Катарина не сразу поняла, что ей больше не удастся потрогать мужчину за талию – между ними был костер, но тут же осознала, что так она полностью в зоне видимости Роберта и может показывать себя с самых выгодных сторон.

Девушка повернулась боком, закинула ногу на ногу, томно вздохнув, и едва не свалилась с бревна, когда Гаскон спросил:

– Ты вроде обещала приготовить рыбу, которая “пальчики оближешь”?

Вероника хихикнула, спрятав лицо в колени. Катерина метнула на Гаскона такой взгляд, что парень мог воспламениться.

– Точно, – проговорила она сквозь зубы. – Конечно же, сейчас все сделаю. Принеси мне нож и соль.

– Так и мы готовить умеем, – заметил парнишка.

– Ну, если у тебя имеются хоть какие-то специи, то буду благодарна за них. А нет, так нет.

Гаскон очень хотел посмотреть на то, как из обычной рыбы, которую в этой деревне готовят все и едва ли не каждый день, Катарина станет делать кулинарный шедевр. По крайней мере, она обещала вкусное блюдо именно с таким видом, будто это что-то из королевского меню. Он принес нож и специи – насчет последнего сказал, что забрал их у Михея, которому в свою очередь отдал специи Бард, которому их привез из города Джори.

Катарина забрала у Гаскона мешочки с молотым перцем, сушеным луком, лимонной цедрой и солью. Вооружившись ножом, прямо на крыльце кое-как выпотрошила и почистила одну рыбину, тут же натерла ее специями и передала Роберту. Тот в свою очередь отправил рыбку на решетку.

За действиями Катарины наблюдали все. Как оказалось, не только мы – вскоре я заметила, что на дороге стоит Михей с Кукуем и заглядывают в наш двор, а со стороны леса идут Еся с Лелькой. Я тут же спросила у присутствующих, не против ли они еще троих гостей, и почти все согласились. Катарина просто промолчала.

Михей расположился на траве у крыльца, привязал Кукуя к балке, удерживающей навес, но козлу явно хотелось попробовать рыбку с костра. Любопытная морда тянулась к огню, Роберт, как мог, защищал усы Кукуя от пламени, и тогда животное решило забрать рыбу у Катарины. Девушка взвизгнула, пытаясь вырвать из его пасти наш ужин, но не тут-то было – Кукуй оказался сильнее.

– Можно к вам? – крикнул Еся из-за забора.

– Заходите, – помахал им Гаскон, освобождая место на бревне.

Близнецы расположились на “лавке”, а хозяин дома на поляне рядом с Михеем.

– Все хотел спросить, – заговорил Роберт. – Это ведь горный козел, почему он стал домашним, а не пошел на мясо?

Уля, услышав о своем любимце от новенького, занервничала. Закрутила головой, замычала. Старушка наверняка соскучилась по питомцу, да и Кукуй ее узнал – тут же боднул головой в ногу.

– Кукуй у нас не просто козел, – ответил Гаскон. – Его еще маленьким нашел мой дед вон там, – парнишка махнул рукой, указывая на самую высокую скалу. – У козлика было повреждено копытце, дед его вылечил, да так Кукуй и остался у нас как питомец. А когда я родился и немного подрос, то сдружился с ним. Да и не только я – Кукуй любил сбегать и часто забирался к соседям в огороды, его подкармливали, и он засыпал, потом возвращался домой.

– И ни разу не сбегал в горы? – удивился Роберт.

– Ни разу, – хором ответили Гаскон и Михей.

– Кукуй полноценный житель Отшельников, – подтвердил Еся. – Жить ему осталось недолго, к сожалению, так что сейчас ему нужен особенный уход и внимание.

– И вы не охотитесь на других козлов для пропитания или шерсти?

Новенький, кажется, не понимал, как можно подружиться с диким животным.

– Охотимся, конечно, – хмыкнул Гаскон. – Но не мы, а Джори. Он единственный охотник в Отшельниках. Я хотел пойти к нему учиться, но тогда за Улей некому будет смотреть. А у Джори сын подрастает, нам вдвоем было бы сподручнее.

Я потупила взгляд в костер. Джори… Бедному Джори осталось жить еще меньше, чем Кукую, а охотник деревне очень нужен. Без мяса жить станет совсем сложно, а сейчас он единственный, кто обеспечивает почти всю деревню пропитанием. На одних овощах с огорода долго не протянешь.

– Мне говорили, что в Отшельниках около сотни семей, – задумчиво проговорил Роберт. – Чем же тогда занимаются остальные мужики?

– Кто чем, – вступила в разговор Лелька. – У многих есть свое хозяйство – кролики, свиньи, птица, овцы. У Еугена, например, очень большой огород, поле практически, так он выращивает просто немыслимое количество картофеля, потом меняет его на мясо у Джори, молоко у Шерпа, или у других соседей что-нибудь берет. Иногда отвозит часть урожая в город. Как бы мы тут ни были привычны жить без денег, пару монет держать все же нужно, мало ли что приключится. Да и Матильда одежку не сошьет из ничего, ей ткани нужны. Так что ткани мы покупаем в Бирцане, относим ей, а она уже шьет из них.

Катарина все это время чистила и солила-перчила рыб, краем уха подслушивая и краем глаза поглядывая на Роберта. Девушка явно уже пожалела о том, что собралась впечатлить мужчину своими “кулинарными изысками”, ведь Роберт и внимания не обращал на то, как именно она чистит эту злосчастную рыбу.

– А чем ты планируешь заниматься? – спросил Михей, обращаясь к Роберту.

Новенький отвел взгляд, пожав плечами:

– Пока не думал над этим. У меня есть кое-какие сбережения, на первое время хватит… Гаскон, а ты можешь пойти учиться у Джори охотничьему мастерству, – резко перевел тему мужчина. – Я ведь ничем не занимаюсь, могу смотреть за Улей. Да и Алена приходит, подскажет, если вдруг что не так.

– Конечно, – закивала я. – Кому надо, смогут найти меня и здесь, все ведь знают Улю. А я просто повешу на дверь записку, что если меня дома нет, то искать нужно здесь.

– Ну, не знаю, – замялся Гаскон. – Как-то страшно мне оставлять бабушку…

– Давай-давай, женишок, – фыркнула Лелька. – Ты чем меня кормить будешь, когда мы поженимся? Не научишься охотиться у профессионала, пойдешь потом на медведя или кабана, и животина тебя укокошит, неопытного такого.

Лицо парнишки вспыхнуло, даже кончики ушей покраснели. Двор грохнул от смеха. Вероника веселилась больше всех, но в разговоры не лезла – знала, что нельзя встревать, когда говорят взрослые.

– Хочешь поиграть с Сэтом, милая? – спросила я дочку. Я видела, что ей вовсе не скучно находиться с нами, но если бы она изъявила желание побыть с ровесниками, то отпустила бы ее.

– Нет, тут веселее, –