать чуть не плача. К тому же она никогда нас не стригла, объясняя, что сама в детстве всегда хотела длинные волосы, как у Барби, но бабушка стригла их до практичного каре.

Однажды вечером Джос решила, что с нее хватит, забралась в шкаф с парой ножниц и отрезала себе волосы под корень. Тогда мама потащила Джос в «Лимонное дерево», чтобы прическу привели в порядок. Меня взяли с собой.

– Вы не по записи? – слышится голос из угла с раковинами, где рыжая девушка лет двадцати моет голову мужчине. Через секунду до меня доходит, что она говорит со мной.

– Э-э-э… нет. У меня вопрос.

– Хорошо, секунду. – Она споласкивает мужчине голову и сушит полотенцем. Потом, усадив его в кресло перед зеркалом, подходит к передней стойке.

– Вы знаете компанию, занимающуюся озеленением, под названием «Фейбер и сыновья»? – спрашиваю я. – Раньше они были с вами по соседству.

Стилистка ставит локти на стойку.

– С того времени, как я здесь работаю, рядом всегда был гастроном.

Имени Джо Фейбер она тоже не слышала. Я благодарю ее и выхожу на улицу. Из груди вырывается нервный вздох. Из ПЗД доносится громкая музыка.

Знак на двери гласит: «ВЕЧЕРОМ ПО ЧЕТВЕРГАМ: ЖИВАЯ ДЖАЗОВАЯ МУЗЫКА!». У обочины возле бара слышны голоса. Из-за здания выходят парень и девушка. Он наклоняется и прикуривает ей сигарету от своей. Они какое-то время разговаривают, а потом парень заходит внутрь, оставляя ее одну.

Эмили Реймс, беспокоившаяся об Ариэль у костра той ночью, затягивается, прислонившись спиной к кирпичной стене. Она не замечает, что я стою через дорогу, выдыхает дым через нос, попутно проверяя телефон и карманы, прежде чем обогнуть бар и пропасть за мусорным баком.