Но в целом ладят они неплохо. Пирра уже начала подумывать, что зря заподозрила его в недобрых намерениях. Как-то раз бросил ей пару сандалий – нашел на корабле и перетянул ремешки так, чтобы обувь пришлась ей впору. А еще научил Пирру плавать. Она барахталась на мелководье, а Гилас кричал, чтобы работала руками и ногами. Пирра так наглоталась соленой воды, что потом ее мутило от одного вида Моря, но в конце концов девочка освоила эту премудрость.

Прошлой ночью Гиласу приснился кошмар. Брыкался так, что шалаш трясся, и кричал: «Исси! Брысь! Брысь, ты где?» Пирра его растолкала. Мальчик растерянно уставился на нее. Всю суровость как ветром сдуло. Пирра снова спросила, кто такая Исси. Гилас нехотя ответил, что так зовут его маленькую сестренку. После нападения Воронов девочка пропала. А Брысь – пес Гиласа. Его Вороны убили. Пирра и пожалела Гиласа, и позавидовала. Приятно, наверное, когда у тебя есть своя собака! Пирре понравилось, что он рассказал ей про Исси. А еще разыгралось любопытство. Она и раньше гадала, каково это – иметь сестру.

На третий день плот был готов. С корабля удалось вынести девять длинных досок, два полена – Гилас сказал, что из них можно сделать валики, хотя зачем на плоту валики, Пирра понятия не имела – и четыре коротких доски. Гилас положил две короткие доски в трех шагах друг от друга, потом они вместе накрыли их длинными досками. Дальше требовалось положить оставшиеся короткие доски сверху и привязать их веревками к тем, что снизу, тем самым закрепляя всю конструкцию.

На деле задача оказалась невероятно трудной. Чтобы соединить доски вместе, пришлось придавливать их камнями. Гилас вырезал в дереве канавки, чтобы веревки не соскользнули. Дальше возникла другая проблема: как управлять плотом? Но тут Пирра вспомнила изображение египетской баржи в покоях у матери и предложила закрепить весло на треноге из перекрещенных палок.

Наконец Гилас и Пирра довели дело до конца.

– Красивый, – с гордостью произнесла девочка.

– Сойдет, – буркнул Гилас.

Он собирал сушеные кефали, приготовленные для путешествия, и привязывал вещи к плоту. Пирра заметила: два кувшина с оливками Гилас отнес на плот, а другие два оставил – вместе со вторым бурдюком, найденным на корабле.

У Пирры упало сердце. И кувшины, и бурдюк для нее – для кого же еще? Не зря ее терзали подозрения. Гилас хочет бросить ее одну на острове.

В душе боролись уныние, обида и ярость. Последняя победила. Мелкие иголочки закололи ладони. Кровь зашумела в ушах. Хотелось кинуться на Гиласа с кулаками, крича: «Ах ты поганый лгун!»

– Подай вон тот кусок веревки, – между тем пропыхтел Гилас.

– Сам возьми, – прорычала Пирра.

Мальчик обернулся.

– Ты чего?

– И правда – что на меня нашло? – с наигранной веселостью произнесла Пирра. – Наверное, просто немножко расстроилась. Уже несколько дней тружусь, как рабыня, лишь бы уплыть с острова, и все это время ты меня обманывал.

Гилас покраснел.

– Ты ведь собираешься оставить меня на острове?

– Да, – кивнул он.

– «Да» – и все?

– Ну да.

От такой прямоты Пирра даже растерялась.

– У тебя что, вообще никаких понятий о чести?

Гилас фыркнул.

– Для бедняка честь – слишком дорогое удовольствие.

– А как насчет благодарности? Я помогла тебе спасти Духа! И построить этот дурацкий плот!

Мальчик выпрямился во весь рост и твердо посмотрел Пирре в глаза. Во взгляде ни капли раскаяния.

– Извини, – ровным тоном произнес он. – Я должен найти сестру. Ты только помешаешь.

– Помешаю? – Пирра захлебывалась от негодования. – Да если бы не я…

– Сама посуди. Сколько плыть до Ликонии – неизвестно. Если нас будет двое, запасы быстро закончатся. Мне на двоих рыбы не наловить, ты вообще рыбачить не умеешь. Или оба подохнем с голоду, или мне придется выкинуть тебя за борт, акулам на корм. Нет уж, лучше оставайся на острове. Тут у тебя шансов побольше.

– Может, мне еще «спасибо» сказать?

– Говори что хочешь, а будет, как я сказал.

– Сердца у тебя нет! – прокричала Пирра. – На всех плевать, кроме себя!

– Даже если бы я тебя взял, – с раздражающим спокойствием заметил Гилас, – что бы ты делала в Ликонии? Сама ведь оттуда бежишь. И обратно на Кефтиу тебе нельзя. Что тогда остается?

– Ненавижу тебя! – выкрикнула девочка.

Схватила оба бурдюка и побежала к мысу.

Пирру трясло от злости. Даже страх перед пещерой отступил. Стиснув зубы, она пролезла внутрь и соскользнула вниз, в темноту. Сунула бурдюки в источник так яростно, будто хотела их утопить.

Но пока девочка карабкалась обратно на мыс с двумя полными бурдюками, ярость улеглась, и ее место заняло уныние. Ну конечно – зачем она Гиласу? От нее же никакой пользы. А подняв крик, Пирра сделала только хуже: лишний раз доказала, что не умеет держать себя в руках, а значит, является обузой.

И вообще, Гилас прав: идти ей некуда. Пирру охватило отчаяние. Никому она не нужна.

Сверху посыпались камешки. Девочка подняла голову. К ней спускался Гилас.

– Чего надо? – угрюмо спросила Пирра.

Схватив за руку, Гилас потащил ее вниз.

– Скорее! – отдуваясь, выговорил он. – Где пещера?

– Что?..

– Пещера! Надо спрятаться! Там корабли!

– Спасибо Духу – предупредил, – пропыхтел Гилас. – А я удивлялся – чего это он хвостом по воде колотит?

– Корабли? Сколько? – спросила Пирра.

– Два. Бежим, пока они далеко. Вдруг Вороны? Твоя пещера здесь, верно?

Спустившись по склону, приблизились к зарослям златоцветника.

– Я первая, – сказала Пирра и со сжимающимся от страха сердцем полезла обратно внутрь.

Девочка представила, как корабли встают на якорь в бухте, а мужчины сходят на берег. Мать – женщина беспощадная. Не успокоится, пока не обыщет весь остров.

– Лови!

Гилас бросил ей бурдюки, потом съехал следом.

Мальчик захватил два стебля гигантского фенхеля, которые зажег от костра. Пирру удивила такая предусмотрительность, но еще больше поражало то, что Гилас, похоже, совсем не боялся пещеры. Девочка, наоборот, при слабом свете факелов чувствовала себя еще неуютнее: окружающая темнота казалась чернее. Вдруг во мраке скрываются толпы призраков? Ведь пещера – это темный коридор между миром живых и миром мертвых. Неужели Гилас не знает? Не чувствует?