– Вы опять все преувеличиваете, План-Крепен! Ни один отель, если только он достоин такого названия, не откажет мне в моем любимом шампанском, иначе бы меня, да и вас тоже, не видели бы по ту сторону Ла-Манша.

– Не буду спорить относительно шампанского, но скажите, что вы думаете по поводу Лизы.

– Я думаю, что она, возможно, хочет познакомиться с леди Астор, поскольку у них в замке Альдо будто бы украл бриллиант.

– Не вижу, каким образом Мина ван Зельден может познакомиться с леди Астор.

– Я не говорила, что знакомиться будет Мина. Посмотрев на портрет, расспросив Мэри, возможно, Лиза надеется поговорить с этой дамой, не прибегая ни к каким уловкам. Возможно, она хочет представиться ей под своим настоящим именем и постараться объяснить, что Альдо здесь ни при чем, что это интрига, задуманная, чтобы нанести ему удар и лишить репутации. Он достиг высочайших вершин, а когда хотят уничтожить соперника, да еще такого уровня, в ход пускаются любые средства. Если Альдо осудят за воровство, если его на долгие годы заточат в тюрьму, князь будет не только разорен, он будет уничтожен… И возможно, даже физически!

– Разорен? С чего бы? Лиза не перестанет быть дочерью банкира Кледермана, а у него нет никаких оснований лишать свою дочь наследства!

– По сути, главный виновник драмы Лизы, безусловно, Мориц с его страстью к тайнам и секретам. С годами эта страсть сделалась манией. Сиди он спокойно дома, ничего подобного бы не случилось. А он носится как угорелый, и теперь ищи его по всему свету! Южная Америка – вот и все, что известно, последнее местопребывание – Рио-де-Жанейро. До того законспирировался, что даже его секретарь, которому он безоговорочно доверяет, ничего не может сказать толкового. Только и добились, что «господин Кледерман охотится за изумрудами». Однако, думаю, и нам не стоит обсуждать банкира на банкетке среди толпы.

– Мы, как всегда, совершенно правы, – согласилась План-Крепен и встала. – Нам пора возвращаться в отель.

До «Ритца» было недалеко, погода смилостивилась, небо прояснилось, и дамы решили вернуться в отель пешком. Они шли не спеша и вдруг увидели идущего им навстречу инспектора Лекока, главного помощника Ланглуа. Он остановился лишь на секунду, поздоровался, сказал, что оставил для них записку у портье, и пошел дальше.

– Что бы это значило? – прошептала в недоумении маркиза. – Ланглуа отправляет своего помощника через Ла-Манш, чтобы передать нам письмо? У него не все в порядке с головой или он так не доверяет почте? Тогда почему письмо? Если он отослал сюда Лекока, почему не сказал все, что хотел, на словах?

– Лучший ответ на вопросы – письмо господина Ланглуа. Но я согласна с вами, все это очень странно.

– Письмо, которое не требует ответа. Даже когда мы говорим с собой, мы ведем дискуссию. А тут никаких дискуссий. Иными словами, нас ждет приказ.

– Приказ?! – возмущенно переспросила Мари-Анжелин. – Он приказывает нам?!

– В самой любезной форме, успокойтесь. В хорошем обществе никто не обходится без цветов красноречия.

Госпожа де Соммьер не ошиблась. Записка от главного полицейского гласила:

– Но мы, кажется, и не собирались тут задерживаться, – произнесла План-Крепен, читая письмо из-за плеча маркизы.

– Да, но он слишком хорошо нас знает! И что мы решаем? Лично я совсем не хочу возвращаться, – объявила маркиза. – Мы даже не успели повидаться с Лизой, все с ней обсудить. Если только это она была на фотографии, конечно!

– Она! Голову даю на отсечение! Но с другой стороны, Ланглуа никогда не тревожится на пустом месте. Он беспокоится, потому что привязан к нам.

Зеленые глаза маркизы удивленно взглянули на своего Санчо Пансу[24].

– С каких это пор вы стали так осторожны, Мари-Анжелин дю План-Крепен? Вы, чьи предки участвовали в Крестовых походах?

– Я думаю об Альдо, у него неприятностей по горло. И если с нами что-то случится, он этого не переживет!

– А с нами в один прекрасный день это что-то непременно случится, и ему придется это пережить!

На этом беседа двух дам прервалась: в отеле «Ритц», впрочем, как и на всех Британских островах, наступил час чая.

Череда элегантных женщин и безупречно одетых мужчин благоговейно направились в большую гостиную, где должна была проходить сия важная церемония. Для госпожи де Соммьер этот час был «часом шампанского», и она решила поспешить и направилась в сторону лифтов, но тут какая-то дама буквально преградила ей путь.

– Маркиза де Соммьер у нас в гостях среди зимы! Глазам своим не верю!

Больше всего на свете старая дама не любила подобных случайных встреч, от которых неизвестно, как отделываться. Но когда она пригляделась, нахмуренные брови расслабились и появилась искренняя улыбка.

– Леди Клементина? Дома среди зимы? – пошутила она в ответ. – Какая счастливая встреча! Как произошло, что вы не в Египте, как все прошлые годы?

– С тех пор как вы и ваше семейство не придает остроты монотонным будням, Египет стал куда менее привлекательным. В Ассуане год от года все больше туристов и все меньше экзотики.

– Неужели полковник отказался от скачек по пустыне?

Было время, когда побратимы, как называли неразлучных друзей Лиза и План-Крепен, искали в Египте следы Атлантиды, а тетя Амели лечила африканским солнцем начинающийся ревматизм. Тогда они проводили зимнее время в Африке, где в отеле «Олд Катаракт Ассуан» познакомились с Джоном и Клементиной Саржент, удивительно обаятельной парой. Джон был полковником индийских колониальных войск. Большую часть жизни он с женой провели в Пешаваре, на северо-восточной границе Индии, но вообще-то где только они не были. Джон Саржент говорил на семи языках, в том числе и на мандаринском, и выполнял самые сложные поручения в различных концах Британской империи. Он был не только прекрасным компаньоном, но и весьма любопытным персонажем, даже с оттенком таинственности. Альдо и Адальбер не сомневались, что он в свое время занимал крупный пост в разведке. Клементине хватало собственного шарма, над которым годы не имели власти, она была идеальной женой и безупречной леди, обладая к тому же прекрасным чувством юмора, которое в жизни ей всегда помогало. Для полноты картины скажем, что у этой супружеской пары детей не было, но зато у них имелся один совершенно необыкновенный родственник – брат леди Клементины, звали его Гордон Уоррен и был он главой Скотланд-Ярда. Кто бы мог подумать? Брат и сестра ничуть не были похожи. Меньше всего леди Клементина походила на птеродактиля.