В 1968 г. А. Стругацкий занял место председателя совета по фантастике в Союзе Писателей, но, по всей видимости, уже не смог вернуть былого положения направлению философской фантастики.

В 1970-е, а затем и в 1990-е гг. уже Б. Стругацкий активно занимается с молодыми фантастами на добровольных семинарах, но ни один из этих семинаров не получил какого-либо официального статуса, и его участники, как правило, не имели возможности публиковаться в крупных издательствах.

В 1980-е гг. Стругацкие отмечают появление новых возможностей для публикации в связи с открытием частных издательств, но интерес к фантастике в обществе в это время снижается.

Осенью 1991 г. А. Стругацкий умирает. Незадолго до этого Стругацкие пишут свою последнюю совместную статью «Куда ж нам плыть», где они критически осмысливают последствия перестройки и перспективы дальнейшего развития российского государства.

Круг общения, или «салоны»

Б. Стругацкий продолжал вести общественную деятельность вплоть до осени 2012 г., стал главным редактором научно-фантастического журнала «Если» и откликался на многие политические события современности в статьях и интервью. Он скончался 19 ноября 2012 г.

Не только на общественно-политические взгляды, но и на социальное положение, возможность публиковать те или иные произведения на протяжении всего периода жизни Стругацких влиял круг их общения.

Вспоминая о детских друзьях брата, Б. Стругацкий называет имя Игоря Ашмарина («Он жил на одной лестничной площадке с нами… стал впоследствии крупным учёным, военным, ужасно засекреченным»[138]). Видимо, речь идёт о выдающимся биохимике и физиологе, генерал-майоре медицинской службы, академике РАМН. С конца 1952 г. И. П. Ашмарин работал в одном из институтов системы Минобороны, занимавшемся разработкой средств противостояния биологическому оружию, в 1975–1986 г. заместитель начальника управления Министерства обороны СССР[139]. А. Стругацкий, по всей видимости, обладал достаточно обширными связями в государственных структурах. Известно, что Стругацкие продолжали дружить с И. Ашмариным и после войны – в 45–46 г. он подарил Б. Стругацкому коллекцию марок[140].

На вопрос, какой человек сыграл главную роль в его судьбе, Б. Стругацкий отвечал: Аркадий Натанович Стругацкий[141].

Своими учителями Б. Стругацкий называет К. Ф. Огородникова и Т. А. Огекяна, эти преподаватели, по его собственному выражению, «определили круг его научных интересов, да и всю жизнь, на добрые полтора десятка лет»[142]. Из сокурсников он припоминает имена Д. Владимирова и П. Тревогина[143].

В 1951 г. Б. Стругацкий проходит практику в Алма-Ате у крупного астронома и астрофизика, члена Верховного Совета КазССР Г. А. Тихова[144], впервые разработавшего теоретические основы астроботаники и астробиологии. Там же он знакомится с В. Бухманом, «сыном ссыльного профессора Бухмана».

Среди преподавателей института А. Стругацкий особо выделяет Н. И. Конрада[145] – советского востоковеда, академика АН СССР (1958), председателя редколлегии «Литературные памятники» (1962–1970). 29 июля 1938 Н. И. Конрад был арестован, обвинён по ст. 58-1a УК РСФСР (как японский шпион). По указанию Сталина освобожден постановлением ОСО при НКВД СССР 8 сентября 1941[146].

Во второй половине 1950-х гг., а затем и в 1960-е гг. (вплоть до 1968 г.) в литературной среде получают распространение неформальные объединения салонного типа. Их участники встречаются в свободное время в непринуждённой обстановке, общаются – в том числе, что важно, на политические и литературные темы. В таких «салонах» часто решалась судьба литературных произведений, там же заводились полезные знакомства. Такие неформальные образования сходят на нет после 1968 г., а в 70-е возрождаются в виде литературных семинаров, которые существуют и по сей день, но уже не имеют такого влияния на издательскую политику.

Первым таким «салоном» для А. Стругацкого становится салон В. Н. Марковой. На его базе Стругацкий устанавливает контакты с писателями старшего поколения. Собственно В. Н. Маркова – известная переводчица, открывшая русскому читателю японские трехстишия хокку и пятистишия танка, Р. Н. Ким – прозаик и один из первых переводчиков Р. Акутагавы, В. М. Константинов – ученик Н. И Конрада, участвовавший в подготовке Харбинского процесса и отсидевший при Сталине. Наиболее примечательным из таких знакомств стало для А. Стругацкого знакомство с И. Ефремовым, первооткрывателем советской утопии[147]. Впоследствии И. Ефремов несколько раз выручал Стругацких, поддерживая своим авторитетом как при вступлении в Союз писателей, так и через написание предисловий к их романам. Тем не менее, Стругацкие, глубоко уважая этого писателя и философа, не считают себя его учениками, скорее они строят своё творчество на полемике с И. Ефремовым.

В 1960-е гг., в период работы А. Стругацкого редактором «Детгиза», вокруг него складывается неформальный кружок фантастов. Практической базой для создания кружка стала редакция «Фантастики, приключений и путешествий» при издательстве «Молодая гвардия». А. Громова (другой лидер этого кружка) и А. Стругацкий постоянно вступали в полемику с представителями старшего поколения фантастов (напр. А. П. Казанцевым) и их молодыми последователями (Ю. Котляром, Г. Альтовым) на заседаниях Союза писателей и в печати. Задачей А. Громовой и А. Стругацкого было утверждение фантастики как способа социального и философского мышления, преодоление узкой функции пропаганды научно-технических достижений, которая отводилась фантастике в СССР до 1956 г. Отсюда и название этого направления как философской или социальной фантастики. В руках кружка «философских фантастов» находился важный рычаг управления публикациями – редакция «Молодой гвардии». Члены кружка составляли не только редакторский состав «Молодой гвардии», но и традиционно писали внутренние рецензии и отчасти внешние критические статьи на все фантастические произведения, поступавшие в редакцию.