Можно выделить три группы влияний этого характера.

В первую очередь это философская литература, оказывавшая непосредственное влияние на формирование политических и философских идей Стругацких. Некоторые заимствования можно проследить непосредственно через письма Стругацких, другие выводятся по аналогии на основе сходства идей.

Стругацкие выросли в СССР 1940-х гг., и их идеалы, политические и философские, основываются на восприятии марксизма-ленинизма и его переосмыслении. Из писем Аркадия Стругацкого брату известно, что марксизм-ленинизм был одним из любимых его учебных предметов.

Аркадий Стругацкий неоднократно высказывал своё согласие с положениями марксизма в письмах брату. Эта же приверженность подтверждается не только самим предельно личным характером писем – но и всей совокупностью данных, с которыми автор встретился в работах и с опубликованными, и с архивными источниками. Она же подтверждается и высказываниями Б. Стругацкого в последующие после смерти Аркадия годы. Оба они, безусловно, были и оставались приверженцами марксизма и коммунизма. Автор в курсе многочисленных сомнений, высказываемых критиками советского периода истории в адрес достоверности переписки в СССР в целом и между Аркадием и Борисом Стругацкими в частности. Однако особенно в данном случае нет оснований упрекать Аркадия в том, в чём обычно представители определенной генерации упрекают сторонников коммунизма того времени – в конформизме. Советы, данные Аркадием брату высказываются в предельно неформальной, личной форме, что также позволяет говорить об их достоверности. Более того. Весь объем сведений и знакомство как с опубликованными так и с неопубликованными источниками, и высказываниями уже и Б. Стругацкого в 2000-е годы, дает автору основание говорить о безусловной приверженности их обоих коммунистической идеологии и учению Маркса. Ленина Борис называет одним из самых великих деятелей истории уже в середине 2000-х.

В частности, из К. Маркса были заимствованы идеи Стругацких о значении труда и о необходимости соотнесения своих действий с их политической значимостью: «Марксизм прав: ни одно занятие не может идти на пользу, если оно не связано с интересами общества Спасенье человека – в работе»[157].

В 1947 г. он высказывал намерение «основательно проработать Маркса», а полгода спустя пишет: «Основное домашнее занятие – писание конспектов по книгам Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина»[158]. В том же письме он рекомендует брату читать больше серьёзной литературы и следить за политикой.

«Не успокаивайся на достигнутом, не зазнавайся – учит нас великий Сталин»[159], – пишет он в письме брату уже в 1948 г. – «…ты должен увеличивать свой багаж общих знаний, но, в первую голову, начинай создавать себе эрудицию в области политэкономических наук. Конкретные пути к этому наметить довольно трудно, но можно начать хотя бы с того, что стараться читать как можно больше по всем вопросам, пройденным или прорабатываемым в данный момент по истории и по обществоведению (или как там у вас называется этот предмет). Уверяю тебя, это тебе очень и очень поможет в дальнейшей учёбе, а главное – сделает из тебя настоящего сознательного большевика. Ты, возможно, улыбаешься, читая эти строки, от которых, как тебе кажется, за версту несёт газетчиной и правоверным благолепием. Нет, Боб, это и есть именно то, что необходимо нам с тобой – быть большевиками, стоять впереди в той последней борьбе, которую переживает мир – в борьбе империализма и коммунизма. Быть большевиком-ленинцем не так-то просто. Для этого недостаточно родиться и воспитываться в социалистической стране – для этого нужно учиться, учиться много, учиться всему (по возможности), во всяком случае, нужно быть уверенным (а не верующим) в правоте дела Ленина – Сталина. Итак, Боб, за книги, за устав ВЛКСМ».

В следующем письме он снова пишет, что «марксизм и политэкономия – требуют глубоких знаний, быть в таких вопросах дилетантом задрипанным – время, которое тратишь на задания, не стоит такого результата… эти вещи… как игра на скрипке… можно играть либо отлично, либо плохо – середины нет. А уж если играть – то играть отлично. То, чем я сейчас занимаюсь, – моё оружие, а значит и вид оружия моей армии, а в будущей стычке потребуется первоклассное оружие»[160].

В одном из писем брату А. Стругацкий пишет о своей увлечённости теорией науки и при этом добавляет: «У Сталина об этом сказано очень мало, а других авторитетов я здесь не признаю, ну их к черту»[161]. В другом письме он пишет о критиках идеализма: «Нужно быть таким критиком как Ленин, Энгельс, Маркс, Сталин – на обломках разрушенного ими создавать, утверждать новое, стройное, совершенное. А ползучих гадиков, трусов, сволочей следовало бы к стенке ставить. Наше ЦК уже занялось кое-кем, только пока не в науке, а в других областях общественного бытия»[162].

В последнем фрагменте помимо увлеченности А. Стругацким работами Сталина, о которой речь шла выше, привлекает внимание тот факт, что А. Стругацкий заводит речь о репрессиях. Сложно сказать, насколько серьёзны его слова о том, что тех кто «критикует направо и налево» нужно расстреливать, однако видно, что он знает о реально существующих в этот период методах политической борьбы и эти методы воспринимает как должное. Кроме того, здесь можно наблюдать некоторую степень рефлексии относительно противостояния идеализма и марксизма. А. Стругацкий выступает против идеализма, но разделяет его критиков на серьёзных (как В. И. Ленин, И. В. Сталин, К. Маркс) и «разрушителей».

Как вспоминает Б. Стругацкий Аркадий «…писал оттуда, что старается заниматься философией и изучает теорию отражения Тодора Павлова…»[163].

Об увлечённости философией, и в особенности теорией познания, пишет в 1950 г. и сам А. Стругацкий[164]. Его интересует возможность разработать философские выводы из теории относительности и квантовой теории, в связи с чем, по его собственному выражению, «контрабандой» он читает «Эволюцию физики» А. Эйнштейна и П. Инфельда[165], и ругает эту вещь за идеализм.