Он признался, что рака у Джейн нет и не было. Что враньем он прикрывал собственное недомогание. Что заболел перед самым судом, и, повинуясь гордыне, попытался скрыть свою слабость. Скрывать приходилось даже в мелочах, иначе ему настал бы конец. И хотя недуг одолевал его уже не первый раз, он перепугался до смерти — боялся подвести Хоббса в ответственный момент, да, и это тоже, но больше всего боялся упустить карьеру. В первую очередь дрожал за собственную шкуру, потом за Хоббса — ему важно было признаться в этом сейчас.

— У меня был выбор, — сказал Тим. Хоббс сверлил молчаливым непроницаемым взглядом две аккуратные дыры в стекле, которые уже должны были задымиться. — Я мог с самого начала отказаться от дела и положить все силы на то, чтобы приобщить Майка Крониша. Добились бы мы в таком случае оправдания? Неизвестно. Добился бы я оправдания для вас, если бы не болезнь? Какое-то время я не сомневался в ответе. Но на самом деле нет, я не знаю. Я отучился от категоричных заявлений.

Прежде Тим считал Хоббса невиновным в преступлении, однако человек по ту сторону стекла, застывший восковой статуей с ледяными глазами, этот человек легко мог кого-нибудь зарезать.

— Он был у вас в руках, — раздался в трубке голос Хоббса.

— Что?

— Он был у вас, — монотонно повторил Хоббс.

— Кто был?

— Тот, кто убил Эвелин. Он был у вас.

— Вы имеете в виду человека с ножом?

— Он был у вас.

— Можем ли мы утверждать наверняка, что именно он ее убил?

— Он был у вас, а вы его упустили. Он стоял прямо перед вами, и вы его упустили.

— Хоббс, я не знал тогда…

— Единственный, кто мог бы меня оправдать. Вы дали ему уйти.

— По-моему, вы слишком большие надежды возлагаете на…

— Вы должны были его схватить, — повысив голос, перебил Хоббс. — Почему вы не схватили этого ублюдка? Он единственный знает, кто ее убил. Он сам ее убил! А вы дали ему улизнуть! Почему вы его не схватили?

Хоббса не интересовали признания и покаяния Тима. Он винил своего адвоката лишь в одном — и эта навязчивая идея распирала его изнутри, словно он вынашивал ее долгие годы. Тим слышал его теперь и без трубки, через стекло.

— Отвечайте!

— Мне кажется, вы преувеличиваете роль этого человека. Пока не доказано, что именно он ее убил.

— У него было орудие.

— Вероятное орудие.

— Вероятное? Вероятное?!

Вопли заключенного привлекли внимание надзирателя, стоявшего у стены.

— Как вы могли его упустить? Как вы могли уйти? На него была вся моя надежда! А вы его упустили! — Хоббс встал, не выпуская трубку из рук. — Вы дали ему уйти! — Он начал молотить трубкой по стеклу. — Вы упустили его! — К нему кинулся надзиратель. — Вы упустили его!

Под стук трубки о стекло надзиратель обхватил Хоббса за пояс и приподнял. Полетел в сторону стул, откинутый брыкающейся ногой. Один из ударов пришелся по стеклу. Хоббс изо всех сил цеплялся за трубку, пока не порвался провод, и они с надзирателем чуть не повалились на пол. «Он был у вас!» — неслись сквозь стекло крики Хоббса, который напоследок успел швырнуть трубкой в перегородку, когда надзиратель уже выволакивал его за дверь. Крики постепенно удалялись. «Он был у вас! Был! Был! Был!»

12

Когда она успела из любительницы выпить бокал хорошего вина за ужином превратиться в полуночницу, которая жжет свет на кухне в четыре часа утра? Попытки уловить переломный момент ничего не дали. Ее тихую мирную жизнь точит изнутри алкоголь. Кто бы мог подумать? Если у тебя предрасположенность — гены или отсутствие нужного фермента, нужно быть начеку, иначе быстро покатишься по наклонной. Четыре утра, а она копается в сумочке в поисках сигареты. Что происходит? Она не такая. Но нет, именно такая. Банальнейший, избитый сценарий — когда такое творится не с тобой. Когда с тобой, это не клише, не сценарий, а твоя собственная, самая настоящая жизнь, только в обнимку с бутылкой. Алкоголь подкрадывался сзади и бросал ее на колени. Она не ожидала удара, но именно так и происходило — он нападал со спины. Быть пьяницей несложно. Ты оглядываешься на дорожную аварию в зеркало заднего вида и вдруг понимаешь, что помятая машина — твоя собственная. Ты приближаешься к тому самому перекрестку, на котором произошло столкновение. И когда переводишь взгляд с зеркала на дорогу — БАЦ! Ты снова врезалась. И снова оглядываешься на аварию в зеркало заднего вида. Оказывается, тебе всю жизнь нужно было остерегаться алкоголя. Кто же знал?

Никакой случайности здесь нет. Она сама к этому пришла, пусть и неосознанно.

Приковав Тима к кровати, она вызвала Бекку: «Приезжай домой присматривать за отцом. Теперь твоя очередь». Словно он был ей ребенком, а не мужем. Словно это Бекка приносила клятвы у алтаря, а не она. Бекка не поняла. «Что случилось, у тебя какие-то дела?» Нет, дел у нее не было. Уже который месяц. Она не ходила в кино, не встречалась с подругами, не записывалась к стоматологу. Даже к почтовому ящику не вылезала. Почту забрала Бекка, когда приехала. И Бекка чуть ли не за волосы отволокла ее к доктору Багдасаряну. «Когда мы с ней успели поменяться ролями?» — не переставала спрашивать себя Джейн. Бекка велела ей поставить бокал и садиться в машину. Позвонила с занятий и записала ее на прием. Доктору хватило одного взгляда, чтобы определить у Джейн депрессию и выписать рецепт. Но ей не требовались никакие рецепты, ей требовалась жизнь, начать все заново, с чистыми зубами и свежим бельем. Рецепт она, разумеется, взяла. Аптечное средство и смена режима не повредят.

Однако месяц спустя она по-прежнему названивала Бекке. «Приезжай немедленно. Мне нужно прокатиться». — «Прокатиться?» — «Да, прокатиться». — «Куда ты собралась?» Хороший вопрос. Когда ты садишься за руль просто ради самой езды, тебе все равно, куда ехать. Едешь и все. Это она и прокричала в трубку. Когда она вот так взрывалась, звонила среди ночи, плакала, перезванивала по несколько раз подряд, Бекка сменяла ее, и Джейн отправлялась колесить. Откуда, интересно, у всех этих героев газетных и журнальных историй столько внутренних ресурсов? Чтобы встречать жизненные невзгоды лицом к лицу и прочее, и прочее?

Возвращаясь домой, Джейн выпивала и укладывалась спать. Пила, чтобы заснуть, просыпалась, чтобы выпить. Тим справился бы куда лучше, окажись он на ее месте. Бекка, и та лучше справляется. Кто бы мог предположить, что все так выйдет? Что Бекке придется взрослеть рядом с заточенным в комнате отцом, пока мать пьет и дрыхнет.

В первую свою отлучку Джейн доехала до Стэмфорда, Коннектикут. Меньше часа езды. Там она зарулила в ресторанчик «Бенниганс» — сама не зная зачем. Думала перекусить, а потом двинуться дальше на север. Время как раз было обеденное, поэтому столики оказались заняты, и она устроилась у барной стойки. Просто подзаправиться перед дальнейшей дорогой. А вместо этого напилась. Она просидела у стойки весь день. Уже и бармен сменился, а она все сидела. Наконец она попросила нового бармена вызвать ей такси. Уставшие пьяные ноги отказывались выходить на парковку. Может, удастся уговорить кого-нибудь ее донести? Когда появился водитель, и бармен сообщил, что такси подъехало, Джейн сползла с табурета, подхватила сумочку и прошагала к выходу сама, но, сев в машину, не знала, что сказать. «Может, в гостиницу?» — наконец сообразила она. Водитель отвез ее в «Холидей Инн» и помог зайти внутрь. Потом помог заселиться и проводил до номера.